Читать книгу "Мозг Кеннеди - Хеннинг Манкелль"

Ее взгляд остановился на одной из стен. Там висела икона Богоматери. Древняя, сразу же определила Луиза, византийской эпохи, вероятно, самой ранней. Слишком ценная вещь для частного дома в Африке.

Кристиан Холлоуэй перехватил ее взгляд.

— Мадонна с младенцем. Мои постоянные спутники. Религии всегда имитируют жизнь, божественное всегда исходит от человеческого. Красивого ребенка можно встретить в самых жутких трущобах на окраине Дакки или Медельина, математический гений может родиться в Гарлеме и быть сыном или дочерью законченного наркомана. То, что Моцарт похоронен на кладбище для бедных в окрестностях Вены, по сути, не возмутительно, а напротив, поучительно. Все возможно. Недаром тибетцы учат, что каждой религии следует размещать своих богов среди людей, с тем чтобы люди сами их отыскали. Божественное вдохновение должно черпать не где-нибудь, но среди людей.

Говоря, он не спускал с нее глаз. Голубых, ясных, холодных. Предложил ей сесть. Бесшумно открылась дверь. Африканец в белом подал чай.

Дверь закрылась. В комнате будто побывала белая тень.

— Хенрика здесь сразу же полюбили, — сказал Кристиан Холлоуэй. — Он сумел освободиться от неприятного чувства, поражающего молодых и здоровых, когда им приходится общаться со смертью. Никто не любит напоминаний о том, что ждет за углом, который, оказывается, куда ближе, чем думаешь. Жизнь — головокружительно короткое путешествие, и только в юности оно бесконечно. Но Хенрик привык. А потом вдруг исчез. Мы так и не поняли, почему он ушел.

— Я нашла сына мертвым в его квартире. На нем была пижама. И тогда я поняла, что его убили.

— Поняли из-за пижамы?

— Он всегда спал голым.

Кристиан Холлоуэй задумчиво кивнул. Он все время смотрел на нее. У Луизы возникло чувство, что он беспрерывно вел диалог с самим собой о том, что видел и слышал.

— Никогда бы не подумал, что такой превосходный молодой человек, полный жизненных сил, так рано уйдет из жизни.

— Разве силы не всегда полны жизни?

— Нет. Многие таскают за собой мертвую обузу, неиспользованную энергию, отягощающую их жизнь.

Луиза решила говорить без обиняков:

— Что-то случившееся здесь изменило его жизнь.

— Никто из приехавших сюда не может избежать определенного воздействия. Одни впадают в шок, другие сбегают, третьи решают стать сильными и остаются.

— Не думаю, что его изменили больные и умирающие люди.

— Что же тогда? Мы ухаживаем за людьми, которые иначе умерли бы в одиночестве в своих развалюхах, в придорожных канавах, в лесу. Звери приступили бы к своей трапезе еще до того, как эти люди испустят дух.

— Тут было что-то другое.

— Полностью понять суть человека — себя ли самого или кого-то другого — невозможно. Наверняка это относилось и к Хенрику. Внутренний мир человека — ландшафт, напоминающий о том, как этот континент выглядел сто пятьдесят лет назад. Изучены были только районы вдоль морских побережий и рек, остальное представляло собой бесконечные белые пятна, где, как считалось, стояли города из золота и жили двухголовые существа.

— Я знаю, что-то случилось, Только не знаю что.

— Здесь всегда что-нибудь случается. Привозят новых больных, других хоронят. Здесь имеется кладбище. У нас есть нужные священники. Ни одна собака не покусится на человеческие останки до того, как мы похороним их в земле.

— Человека, с которым я разговаривала вчера, уже нет. Вероятно, он умер сегодня ночью.

— Большинство почему-то умирает на рассвете. Они словно бы хотят, чтобы луч света указывал им дорогу, когда они уходят.

— Вы часто встречались с Хенриком, пока он был здесь?

— Я вообще редко встречаюсь с людьми. Два-три раза. Не больше.

— О чем вы говорили?

— Поскольку я научился распознавать то, что следует помнить, я очень редко запоминаю сказанное. Люди зачастую утомительно неинтересны. По-моему, мы не говорили ни о чем важном. Несколько слов о жаре, об усталости, одолевающей нас всех.

— Он не задавал вопросов?

— Мне нет. Похоже, он не того сорта человек.

Луиза покачала головой.

— Он был одним из самых любознательных и любопытных людей из тех, кого я встречала. Я могу это утверждать, хотя он был моим сыном.

— Вопросы, которые люди задают здесь, находятся на ином, внутреннем уровне. Когда человека со всех сторон окружает смерть, вопросы касаются всеобщего смысла. Они задаются в молчании, адресованные себе самому. Жизнь — демонстрация воли к сопротивлению. В конце концов муравьи-охотники все равно пробираются в твою плоть.

— Муравьи-охотники?

— Много лет назад я несколько месяцев провел в отдаленной деревне далеко на северо-западе Замбии. Раньше там жили монахи-францисканцы. Но в середине пятидесятых они покинули это место и обосновались южнее, между Солвези и Китве. Остатки их поселения перешли в собственность пары из Арканзаса, которая хотела создать там духовный оазис, не связанный ни с какой религией. Там-то я и столкнулся с муравьями-охотниками. Вы что-нибудь о них знаете?

— Ничего.

— О них мало кто знает. Мы считаем сильными хищных животных. Знаем, что иногда они невелики по размеру, но нам и в голову не приходит, что хищник может быть маленьким, как муравей. Однажды ночью, когда я остался один со сторожами, меня разбудили крики и дикий стук в дверь. Сторожа факелами подожгли траву. Из дома я выбежал босиком. И сразу почувствовал жгучую боль в ступнях. Не понял, в чем дело. Сторожа закричали, что это муравьи, полчища бродячих муравьев. Они пожирают все на своем пути, и бороться с ними бесполезно. Но, если поджечь траву, можно вынудить их изменить направление и выбрать другой путь. Я надел сапоги, взял фонарик и увидел маленьких злющих муравьев, маршировавших стройными рядами мимо меня. Из курятника вдруг донеслось пронзительное кудахтанье. Сторожа пытались отловить кур, выгнать их наружу. Но опоздали, все произошло невероятно быстро. Куры защищались, склевывая муравьев. Но те продолжали жить в куриных желудках и принялись выедать их изнутри. Ни одна курица не уцелела. Они бегали кругами, обезумев от боли, причиняемой муравьями, которые грызли их нутро. Я часто об этом думал. Куры защищали себя и тем самым обрекли себя на мучительную смерть.

— Могу представить себе, каково быть искусанным сотнями муравьев.

— Сомневаюсь, что вы можете себе это представить. Я не могу. Одному сторожу муравей заполз в ухо и вгрызался в барабанную перепонку. Сторож орал не своим голосом, пока я не влил ему в ухо виски и не убил муравья. Единственного муравья, размером меньше полсантиметра.

— В этой стране тоже есть муравьи?

— Они живут по всему африканскому континенту. Но появляются только после проливных дождей.

— Я не очень понимаю сравнение жизни с состоянием человека, у которого внутри муравьи.