Читать книгу "Для кого звучал Вивальди? - Кайя Кокрейн"

Стоун одним глотком осушил стакан и поставил его на поднос.

— Это значит, что он уже достаточно взрослый для того, чтобы учиться в интернате, — осторожно произнес Стоун. — Он прав. Он не малыш. И в интернате ему будет хорошо.

— Но, Стоун!..

— Он уезжает через две недели. — Стоун взял чемодан и открыл входную дверь. — Я отнесу чемодан в твою комнату.

Стоун вошел в дом и захлопнул за собой дверь.

Две недели. Через две недели Филд уедет отсюда.

Делия смотрела, как Филд и Роки кидают нож около амбара. Мальчик кидал нож в стену амбара с упорством, которому могли бы позавидовать взрослые, стараясь попасть в центр бумажной мишени. Бэзил дал ей три недели и сказал, что, если она не успеет выполнить задание, ей нельзя будет вернуться. Одна неделя уже прошла, пока Делия лежала в больнице. Осталось еще две.

Она попытается убедить Стоуна в том, что Филду не опасно оставаться на ранчо. Нужно доказать мужу, что он сможет защитить своего сына: только это может спасти Филда от интерната в Сан-Антонио.

Делия полностью осознала всю ответственность своей миссии. Уговорить Стоуна не посылать сына в интернат — это только часть проблемы. Самое главное — восстановить его веру в себя, в его способность быть главой семьи. Делия была намерена сделать это любой ценой.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Семья Тайлер и их помощники, работавшие на ранчо, устроили грандиозный пикник. Три больших стола, занимавшие почти всю террасу, были заставлены тарелками с жареной курицей, картофельным салатом, фасолью и свиными ребрышками. На отдельном столе разместили десерты.

Стоун стоял у конца стола, держа в руке бутылку пива, которое он совсем не хотел пить. Он молча наблюдал за весельем домочадцев. Из магнитофона, стоявшего на перилах, лилась тихая музыка. Роки отобрал у Делии несколько компакт-дисков и теперь поочередно включал то классику, то джаз.

Стоун вдруг отчетливо вспомнил, как они с Делией танцевали в розарии летними ночами. Танцевали при свете луны, сверху на них смотрели звезды и подмигивали в такт их любимой музыке. Когда Делия обнимала его, Стоун забывал все на свете.

Он с трудом заставил себя думать о сегодняшнем дне. Он знал, что Делия не нарочно вела себя так странно. Один из докторов предупредил Стоуна, что сочетание травмы головы и шока от смерти Брук могло привести к самым неожиданным последствиям, и если Делия считала себя ангелом, это был ее способ ухода от реальности. Он знал, что пора посмотреть этой реальности в лицо. Весь последний год Делия вела себя так, словно ничего не произошло. А Стоун каждый день думал о том, что Брук больше нет. И никто и никогда не сможет воскресить его любимую дочь.

Нескончаемая музыка заставляла его кровь быстрее бежать по жилам, и Стоун невольно задумался о тех днях и ночах, когда у них в семье все было хорошо. И вдруг ему захотелось сбежать от веселящихся родственников. Веселье — это притворство. Настоящая жизнь была в работе. Если Стоун будет веселиться и расслабляться, то быстро привыкнет к такому состоянию, а этого нельзя допустить. Что такое жизнь без Брук? Как можно радоваться жизни, если рядом нет дочери?

Год назад они тоже устраивали пикник. Был такой же теплый августовский вечер. Поводом для праздника было решение Стоуна и Делии строить свой собственный дом. И они так наслаждались жизнью в тот вечер! Стоун чувствовал себя счастливчиком, у которого есть все, о чем только можно мечтать, — отменное здоровье и хорошая работа. Его помощники на ранчо были больше чем рабочие руки — они были его друзьями. Три брата, которых он не поменял бы на тонну золота, несмотря на то что они иногда были невыносимыми занудами. А самым большим подарком судьбы он считал Делию и двоих детей, которых безумно любил.

Стоун не жалел о своей первой неудачной женитьбе — ведь у него родился сын. А Брук была просто благословением Божьим. Стоун действительно был самым счастливым человеком на земле. Он хорошо помнил, что ровно год назад очень хотел еще одного ребенка. Но тогда он считал, что дети вырастают и становятся взрослыми. Он верил, что может защитить их, научить жить полной жизнью.

На следующее утро Брук без спроса взяла свою лошадь, красивую и горячую кобылу, которую Стоун подарил ей на день рождения. Файерлайт чего-то испугалась и сбросила девочку.

Наверное, он не слишком хорошо выполнял свои отцовские обязанности в последний год, но все равно Делия не имеет права обвинять его в том, что он пренебрегает собственным сыном! Стоун просто хочет, чтобы с Филдом ничего не случилось.

Стоун пил холодное пиво маленькими глотками. Он не мог вести себя так, как будто с Брук ничего не случилось. Жизнь без нее не будет такой же, как раньше, и Стоун не мог притворяться, что ничего не изменилось.

— Эй, отшельник. — Старший брат Блэйд хлопнул Стоуна по плечу. — Ты чего отрываешься от коллектива?

Рана на сердце Стоуна, которая так и не затянулась до конца за весь прошедший год, вновь начала саднить. Ему показалось, что только вчера Брук была с ним.

— Что случилось? — на лице брата было написано неподдельное сочувствие.

Стоун пожал плечами:

— Да так... Кстати, где Делия?

Она стояла в противоположном конце террасы. На ней был голубой сарафан и простенькие красные сандалии. Светлые волосы, на которых играли блики от фонарей, рассыпались по плечам. Она была так прекрасна, и Стоун безумно захотел ее.

— Никогда не подумаешь, что она только утром вышла из больницы, — заметил Блэйд, проследив за его взглядом.

Стоун не слышал брата. Для него сейчас существовала только музыка Вивальди, наполнившая его и всю летнюю ночь. Его бросило в дрожь от воспоминаний, как они с Делией занимались любовью. Да, теперь это были лишь воспоминания. Сейчас у них с Делией отдельные комнаты. Стоун понятия не имел, как уговорить жену вернуться в их общую спальню, где он любил просыпаться рядом с ней на рассвете, вдыхать аромат ее волос и целовать ее теплую шелковистую кожу. Как хорошо было просто нежиться в постели и шептать друг другу милые глупости, пока все на ранчо еще спали и начинавшийся день принадлежал только им одним. Он мог говорить с женой обо всем — о делах, о своих мечтах и мыслях, тревогах, воспоминаниях, и она всегда слушала и понимала его.

Все закончилось в тот день, когда умерла Брук. Разговоры о дочери вызывали нестерпимую боль.

— Брук... Она была очень похожа на Делию. Такая же порывистая, — тихо произнес Блэйд.

Брат как-то странно замешкался, когда называл имя Брук. Такое впечатление, что он не знал, можно ли произносить имя племянницы вслух. Вот что делает с людьми горе — отнимает возможность свободно выражать свои мысли! А может быть, Стоун сам виноват в том, что никто в его присутствии не решается заговорить о Брук? Стоун знал ответ на этот вопрос. После смерти матери его и троих братьев растил отец. Характеры у всех мужчин были разные, но в одном они были похожи: они никогда ничего не скрывали друг от друга и прямо высказывали свои мысли. Стоуна раздражали осторожные, почти нежные слова брата.