Читать книгу "Покажи мне дорогу в ад. Рассказы и повести - Игорь Шестков"

Как он представлял себе все это осуществить на деле — для меня загадка.

И для него это тоже было загадкой, но сама бредовость всей этой затеи почему-то не отпугивала Цыпу, а порождала в его воспаленных мозгах новые, удивительные картины… порочные и заманчивые…

Смелость города берет.

Выполнение первой части своего плана Цыпа начал с того, что отвез детей на два дня к неохотно согласившейся на роль бебиситтера теще, а сам занялся уборкой двух их комнат в коммунальной квартире, в которой жили кроме него, Ритки и троих их девочек еще две семьи, с двумя черными пуделями, кошками, хомяками и совой, но бездетные.

Особенно долго и тщательно чистил спальню, стены и пол которой заросли какой-то серой жирной гадостью. Сменил белье на их двуспальной кровати. Приготовил полотенца, веревки, ремни. В углы спальни поставил взятые напрокат у знакомого маляра двухсотваттовые лампы на треногах. Установил их так, чтобы свет они бросали вверх, на потолок, не слепили. Вставил пленку в свой Зенит, привинтил его к штативу… и только после этого понял, что для съемки его совокупления с женой необходим кто-то, кто будет работать с экспонометром, устанавливать резкость, следить за тем, чтобы в кадр попали руки и ноги, и главное — нажимать на спуск. Фотограф. Или, по крайней мере, человек, знающий фотодело. И еще — не стукач и не болтун.

Где же достать такого?

Цыпа начал обзванивать друзей и знакомых.

В своей совковой наивности он не понимал, что о таких вещах нельзя говорить по телефону. Люди, с которыми он разговаривал, после окончания разговора трубку не вешали, а набирали другой номер. Лучшего друга. А потом — еще одного. Или подруги. Или… И жадно делились новостью. Хотя и клятвенно обещали Цыпе «никому не рассказывать».

Через два часа множество людей знало, что Цыпа решил изготовить порнографические фотографии. И какие. Да еще и с собственной женой. И милиция знала, и КГБ и даже гугнивый поп в церкви знал и уже думал о том, кто заменит ему чтеца.

Помогать Цыпе никто не соглашался. От страха, иногда и из-за брезгливости, а чаще всего — просто от нежелания делать что-либо для других людей. Даже для хохмы.

Звонил Цыпа и мне и получил категорический отказ. В ответ на его предложение поснимать его секс со связанной Риткой — во мне вдруг зашевелился, а потом и показал свою дьявольскую мину демон сладострастья, похожий на человека-бабочку. Один из семидесяти семи. И я испугался не предложения Цыпы, а именно этого демона, и бросил трубку. Захлопнул крышку ящика Пандоры до того, как из него вылетело косматое и хвостатое воинство.

И тем не менее один знакомый Цыпы, не молодой уже человек, которого звали Валидолом, согласился поработать фотографом, но поставил одно условие…

Цыпа согласился, не задумываясь о последствиях.

Вечером следующего дня усталая Ритка вернулась домой после суточного дежурства из больницы, где подрабатывала нянечкой.

Дома ее ждал сюрприз. Дети были у ее матери. В спальне царил зловещий порядок… Недалеко от кровати стоял штатив с фотоаппаратом.

А во второй их комнате, выполнявшей роль детской и гостиной, на их семейном диване сидел, развалившись, с дымящейся сигаретой в одной руке и рюмкой водки в другой старик Валидол. В нечистой обуви. С наколками на пальцах и желтоватой лысиной. Увидев вошедшую Ритку, Валидол приподнялся с дивана и галантно поклонился. Как-то особенно, с претензией, дернул шеей и повел плечами, приподнял рюмку и провозгласил: «За здоровье прекрасных дам!»

Явился Цыпа с распространяющей вокруг себя зловоние сковородкой. В сковородке скворчала жареная колбаса по два двадцать, залитая тремя яйцами, желтки которых были покрыты сморщившейся белой пленкой.

За ужином Цыпа и Валидол выпили бутылку водки и половину бутылки белого вина «Аг-Суфре», оставшуюся от предыдущей попойки. Ритка, чующая неладное, к спиртному не прикоснулась.

Цыпа вначале волновался, но за водкой, вином и колбасой успокоился, а в конце ужина наклюкался и плел всякую ерунду. Рассказывал что-то о парашютистах и собаках-поводырях.

Валидол же, хотя и выпил не меньше Цыпы, не опьянел. Разговор о поводырях он поддерживал только из вежливости, а сам все с большим интересом смотрел на ежащуюся под его колючими взглядами Ритку. Показал фокус — налил в рюмку вино как бы не из бутылки, а из собственного большого пальца. Цыпа фокус не оценил, потому что лыка не вязал, а обеспокоенная Ритка на пальцы Валидола и не смотрела.

Встали из-за стола. Покачивающийся Цыпа вдруг объявил сладким пьяным голосом: «А теперь детки, попрошу вас в кроватку!»

Посмотрел на жену масляными глазами и потянул ее за собой в спальню. Валидол уже был там и хлопотал у камеры.

Ритка не выдержала, выпалила Цыпе в лицо: «Ты что это задумал?»

— Хочу сделать несколько фото… Не беспокойся, Риточка, ничего страшного… не волнуйся, раздевайся и ложись!

— Каких фотографий?

— Таких. Ты ляжешь в постельку… со мной, а Валидольчик нас сфоткает. Он свое дело знает! Он еще Днепрогэс фотографировал.

— Ты что ошалел? Какой Днепрогэс? Не буду я раздеваться при чужом мужчине!

— Ну, миленькая, Ррриточка… ну что ты расстроилась? Я ведь твой муж… законный и едино… утробный… мы не будем делать чего-нибудь того… я пакостей не уважаю! Просто полюбим друг друга… как завещал великий Ленин. Пусть всегда буудет солнце!

— А веревки зачем? И ремни?

— Ах, это мелочи, чепуха. Я свяжу тебя… и несколько раз ударю… не больно! Только, чтобы любовь была покрепче и солененькой.

— Солененькой?!

Ритка наконец поняла, что задумал ее муж, присела на стул и беспомощно заплакала. Без слез. Так наверное плачут мертвые.

Цыпа тем временем разделся и лег в кровать. Решил потренироваться — принял позу миссионера, потом лег на спину, повернулся на бок. Попробовал веревку на разрыв, несколько раз хлестнул ремешком матрац. А потом… зевнул… свернулся калачиком, укрылся верблюжьим одеялом и захрапел.

Валидол, убедившись, что Цыпа спит, подошел к Ритке, нежно погладил ее своей татуированной лапой по голове и проговорил вельветовым голосом: «Обещаю вам на вас не смотреть, ни разочка на вас не взгляну… только композицию буду проверять и освещение… от вашего тела буду отводить глаза. Прошу вас, не стесняйтесь. Представьте себе, что меня нет. Я не человек, а привидение… смотрите, уже пропал».

Валидол спрятался в тень от книжного шкафа и действительно как будто исчез.

Потом появился… с загадочным выражением лица, как фокусник на сцене театра, и вдруг подал Ритке маленькую шоколадку. В форме солнышка с лучами.

И Ритка, загипнотизированная его вежливостью, развернула трясущимися, стертыми от постоянной стирки пальцами огненно-красную фольгу и машинально положила сладкое в рот. Медленно прожевала шоколад, глубоко вздохнула… и уронила голову на грудь. Уснула! Как пациент под наркозом.