Читать книгу "Двенадцать цезарей - Мэтью Деннисон"

Такие случаи своекорыстного низкопоклонства не могут не вызвать обеспокоенности. Демонстрируя ту или иную степень расчетливости, они бросают вызов пропаганде Флавиев, которая настаивает на сугубо деловой природе этого императора, нетерпимой к махинациям, презирающей лицемерие карьеристов. Они опровергают косвенное утверждение Светония об отсутствии амбиций, которое тот выражает с помощью многочисленных знамений. А кроме того, подобные случаи дают понять, каким образом действует «новый человек» Веспасиан Сабин внутри системы, невзирая на всадническое сословие и искаженные дифтонги. Честолюбивые стремления матери… недавно сколоченное состояние отца… личное приспособленчество: продвижение Веспасиана по магистратурам «пути чести» было отнюдь не революционным.

В последние месяцы 51 года он добился консульства. Это была награда за военные заслуги. Благодаря влиянию Нарцисса, в Германии он командовал легионом, расквартированным около современного Страсбурга,[234] в Британии — центре собственных имперских амбиций Клавдия — он покорил и подчинил Риму более двадцати городов и остров Уайт. Эта последняя «победа» (явно преувеличенная в Риме, где не знали о крохотных размерах острова и не понимали, что у него нет стратегической ценности) в 47 году принесли Веспасиану триумфальные регалии. Он участвовал в более чем тридцати сражениях. Согласно Тациту и другим источникам, неутомимого и практичного Веспасиана, знатока тактики, стратегии и организации расположения войск, умеющего найти общий язык с солдатами и не заботящегося о собственном благополучии, «можно было бы счесть за римского полководца древних времен» (если бы не его скаредность).[235] За наградами 47 года последовали два жреческих сана и, наконец, консульство. Веспасиану в то время было сорок два года.

При восхождении на высшую ступень иерархической лестницы он повторил путь дяди по материнской линии и оправдал надежды матери, которая, возможно, не дожила, чтобы стать свидетелем его торжества. Сведения о собственных эмоциях Веспасиана неизвестны. Добившись на короткое время выдающегося успеха, он обнаружит, что в ближайшей перспективе ожидать больше нечего, и это стало сюрпризом для тех читателей, которые экстраполировали знамения Светония на реальную жизнь. В 51 году его жена Домицилла родила второго сына, Домициана, брата Тита, появившегося на свет в 39 году, и дочь, Домициллу Младшую. Клавдий развелся с Мессалиной. На Палатинском холме задул новый ветер. Император, как мы знаем, взял четвертую жену, свою племянницу Агриппину Младшую. В атмосфере Рима появился резкий привкус страха. Нередкими стали обвинения, контробвинения и внезапный крах карьеры. Клавдий терял контроль над правительством. В пределах дворца жажда власти стала господствующим стремлением, заменив собой похоть. В своем развитии она была одновременно более решительной и более смертоносной. В Риме в целом имперская политика сводилась к политике императорской семьи, конфронтационализму с высокой степенью риска, при котором мог быть только один победитель, как сама Агриппина узнает на собственном опыте. У невесты Клавдия, Агриппины, были честолюбивые устремления и предрасположенность к ядовитой ненависти. Агриппина имела сына и собственную партию при дворе. Веспасиан не входил в нее, вследствие чего его не принимали при дворе в течение последних лет правления Клавдия и в начале принципата Нерона. Еще одним неудачником оказался Нарцисс. Надменный вольноотпущенник Клавдия, когда-то бывший врагом Агриппины, не мог избежать ее ненависти. Можно предположить, что та же участь постигла Веспасиана. В его случае враждебное отношение императрицы не было личным делом, иначе он вряд ли смог бы сохранить жизнь. Сабин продолжал быть префектом города. Тит — на некоторое время баловень судьбы — учился вместе Британником, сыном Клавдия от Мессалины. Для Веспасиана наступила жизненная пауза. Отец трех детей, солдат, сенатор и жрец, он оказался в менее выгодном положении, чем его брат или старший сын, поскольку был отстранен от механизма власти.

Начиная с 63 года два назначения изменили судьбу Веспасиана. Первым было не слишком прибыльное проконсульство. Вместо того чтобы обогатить Веспасиана, краткосрочное управление римской провинцией Африка (ныне часть Северной Африки с центром в Тунисе) чуть не разорило его и принесло некоторую непопулярность, причина которой неясна, а результатом явилось забрасывание овощами в порту Гадрумет. Вторым было командование, которое, как мы видели, он получил благодаря своему нейтральному социальному статусу. Вначале в Африке, потом в Иудее Веспасиан встал на путь, который вывел его из тени и привел к пурпурной мантии.

Этот путь был по необходимости неортодоксальным. Веспасиан не имел права на трон, никаких оснований на верховную власть, никаких причин рассчитывать на высокое положение: кастовая система не оставляла ему надежды для имперских стремлений, как и в случае с Отоном, но в отличие от последнего он мог размышлять над несчастливой историей мимолетного возвышения. Позиция Веспасиана напоминала положение Вергиния Руфа, командира всаднического сословия, выбранного германскими легионами императором после самоубийства Нерона. Руф, которому дважды предлагали трон, отказался по причине не слишком высокого происхождения. В конце концов, как мы видели, после продолжительного и многозначительного молчания он предложил свою поддержку безупречно аристократичному Гальбе, ветерану двора императрицы Ливии. Он завещал высечь на своем надгробном памятнике надпись: «Здесь лежит Руф, который после победы над Виндексом не взял власть, но отдал ее отечеству».

До того как Вителлий разгромил Отона, о принципате Флавиев нельзя было даже мечтать. Тратя свои кровные деньги в интересах Рима под жарким солнцем Африки в 63 году, Веспасиан не мог иметь ни малейшего представления о том, что ожидает его в будущем. Возможно, он негодовал по поводу судьбы, которая выбрала ему незавидное назначение с таким нищенским вознаграждением. В действительности у Веспасиана в Африке не было никаких денежных вознаграждений. Проконсульство дорого обошлось ему в финансовом отношении. Завершив обязанности, он вынужден был все свои имения заложить брату и поселиться в Риме в бедности, как и после службы эдилом и квестором, когда делил дом с соседями в малоприличном районе. В данном случае, чтобы поддержать семью, он занялся торговлей мулами. Это было унизительное ремесло, которое указывает на непрочность его положения как «нового человека» и чужака в окружении Нерона. Очевидно, что он был не способен принять как должное ни прибыльную благосклонность императора, ни удобную «страховку» не заработанных им самим семейных денег, поскольку богатство отца было потрачено на удовлетворение сенаторских амбиций двух сыновей. Стиль Светония при описании этого занятия Веспасиана подтверждает острую необходимость в деньгах. Подразумевает ли автор непорядочность Веспасиана при сделках с мулами, подобную той, которую в настоящее время проявляют торговцы подержанными автомобилями, чтобы выгоднее сбыть второсортный товар? Он определенно представляет эту деятельность без всякого снисхождения. Частное предпринимательство Веспасиана привело его обратно на землю предков и вернуло неаристократический статус. Даже для человека, который впоследствии с честью управлял Римом, это заслуживало всего, что угодно, кроме похвалы.