Читать книгу "Зимний сад - Адель Эшуорт"

– Полагаю, вы можете начать с леди Клер. Если нам удастся вычеркнуть ее из списка подозреваемых, возьметесь за барона.

– А вы?

– А я стану следить за домом Ротбери. Разумеется, так, чтобы он не заметил. Надо выяснить, чем он занимается, кто регулярно наносит ему визиты и в какое время.

– Значит, вы будете шпионить за ним, но не собираетесь с ним общаться, – в задумчивости сказала Мадлен. – Вы считаете, что при сложившихся обстоятельствах это разумно?

Томас едва заметно улыбнулся:

– Он никогда не стал бы моим другом, если вы это имеете в виду. Уверяю вас, к нему никак не подступиться. У него вообще нет близких друзей, и, похоже, он в них не нуждается. Хотя знакомых у него множество, и люди охотно с ним общаются. Но и я кое с кем успел познакомиться, кажется, я уже говорил вам об этом.

Мадлен кивнула:

– Да, говорили. Скажите, а вы уже придумали, как меня представите?

Блэквуд молчал, и Мадлен взглянула на него с удивлением:

– Так как же, Томас?

Он медленно поднялся со стула, и лицо его исказилось гримасой. «Вероятно, его до сих пор мучают боли в ноге», – решила Мадлен.

– Я очень долго об этом думал, – заметил наконец Томас. Он подошел к камину и стал рассматривать музыкальную шкатулку на полке. Постояв так с минуту, повернулся лицом к Мадлен. – А вы не думали?

Она не ожидала такого вопроса – полагала, что напарник уже сам все решил и ей останется лишь одобрить его решение. Но он, оказывается, хотел посоветоваться с ней...

Поднявшись с дивана, Мадлен пробормотала:

– Я думала, вы собираетесь выдать меня за свою помощницу. Но вы слишком... крепкий, и никакая помощница вам не нужна. После знакомства с вами я в этом убедилась.

Томас насмешливо улыбнулся:

– Верно, не нужна.

Мадлен тоже улыбнулась и окинула взглядом фигуру напарника. Конечно же, он был очень крепким мужчиной, вот только ноги... Его хромота сразу же бросалась в глаза, и в городке наверняка уже заметили этот физический недостаток... Может, представиться медицинской сестрой? Это выглядело бы вполне правдоподобно. Во всяком случае, ей больше ничего в голову не приходило.

– А может быть, любовницей? – внезапно вырвалось у Мадлен.

Она понятия не имела, что навело ее на эту мысль. Томас, разумеется, тоже. Не говоря ни слова, он в изумлении уставился на свою напарницу; было очевидно, что ее предложение оказалось для него полной неожиданностью.

Мадлен снова взглянула в глаза Томаса, и ей вдруг почудилось, что воздух в комнате стал таким плотным, что его можно потрогать, и таким жарким, что можно обжечься.

– Мне кажется, в это не поверят, – проговорил он хрипловатым шепотом. – Да, не поверят.

Мадлен очень хотелось спросить, почему не поверят; по ее мнению, их вполне можно было бы принять за любовников. Но тут Томас вновь заговорил:

– Видите ли, в этом случае могли бы возникнуть проблемы – ведь нас будут куда-нибудь приглашать. Нет, нас не должны считать любовниками.

«Разумеется, он прав. Могла бы и сама догадаться», – в раздражении подумала Мадлен. Она прекрасно понимала: очень скоро в городке станет известно, что они живут в коттедже только вдвоем, и наверняка поползут всякие слухи. Но и Томас, конечно же, это понимал.

– Да, вы правы, – в смущении пробормотала Мадлен. – Так какие же у вас будут предложения?

Он пристально посмотрел на нее и, немного помедлив, ответил:

– Я принимал участие в «опиумной войне»[2]. Там и получил ранение. – Тяжко вздохнув, Томас продолжал: – Вот я и подумал: может быть, вас лучше всего представить французской переводчицей моих мемуаров?

Сердце Мадлен сжалось. Она чувствовала боль человека, которому не дано изменить прошлое. Он участвовал в бесславной войне, был ранен, стал калекой, и ему неприятно об этом говорить. «Опиумная война» закончилась семь лет назад, и это означало: если Томас до сих пор не оправился от ранения, то останется хромым до конца жизни. Какая трагедия! Но он мужественно встретил обрушившееся на него несчастье – так же, как и она в свое время.

– Правда, вы не очень-то похожи на переводчицу, – заметил Томас. – Но ничего лучшего я не смог придумать. Переводчица – гораздо правдоподобнее, чем помощница, и в это могут поверить.

«Ты прав, – подумала Мадлен. – Я действительно не похожа ни на помощницу, ни на переводчицу. Я похожа на любовницу. Но почему ты этого не понял, Томас?»

Коротко кивнув, она сказала:

– Согласна. Это будет самым правдоподобным и убедительным объяснением. Значит, решено. Я ваша французская переводчица.

Томас стоял всего в нескольких шагах от нее. Лишь чайный столик разделял их. Тут он пристально посмотрел ей в глаза, затем перевел взгляд на ее грудь, и Мадлен тотчас же почувствовала, что щеки ее заливаются краской.

– Полагаю, что вы проголодались, – сказал он неожиданно. – Пойду взгляну, что Бет приготовила на ужин, и, возможно, мы сегодня поужинаем пораньше. – Не сказав больше ни слова, Томас поверился и направился к двери.

Дождавшись, когда он выйдет, Мадлен улыбнулась во весь рот. Совсем недавно, когда они стояли в саду, ее чары совершенно не подействовали на Томаса, но сейчас он увидел в ней женщину – Мадлен в этом нисколько не сомневалась.

За окном завывал ветер, ветви деревьев бились о кирпичные стены дома, и поскрипывали ставни на окнах. Но Томас не замечал всего этого. Он лежал в постели, закинув руки за голову и уставившись в потолок, лежал так уже целый час – слишком возбужденный, чтобы заснуть, и слишком занятый своими мыслями, чтобы переменить положение.

«Она наверняка уже спит, – думал Томас. – За ужином она почти ничего не ела, и было заметно, как она устала». Они беседовали на самые обыденные темы – говорили о ее доме в Марселе, о путешествии в Англию, о климатических различиях их стран. Потом Мадлен пожелала ему спокойной ночи и ушла в свою комнату, а он еще немного посидел у камина. Прислушиваясь к ее шагам, он представлял, как ее наманикюренные пальцы расстегивают платье, как соскальзывают с гибкого стана нижние юбки... Вот наконец скрипнула кровать – она легла. Интересно, в чем она спит? Может, нагая?

О Господи, как она красива! Впрочем, он знал это еще до ее приезда. И вообще он знал о ней гораздо больше, чем она о нем.

Знал, что се настоящее имя – Мадлен Билодо, что ей двадцать девять лет и что она незаконнорожденная дочь капитана Фредерика Стивенса, служившего в Британском королевском флоте, и Элеоноры Билодо – французской актрисы-наркоманки. Мадлен стала работать на британское правительство по собственному желанию и довольно быстро завоевала доверие англичан. За годы службы под началом сэра Райли она не раз доказывала свою преданность. В Марселе ее обожали, а в Англии она считалась одной из самых шикарных женщин.