Читать книгу "Лорна Дун - Ричард Додридж Блэкмор"

все же немного подобреет. Но даже будучи голодным, он иногда, забывая о беконе, смотрел на меня таким жалостливым взглядом, будто сам голод был сущим пустяком по сравнению с тем, о чем он так и не решился мне поведать.

В Дулвертоне мы славно пообедали, и я попробовал такое вкусное мясо, что не забуду его, наверное, никогда. Даже теперь, прожив долгую бурную жизнь, я сглатываю слюну при одном воспоминании о том обеде. Наверное, только страсть к возлюбленной способна пробудить в человеке подобный аппетит. Я и раньше слышал о жареной баранине от тех богатеев, которые действительно делают из еды культ. От таких бесед я всегда начинал причмокивать губами, а живот мой сводило судорогой голода.

И вот теперь Джон Фрэй, зайдя в гостиницу, забавно переваливаясь на своих коротких ногах, гаркнул что есть силы хозяйке:

— Две порции жареной баранины в пятый номер через пять минут, и не забудь полить их соусом, тем самым, который я пробовал у вас на прошлой неделе!

Разумеется, через пять минут мясо нам не принесли. Не было оно готово и через двадцать минут, но это только разожгло аппетит, и когда комнатушка наконец наполнилась тончайшим ароматом, я сказал Господу спасибо за то, что он создал человека с некоторым пространством внутри тела, и что мне есть куда всю эту роскошь запихнуть. Пятьдесят долгих лет прошло с тех пор, а вкус чудесного соуса я ощущаю до сих пор.

Все нормальные мальчики довольно безразлично относятся к нарядам и уж совершенно холодны к разного рода украшениям. Мне становится тошно, если ребята начинают беспокоиться о морщинках на своей одежде или складках на штанах. А уж когда они сами подшивают те же штаны, чтобы казаться привлекательней, мне тут же хочется крикнуть: «Ну почему же Господь не создал тебя девчонкой?!»

Конечно, позже, когда молодые люди начинают ухаживать за девушками, все меняется. Тогда красота внешняя может сочетаться и с красотой внутренней, и все повторяется снова. Они ведут себя безрассудно, как, впрочем, поступали раньше и их отцы. Но только упаси Вас Бог любить и быть любимым так, как это выпало на мою долю, и если еще не поздно, остановитесь.

Когда с бараниной было покончено, а Пэгги и Весельчак получили свою порцию овса, я пошел к водокачке, чтобы немного освежиться. Я обожаю воду и мыло и, пожалуй, плескаться в воде для меня не менее приятно, чем хорошо пообедать. Джон Фрэй, напротив, очень прохладен к водным процедурам и моется строго один раз в неделю. Я не стал умываться перед едой только из-за того, что опасался за свою порцию баранины. Теперь же я с удовольствием вышел из гостиницы, а Джон встал в проходе и, ковыряя в зубах птичьим пером, с удовлетворением наблюдал за пасущимися неподалеку лошадьми, заранее предвкушая ужин.

В этот момент из гостиницы вышла молодая женщина, очевидно, служанка богатой дамы. Она улыбнулась солнцу и зашагала вперед, слегка приподнимая платье левой рукой. Заметив ее, конюхи, расположившиеся во дворе, начали смеяться, чем вызвали негодование служанки, да так, что она даже побледнела. Изящно неся высокий стеклянный стакан в другой руке, девушка направилась к водокачке, стоявшей посреди двора, как раз туда, где я от всей души наслаждался прохладной водой, омывая лицо, руки, шею и даже грудь. И хотя я не совсем четко видел служанку сквозь поток воды, тем не менее, она произвела на меня весьма благоприятное впечатление.

Оглядев меня и ничуть не сконфузившись, — ведь я для нее, женщины лет тридцати, должен был казаться просто ребенком, — она заговорила со мной довольно высокомерно, в то время как я, смутившись, старался побыстрее натянуть на себя рубашку.

— Мальчик, подойди ко мне поближе! Господи! Какие у тебя ясные голубые глаза, а кожа белее снега. Кто же посмел так избить тебя до синяков? Позволь мне дотронуться до тебя! Как тебе должно быть больно! Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого.

Говоря так, она трогала мою грудь своими нежными смуглыми ладонями, и по ее выговору и манерам я понял, что она приехала сюда издалека. Я осмелел, поскольку понял, что она иностранка, и перестал стесняться, хотя в то же время мысленно представлял себя уже и в рубашке и в своей любимой кожаной куртке. Но мне не хотелось обижать служанку, и я стоял, не двигаясь, а потом произнес:

— Госпожа, если вы не против, позвольте мне уйти. Дело в том, что меня ждут у дверей гостиницы, к тому же моя лошадь уже оседлана, и мы должны прибыть домой сегодня к вечеру. Там меня будет ждать отец, которого я давно не видел.

— Конечно-конечно, — отозвалась незнакомка, — иди, моя малютка, возможно, мы еще встретимся по дороге. Ты мне понравился с первого взгляда, тем более, что я сама сейчас должна спешить к баронессе. Мы тоже уезжаем на самый берег моря, в Вош… Вош…

— Вы имеете в виду Вотчет, госпожа. Вам предстоит нелегкий путь, и дороги там ничуть не лучше, чем те, что ведут в наш Оар.

— О-ар… О-ар… — задумчиво произнесла служанка. — Я постараюсь запомнить, где живет мой любимый малютка, и когда-нибудь я приеду в ваши места и разыщу тебя. А теперь накачай мне холодной воды для баронессы, дорогой мой, потому что она не будет пить без облака вокруг стакана.

Я начал качать воду, но каждый раз она выплескивала ее из стакана, и так повторялось раз пятьдесят, пока вокруг стакана действительно не образовалось нечто похожее на слабый туман, а на дне вода была чище горного хрусталя. Служанка сделала реверанс, держа стакан снизу, чтобы не рассеять драгоценное облачко, и хотела поцеловать меня, но я увернулся, поскольку такого рода благодарности в то время меня не прельщали. Я юркнул за водокачку, и женщина ударилась о нее подбородком. Конюхи, наблюдавшие за этой сценой, тут же предложили служанке свои услуги.

Гордо вскинув голову, женщина зашагала к гостинице с таким неподдельным чувством достоинства, что конюхи тут же притихли. Их собственные девушки не обладали ни такой благородной осанкой, ни манерами. Когда же они расположились на сене, каждый продолжал смотреть ей вслед в надежде, что гордячка все-таки обернется, и только тогда, когда служанка скрылась в дверях гостиницы, парни начали хохотать.

До самого конца