Читать книгу "На Сибирской флотилии - Геннадий Турмов"

В японских военных кругах планировали внезапным ударом уничтожить русский флот, получить превосходство на море и, быстро перекинув на материк сухопутные войска, захватить Порт-Артур и разбить русскую армию в районе Ляояна. Планировался также захват острова Сахалин, Маньчжурии, Приамурского края, Приморской области и, в первую очередь, Владивостока.

Ходили слухи и о совсем других причинах начала войны, чем об этом вещала официальная пресса.

Для просвещенных офицеров не было секретом, что в конце XIX века Корея все еще находилась в политической зависимости от Китая. Формальную независимость она получила после Японско-китайской войны 1894–1895 гг. Столкновение экономических и политических интересов Японии и России на Дальнем Востоке, и в частности в Корее, стало одной из основных причин войны 1904–1905 гг. Примером такого столкновения были действия России в Корее, связанные с корейскими лесными концессиями. Некоторые высокопоставленные лица в России, включая и генерала Куропаткина, считали, что эти действия и привели к войне с Японией.

В 1898 году владивостокский купец Бринер приобрел у корейского правительства для лесной компании концессию на эксплуатацию лесов в верховьях реки Ялу. Но у него не было достаточных средств, и он продал концессию государственному статс-секретарю Безобразову. Тот привлек к этому делу царскую семью, которая вложила в него несколько миллионов рублей. Нетрудно увидеть, почему именно лесная концессия в Корее имела такое большое значение.

Дмитрий в один из сходов на берег не поленился пройти на Алеутскую улицу и полюбоваться на купеческий особняк Бринеров о трех этажах.

В главной телеграфной конторе на Светланской, куда он пришел отправлять письма семье и Марии, ему попалась на глаза почтовая открытка, на лицевой стороне которой был изображен сатирический рисунок: русские вельможи и генерал (оба при мундирах) ручными ножовками пилят деревья, за ними наблюдают корейский крестьянин и японский военный.

Картинка сопровождалась стихами: С толпой безденежных пролазов Являть прогресса чудеса Наш пресловутый Безобразов Забрел в корейские леса. Чтоб жизнь текла в Корее гладко И чтоб прогрессу был простор, Он захватил пилу, топор, И лес очистил без остатка.

Вспомнив разговоры в кают-компании Дмитрий улыбнулся про себя: «До чего же метко!»

Нередко разговор в кают-компании заходил о недавнем «походе» России в Китай в 1900–1901 гг., где Россия выступала как бы союзницей Японии. Собственно, это была карательная экспедиция армий 11 государств против взбунтовавшегося китайского народа. «Боксерское восстание», как его назвали историки, было жестоко подавлено. Некоторые офицеры, служившие на «Громобое» в эти годы, носили на груди светло-бронзовые или серебряные медали «За поход в Китай».

Рассказывая об этих событиях, они вспоминали, как в 1901 году в Метрической книге Успенского кафедрального собора во Владивостоке появилась запись за № 64: «24 марта крещен Владимир, китайский мальчик неизвестного имени и неизвестных родителей, 8 лет, взятый во время военных действий десантным отрядом крейсера 1-го ранга «Рюрик» в деревне Тзинь-Чхоу (близ Тяньзиня) с наречением именем Владимир и присвоением фамилии «Рюриков» в честь крейсера «Рюрик»…

Дальнейшая судьба мальчика осталась неизвестной.

С января по август 1904 года владивостокский отряд крейсеров совершил шесть, точнее даже, семь походов на морские коммуникации противника.

Из газет Дмитрий узнал, что в Европе его отряд называют «эскадрой-невидимкой», успешно действующей на морских коммуникациях Японии и отвлекающей на себя крупные силы флота противника. Урон, нанесенный эскадрой контрабандной торговле, вызвал панику в финансовых кругах Японии, США и Англии.

В отряд входили броненосные крейсеры «Россия» (флагманский), «Громобой» и «Рюрик», бронепалубный крейсер «Богатырь», вспомогательный «Лена», а также 11 миноносцев и 13 подводных лодок, рассказ о которых впереди.

Во втором походе отряда в феврале 1904 года владивостокские крейсера провели безуспешный поиск японских транспортов к северу от Гензана. Тем не менее обеспокоенное действиями Владивостокского отряда японское командование было вынуждено перебросить в Японское море эскадру вице-адмирала Камимуры, ослабляя свой флот у Порт-Артура.

На крейсера прибыло пополнение. Молодым его назвать было трудно. Как правило, это были матросы, отслужившие срочную службу на флоте. Призваны они были со всех уголков необъятной Российской империи.

Трое артиллеристов из Вятской губернии, Петр Кормщиков, Матвей Лаптев и Иван Берсенев, держались вместе весь долгий путь, который пролегал от Вятки до Екатеринбурга, затем через Челябинск до Иркутска и Владивостока.

Матвей Лаптев еще с дороги послал несколько безответных писем на родину.

(Письма артиллерийского квартирмейстера[2] Матвея Лаптева были сохранены его сыном Дмитрием, а потом их унаследовала дочь Дмитрия и Матвеева внучка, Ольга Дмитриевна Андреева, благодаря которой они появились на страницах журнала «Урал» за 1994 г. № 6.)

Письмо первое

1904 года, марта 11 дня.

Здравствуй, премногоуважаемая моя супруга Гликерия Андрияновна! Первым долгом моего письма спешу засвидетельствовать свое супружеское почтение и с любовью низко кланяюсь и желаю от Господа Бога доброго здоровья и всякого благополучия в делах рук твоих, еще кланяюсь дорогому и милому сыночку Мите и шлю родительское благословение, да поможет вам, дорогая Гликерия и Митя, Господь прожить эти злосчастные дни жизни. Только не забывайте Господа нашего Иисуса Христа и Пресвятую владычицу Богородицу, да будет вся ваша надежда и упование, и живите так, как приведет Господь, но все-таки живи, поддерживайся заповедей господних, а живущих по заповеди никогда Господь не оставит, и может эту горькую участь Господь обратить в радость. Дела военные, из газет видно, разворачиваются плохо, а все тянутся.

Еще, дорогая моя Гликерия, прошу тебя, живи как-нибудь, не очень заботься и плачь, это только расстроит твое здоровье. И мне, пойми, ничуть не сладко. Не помню даже, когда ты отстала от саней, а уехал порядочно далеко, стал на ноги и махал еще шапкой, но ты, дорогая, наклонивши голову, не видала меня… Ну что делать – судьба Божья. Еще, Гликерия, живи, не забывай маму и тетю, слушайся во всех отношениях также и братьев, и также живи по примеру хороших людей, спрашивай добрых советов и этому учи своего и моего милого Митю, и храни его здоровье и много плакать не давай, а от скуки, когда свободна, ходи почаще к Анне и Агриппине, и тебе будет веселее.

Я, слава Богу, здоров, но со временем находит тоска и думы от еды отшибает, возьму выпью – опять получше. Горячей пищи ели 4 раза, а то хлеб и чай, мясо вареное фунт – 20 копеек. Колбаса 15 к. фунт. Затем до свидания, дорогая моя Гликерия и Митя, остаюсь супруг и родитель ваш Матвей Прохоров Лаптев, будьте здоровы, ангел Лукерия.