Читать книгу "Гладиатор умирает только один раз - Стивен Сейлор"

казалось, заполнил длинную узкую долину между холмами Палатина и Авентина. Я проталкивался сквозь толпу, выстроившуюся у закусочных и лотков, спрятанных под навесом, наступая на ноги и укорачиваясь от локтей, пока не подошел к тому входу, который искал. Внутри стадиона места уже были забиты зрителями. Многие одели красные или белые туники, или размахивали маленькими красными или белыми платками, чтобы показать свои пристрастия. Я окинул взглядом, вытянутый внутренний овал стадиона, и был ослеплен сумасшедшим лоскутным одеялом красного и белого, словно забрызганным кровью снега.

В ожидании скачек беспокойные и нетерпеливые зрители хлопали в ладоши, топали ногами и орали пожелания и лозунги. Крики: «Диокл в красном! Езжай быстрее, чем говоришь!» соревновались с «Белые! Белые! Быстрее всех!»

Высокий голос прорвался сквозь грохот.

– Гордиан! Сюда! – и я обнаружил Луция Клавдия. Он сидел у прохода, похлопывая по пустой подушке рядом с собой. – Вот, Гордиан! Я получил твое сообщение сегодня утром и послушно занял тебе место. Лучше, чем в прошлый раз, правда? Не слишком высоко, не слишком низко, с великолепным видом на финишную черту.

Но что было более важным, консульская ложа находилась поблизости, немного ниже нас и правее. Когда я занял свое место, я увидел серебристую голову, появившуюся там – Децим Брут и его товарищ - консул Лепид прибыли вместе со своими свитами. По крайней мере, он благополучно добрался до Цирка. Отдельные песнопения были заглушены возгласами приветствий. Оба консула повернулись и помахали толпе.

– Бедный Деци, - сказал Луций. – Он думает, что они его подбадривают. Дело в том, что они приветствуют его прибытие, потому что только теперь гонки могут начаться!

Когда началась грандиозная процессия, раздался рев труб, а затем еще больше аплодисментов. Статуи богов и богинь проносились по ипподрому на повозках, ведомые крылатой богиней Победы. Когда провозили Венеру, любимицу игроков и влюбленных, монеты так и сыпались из толпы и тут же подбирались ее жрецами. Шествие богов закончилось огромной позолоченной статуей Юпитера на троне, которую везли на телеге, такой большой, что ее тянули двадцать человек.

Затем пошли колесницы, которые в тот день должны были участвовать в гонках, медленно кружа по трассе Цирка, украшенные цветами их команд, красным или белым.  Многие зрители на трибунах просто боготворили этих героев. Каждого гонщика встречали рукоплесканием и скандированием, что также касалось и ведущих лошадей. Раздающийся одновременно со всех сторон шум стал оглушительным.

Я никогда не был игроком или страстным поклонником скачек, поэтому имел представление всего о нескольких возничих, но даже я знал Диокла, самого известного из красных. Его было легко заметить по необычайной ширине плеч, щетинистой бороде и развевающейся гриве угольно-черных волос. Когда он проходил перед нами, ухмыляясь и махая толпе, я пытался увидеть реакцию Децима Брута, но смог увидеть только затылок консула. Улыбка Диокла стала саркастической, когда он проходил мимо консульской ложи, или мне это только показалось?

Шествие закончилось. Трасса была расчищена. Первые четыре гонщика заняли свои места у стартовых ворот – карцеров на северной оконечности круга. Две Белые колесницы, главная – задающая темп, вместе со второй, предназначенной для препятствования соперникам, будут соревноваться с двумя красными колесницами.

– Ты взял гоночную карточку? – Луций поднял деревянную табличку. Многие на трибунах использовали их, чтобы обмахиваться; Я видел, как по всему стадиону в красно-белую клетку все обмахивались гоночными карточками.

– Нет? - сказал Луций. – Неважно, можешь воспользоваться моей. Посмотрим, первая гонка дня… – на карточках был указан каждый возничий, его цвет и имя ведущей лошади в его команде из четырех животных. – Фаворит красных: Мусклос, скачет на Аяксе - конечно же, лучший герой на лучшей лошади! Второй красный: Епафродит, скачет на пятилетнем жеребце по кличке Пятнистый – я впервые о нем слышу. У белых: Талл, скачет на Подозрительном, а его коллега Терес, мчится на Снежке. Вот уж глупое название для лошади, не правда ли, даже если она чисто-белая. Мне кажется, больше подходит для щенка, а, это ведь стартовая лошадь?

Четыре колесницы выскочили из карцеров на трассу. Пройдя через белую линию, они яростно принялись бороться за внутреннюю позицию рядом с барьером, проходящим посередине. Позади них клубились облака пыли. Кнуты взлетали и трескались, когда они сделали первый крутой поворот вокруг столба на конце барьера и направились обратно. Красные лидировали: Епафродит, игрок второго ряда, успешно блокировал основного белого, давая своему коллеге свободный проход, в то время как белый во втором ряду безнадежно отставал, не в силах помочь своему товарищу. Но за семь кругов многое могло еще произойти.

Луций подпрыгивал на подушке. Вокруг нас зрители стали делать ставки на исход заезда.

– Я ставлю на Снежка! – крикнул человек через проход от Луция.

Мужчина несколькими рядами ниже повернулся и крикнул в ответ. – На Белого из второго ряда? Ты смеешься?

 – Ставлю десять к одному на победу Снежка.

– Сколько, сколько?

Таков римский способ игры на скачках: вдохновленный вспышкой интуиции и под влиянием момента, обычно в присутствии незнакомцев, сидящих рядом. Я улыбнулся Луцию, чья восприимчивость к такой спонтанной ставке была между нами темой постоянных шуток.

– Не хочешь присоединиться к ставкам, Луций?

– Э… нет, - ответил он, глядя на трассу. Я слышал, как он пробормотал себе под нос: - Давай, Аякс! Давай!

Но Аякс не победил. Так же, как и Снежок. На заключительном круге вперед вырвался Подозрительный, главный Белый, который вышел в лидеры без помощи вторых белого, оставив его далеко позади. Это было потрясающе. Даже болельщики Красных приветствовали в толпе такое чудесное проявление благосклонности Фортуны.

– Хорошо, что ты не поставил на Аякса, - сказал я Луцию. Он только крякнул в ответ и посмотрел на свою гоночную карту.

По мере того как продолжались колесничные бега, мне казалось, что я никогда не видел Луция таким безумным, он подпрыгивал от возбуждения при каждом стартовом звуке трубы, ликовал, когда его любимая лошадь побеждала, но чаще дулся, когда его лошадь проигрывала, и все же никогда не делал ставки с кем-либо из сидящих вокруг нас. Он неоднократно переворачивал свою гоночную карточку и делал мелом отметки на обороте, бормоча и покачивая головой.