Читать книгу "Как читать книги - Моника Вуд"

достанется какая роль. Голосование было важно для этих женщин, которые никогда ничего не решали, и Харриет предвкушала, как угостит их косточкой независимости, пусть и без мяса, хотя на волонтерском инструктаже ее и предупреждали, чтобы не позволяла заключенным «злоупотреблять ее доверием».

Она протянула руку за книгой в ярко-красной обложке, сумка соскользнула с плеча, и книга упала на пол.

– О, привет! – раздался голос, громкий и словно из ниоткуда.

Харриет, испуганно пискнув, повернулась и обнаружила маячащего рядом мужчину. Она его уже здесь видела – высокий, привлекательный и немолодой, орехово-карие глаза и серебристые короткие волосы. В руках он держал банку с краской, которую поставил на пол, чтобы поднять книгу.

– Позволите? – сказал он, и книга почти утонула в его ладони – у мужчины были большие, красивые руки, мозолистые, покрасневшие от работы, в паутинке свежих царапин. Он заметил, что она смотрит на них. – Коты терпеть не могут воду, – пояснил он.

Харриет подавила смешок. С очень серьезным видом он протянул ей книгу. Книга показалась ей не особо подходящей, но она все равно взяла. После мгновенной заминки, которой было достаточно, чтобы его лицо залилось румянцем, он спросил:

– Вышли за покупками? – Голос вдруг прозвучал неожиданно басовито.

– Простите? – удивилась Харриет.

– За покупками, говорю?

Харриет указала на полки. Что еще она могла здесь делать?

– Вот и хорошо, – сказал мужчина. Его дергающийся кадык напомнил ей цаплю, глотающую лягушку. – Приятных вам покупок, само собой, как говорится.

И ретировался вместе со своей банкой.

Она перевела взгляд на книгу, которую уронила, – «Антология Спун-Ривер» Эдгара Ли Мастерса, сборник кратких жизнеописаний, поведанных покойниками на вымышленном кладбище в Иллинойсе. Она читала ее, когда училась в колледже, и благодарила судьбу, что окончила его уже за сорок, потому что эти маленькие сказки… эпитафии вообще-то предлагали читателю проникнуться раскаянием. Она уже почти слышала, как ее подопечные, эксперты в раскаянии, внимают этим доносящимся из могилы голосам. Тембр девочки-хористки Вайолет; будто накрахмаленные согласные Рене; горловой скрежет Дженни Большой… Дона-Лин всех, конечно, огорошит: они плакали, слушая ее интерпретацию монолога Зуи о Толстухе. Шейна, которая читать почти не умела, всегда выбирала роль публики, а книгу держала, словно бабочку, боясь повредить.

С книгой в руках и с принятым решением Харриет дошла до конца прохода и, повернув за угол, снова столкнулась с этим басовито-благостным типом, который на этот раз нес короткую доску.

– Ой, – сказала Харриет. – Извините.

– Это я виноват. – Он вежливо отступил в сторону, давая ей пройти.

Она показала ему книгу:

– Счастливый случай.

Она уже добралась до стойки, когда услышала в ответ:

– Очень хорошо, даже прекрасно.

– Ой, а вот и вы! – Голос продавца прозвучал с уже привычным воодушевлением. – Удача привалила?

– Будем надеяться, – ответила Харриет. – И надо заказать дополнительные экземпляры.

Глаза продавца изучали обложку.

– Про болтливых мертвецов.

– Классика, – ответила Харриет. – Обитатели кладбища отчитываются о своей жизни.

Лицо у продавца сделалось сосредоточенным.

– Полезная пища для размышлений, – добавила Харриет.

Получилось более по-учительски, чем хотелось, и случалось такое часто. Всю жизнь люди неправильно оценивали ее возраст, никак не помогало и то, что назвали ее в честь бабушки. А теперь, когда прошло столько времени, она и вправду старуха, на которую уже давно похожа, и двигается по миру как Харриет Ларсон, пенсионерка. Ей шестьдесят четыре, и она ни на день не выглядит моложе своего возраста, но старается с этим не спорить.

– Ой, а то. Просто подумалось… ну, знаете, мертвецы разговаривают. Может, придется прихватить на заседание вашего клуба побольше вина. – Смех у Бейкера был милый – если бы умели смеяться хомяки, то звучало бы это именно так.

– Поверьте, – сказала Харриет, – я бы с удовольствием прихватила в клуб вина.

Локти продавца уперлись в прилавок, ворот рубашки раскрылся, и Харриет невольно покачала головой – это надо же было изуродовать нежную кожу татуировкой в виде гигантской паутины. Это что-то означает? Придется проконсультироваться у Софи. Причуды молодежи меняются со скоростью света. Не всей, конечно, молодежи – официантки в ее любимом кафе, молодая мамаша, работавшая в 7-Eleven, и юные механики из «Автомастерской Арло» напоминали Харриет, какой в их годы была она сама, и в их компании она никогда не ощущала себя старухой. То же самое, она теперь поняла, относилось и к Книжному клубу. Ей самой было странно, насколько в тюрьме она чувствовала себя как дома. «Как дома» – это, конечно, неверно. Полезной? Нужной? Здесь, снаружи – «на Воле», как выражались женщины, – она довольно часто ощущала себя потерянной и несвоевременной.

– Тот мужчина, он кто? – понизив голос, спросила Харриет.

Глаза у продавца округлились.

– Какой мужчина?

– Ну тот, с краской.

– Ой, да это Фрэнк. Фрэнк Дейгл. Он тут у нас типа разнорабочий. – Глаза у Бейкера сверкнули, и какие дивные это были глаза – с длинными ресницами, с пронзительными зрачками. – Мы считаем его милым, даже очень.

– Понятно. – Когда уже люди найдут себе занятие получше, чем делать из стариков умильные игрушки? – Итак, я бы хотела заказать дополнительные экземпляры книги.

Избавленный от мешающих громоздких очков взгляд снова уткнулся в аннотацию.

– Ни одна душа с того кладбища не училась в Йельском университете, – заметила Харриет.

Заклацала мышка.

– Мы книги получим только через неделю. Но если через «Амазон», то получите уже через пару дней. – Голос теперь звучал заговорщицки.

– «Амазон» от дьявола! – сообщила Харриет не только продавцу, но и всем, кто мог ее услышать, и толкнула свою кредитку по стойке. – Нацисты и те работали более тонко.

– Ой, а то.

Домой Харриет возвращалась на автобусе, в уме уже составляя вопросы.

Для чего нужна эпитафия?

Кому бы вы доверили написать вашу эпитафию?

Можно ли подытожить жизнь человека?

Дома она усадила зевающего Тэбси себе на колени – он требовал внимания больше, чем ее собственные дети, эти самоуправляемые девочки, говорившие о Книжном клубе как о «хобби». Кошачье урчание, похожее на рокот газонокосилки, звучало как мантра. Спустя полтора года Харриет научилась сомневаться в своем выборе книг для клуба, но эта, которая буквально чуть ли не упала ей в руки, казалась удачной. Она расслабилась, пролистывая жалобы, протесты и ликования душ усопших из Спун-Ривер, штат Иллинойс.

Я был оружейником из Одессы…

Я была вдовой Макфарлейн…

Я была дочерью Лэмберта Хатчинса…

Щелкая ручкой и отрешившись от настоящего, Харриет читала, выбирала, подчеркивала.

Я считал себя исправным механизмом,

Которым Жизнь так и не воспользовалась.

В ушах у нее уже звучали голоса женщин, читающих стенания и восхваления призраков, которых принудили говорить, –