Читать книгу "Путеводитель по Лукоморью - Дарья Донцова"

А тут неопознанные останки в лесу! Проверяющие могли вцепиться в это дело, начать его курировать, требовать отчета. И главный беркутовский мент решил ликвидировать неприятность до появления представителей вышестоящей инстанции. Как это сделать? Да элементарно – объявить, что скелет принадлежит пропавшей жиличке Колесниковой. Достав из сейфа заявление, которое ему принесла почти год назад Валентина Сергеевна, Игорь Львович полетел к мэру.

Куртка и ботинки, в которых Анна ушла из дома Колесниковой, были в полной сохранности. Фокина, изображая перед паломниками Богданову, никогда не надевала верхнюю одежду из дешевой синтетики и обувь из кожзама, в которой прибыла в Беркутов. Похоже, Анечка, до того как поехать к Саше, специально переоделась нищей девушкой. Почему? Сердюкова это не интересовало. Он просто прихватил шмотки, взял у Фокиной медальон и кинулся к «замку людоеда»…

Я во все глаза смотрела на Феклу. Что ж, вот и ответы на мои собственные вопросы, которые я задавала себе после беседы с Валентиной Сергеевной. Теперь ясно, по какой причине Игорь Львович не торопился искать Аню – он прекрасно знал, где та находится. А когда в лесу нашли тело, он вызвал старушку Колесникову, показал ей одежонку с украшением и добился от нее слов: «Да, это вещи моей жилички».

Вот только не надо спрашивать, почему никто из других милиционеров не задался вполне резонными вопросами: например, по какой причине куртка, пролежав долгое время в земле, выглядит как новенькая. Никто из подчиненных не лез со своим интересом, местным ментам не хотелось портить отношения с начальством. Да и вообще им было все равно, чьи кости гнили в лесу.

А вот Валентина Сергеевна, когда у нее прошел первый ужас, прибежала к Игорю Львовичу и принялась задавать вопросы про крестик. Пожилая женщина высказала свое мнение: девушка никогда его не снимала, а раз на скелете креста нет, значит, останки принадлежат не Фокиной. И она сказала, что медальон, «найденный» на трупе, почему-то подозрительно чистый. Сердюков стал выкручиваться, врал, юлил, и бабушка Саши окончательно уверилась – в лесу нашли не Анну. Почему Валентина Сергеевна не поехала в область, не подняла шум? Колесникова сочла это бессмысленным, справедливо считая, что никто из милицейского руководства не примет простую пенсионерку, у которой нет ни денег, ни высокопоставленных друзей, ее отфутболят к какому-нибудь Ване, а тот звякнет Сердюкову… и все вернется на круги своя.

А Игорь Львович внезапно сообразил, какую совершил оплошность. Вдруг кому-то придет в голову задать простой вопрос: почему он до проведения экспертизы вызвал именно хозяйку дома, где жила Аня, как сразу догадался, кому принадлежат кости? И Сердюков вложил в коробочку с уликами фото, на котором были запечатлены Анна с Александром. Желая исправить один свой косяк, начальник отделения совершил другой: снимок-то был как новенький, явно не лежал в земле. Но менту повезло, никто фото не заинтересовался. Короче, главный беркутовский правоохранитель быстренько закрыл дело. Причем не внес в базу данных сообщение о том, что найдено тело Анны Фокиной. Ему же не хотелось, чтобы в городок явились ее родственники. Вот почему ни мать Ани, ни ее брат Костя так ничего и не узнали о судьбе девушки.

Вскоре Обоев дал приятелю фиктивную справку о плохом состоянии здоровья, Сердюков уволился из милиции и стал работать у Максима Антоновича…

Стоп, у меня остался один вопрос. Вероятно, Фекла даст мне ответ.

– Почему Аня согласилась расстаться с медальоном? Это же семейная реликвия. Неужели Фокина не понимала, что украшение к ней более не вернется?

Шлыкова зябко поежилась.

– Похоже, девчонка здорово разозлилась на свою мать. Уж не знаю, что между ними произошло… Кулон она носила до того, как переехала к Буркину, потом сняла. Когда Игорь Львович попросил медальон, Анна ответила: «Забирайте, но в обмен на стоящую вещь». И Сердюков ей принес серьги Вари, очень дорогие изумруды. Я не выдержала и спросила, не жалко ли ей медальона?

Анна зыркнула на меня и сурово сказала: «Мне нужны бабки, поэтому я тут и сижу. Медальон семейный, а я с семьей дел иметь не желаю, он для меня не память, не талисман, а обычный кусок золота. Сережки намного ценнее, отчего же не совершить обмен. Вот крестик, хоть и копеечный, я никому не отдам. Я его получила… Да какая тебе разница, почему я медальон отдала! Не лезь ко мне! Не хочу вспоминать о родственниках!» Анна так разошлась, что я даже испугалась.

Так, так… Тут все вроде бы более-менее понятно. После этой встряски некоторое время в городке было просто чудесно. Беркутов, благодаря паломникам, хорошел. Буркин и компания богатели, Обоев почти все получаемые деньги вкладывал в клинику и сделал ее лучшей в области. Илья Николаевич слегка оправился после инсульта, сел в инвалидную коляску, ему наняли сиделку…

– А почему мэр оставил Богданова в своем доме? – встрепенулась я. – С какой стати Буркину заботиться о постороннем мужчине, тратить немалые деньги на уход за ним?

Фекла заморгала.

– Разве могло быть иначе? Максим Антонович замечательный человек, умный, добрый. То, что он придумал с Ирой, было затеяно для процветания Беркутова и его жителей. Исключительно ради людей!

– Мда… – крякнула я. – У мэра и его друзей роскошные дома, машины и, полагаю, солидные счета в банках.

– Я не считаю деньги в чужом кармане, – неожиданно резко оборвала меня Шлыкова, – зато вижу, что местное население выбралось из нищеты. Илья Николаевич близкий друг Максима Антоновича, мэр не мог его оставить в беде. Буркин очень порядочный человек и за своих горой стоит. Даже речи не было, чтобы Илью Николаевича в специнтернат для одиноких больных отдать, он же там быстро умер бы. Нет! Максим Антонович ощущает ответственность за Богданова. Никто не виноват в смерти Ирины, произошел глупый несчастный случай. Ну да, мы скрыли факт кончины Иры, но думали о населении Беркутова. Люди только голову подняли и опять в яме тонуть? Ведь если иссякнет поток паломников, что станет с городом?

– Не будем спорить, – миролюбиво сказала я. – И что, Аня до сих пор играет роль Богдановой?

– Нет, – выдохнула Фекла. – Она всех поставила в идиотское положение. Однажды не вышла к завтраку, и Максим Антонович решил, что девица хочет поспать подольше, велел ее не будить. Но когда она и к обеду не появилась, Буркин, конечно, забеспокоился. Поспешил в ее комнату, увидел застеленную кровать, шкаф без вещей и обнаружил записку: «Прощайте, вы мне надоели. Аня».

– Куда она отправилась? – подскочила я.

Шлыкова пожала плечами.

– Тайна, покрытая мраком. В пять тридцать утра у нашего вокзала на одну минуту останавливается поезд «Москва – Воркута». Анна Фокина билет не покупала, мы проверяли, но ведь можно уехать инкогнито, просто заплатив проводнику. От столицы до Полярного круга много километров, мало ли где она сошла.

– Верно, – кивнула я. – Значит, Аня жива?

Фекла округлила глаза.

– Сейчас? Понятия не имею. Мы о Фокиной больше ничего не слышали. Когда она убегала из Беркутова, была вполне здорова, имела при себе деньги. Максим Антонович отлично ей платил.