Читать книгу "Собрание сочинений в 9 тт. Том 6 - Уильям Фолкнер"

понимаете. Вы славно бегали и долго не сдавались, но знаете, повадился кувшин по воду…

— Да, — сказал дядя Бак. Он глубоко вздохнул, медленно, тихо выпустил воздух. Но все равно было слышно. — Что ж, — сказал он. — Значит, остается только рискнуть.

— Вы уже рискнули, — сказал мистер Хьюберт. — Когда вернулись сюда. — Вдруг и он умолк. И поморгал, но недолго — всего раз шесть. Потом перестал моргать и больше минуты смотрел на дядю Бака. — Как это рискнуть?

— А пятьсот долларов, — сказал дядя Бак.

— Какие пятьсот долларов? — сказал мистер Хьюберт. Он и дядя Бак смотрели друг на друга. И опять заморгал мистер Хьюберт, и опять перестал. Вы, кажется, сказали, что нашли его в доме Тенни.

— Нашел, — сказал дядя Бак. — Но вы держали пари, что я его там поймаю. Да будь я там вдесятером, перед этой дверью, я все равно бы его не поймал.

Мистер Хьюберт смотрел на дядю Бака, изредка моргая.

— Так вы настаиваете на этом дурацком пари? — сказал он.

— Вы тоже рисковали, — сказал дядя Бак.

Мистер Хьюберт, щурясь, смотрел на дядю Бака. Потом переслал щуриться. Потом взял свечку со стола и вышел. Они сидели на краю кровати, смотрели, как свет удаляется по коридору, слушали шаги мистера Хьюберта на лестнице. Немного погодя свет опять появился, и на лестнице опять раздались шаги мистера Хьюберта. Потом он вошел, поставил на стол свечу и положил рядом с ней колоду карт.

— Покер, — сказал он. — Одна партия. Вы тасуете, я снимаю, мальчик сдает. Пятьсот долларов против Сибби. И с этим негром решим раз и навсегда. Если вы выиграли, вы покупаете Тенни; если я выиграл, я покупаю вашего негра. Оба в одной цене — триста долларов.

— Выиграл? — сказал дядя Бак. — Кто выиграл, тот покупает негра?

— Тот выиграл Сибби, черт подери! — сказал мистер Хьюберт. — Выиграл Сибби! Какого же дьявола мы сидим и торгуемся тут полночи? У кого на руках меньше, выигрывает Сибби и покупает негров.

— Ладно, — сказал дядя Бак. — Тогда я покупаю проклятую девку, а на остальной глупости ставим крест.

— Ха, — опять сказал мистер Хьюберт. — В таких серьезных глупостях вам еще не приходилось участвовать. Нет, вы желали попытать счастья, так вот оно перед вами. Вот на этом столе, и ждет вас.

Дядя Бак перетасовал колоду, мистер Хьюберт снял. Потом колоду взял он и сдал дяде Баку и мистеру Хьюберту по пять карт. Дядя Бак долго смотрел на свои, потом сказал: «Две», — и он дал две карты; мистер Хьюберт только взглянул на свои, сказал: «Одну», сбросил карту на те две, которые сбросил дядя Бак, вставил новую в свои, раздвинул их веером, взглянул раз, сложил карты, посмотрел на дядю Бака и сказал:

— Ну, прикупили к своей тройке?

— Нет, — сказал дядя Бак.

— А я — да, — сказал мистер Хьюберт. Он выбросил руку на стол, рассыпав свои карты перед дядей Баком — три короля и две пятерки, — и сказал: Ей-богу, неплохая партия, Бак Маккаслин.

— И это все? — спросил дядя Бадди. Час был уже поздний, солнце садилось; до дома мистера Хьюберта оставалось минут пятнадцать езды.

— Да, сэр, — ответил он, а потом рассказал, как дядя Бак разбудил его на рассвете и он вылез в окно, вывел свою лошадь и уехал и как дядя Бак пообещал, что, если его тут сильно потеснят, он тоже слезет по водосточной трубе и спрячется в лесу до приезда дяди Бадди.

— Хм, — сказал дядя Бадди. — А Томин Терл там был?

— Да, сэр, — ответил он. — Он ждал в конюшне, когда я пришел за лошадью. Он сказал: «Ну что там, еще не сговорились?»

— А ты что сказал? — спросил дядя Бадди.

— Я сказал: «Дядя Бак, по-моему, уже сговорился. Но дядя Бадди сюда еще не приехал».

— Хм, — сказал дядя Бадди.

На этом почти все и кончилось. Они подъехали к дому. Может быть, дядя Бак наблюдал за ними, но, если и наблюдал, сам не показывался — так и не вышел из лесу. Мисс Софонсибы тоже нигде не было видно — значит, дядя Бак окончательно еще не сдался, еще не сделал предложения. Дядя Бадди, он и мистер Хьюберт поужинали, вышли из кухни, расчистили стол, оставив на нем только лампу и колоду карт. А дальше все было как прошлой ночью, только дядя Бадди не носил галстука, да мистер Хьюберт был в одежде, а не в ночной рубашке, и на столе стояла не свеча, а лампа с абажуром, и мистер Хьюберт сидел со своей стороны стола с колодой в руках и глядел на дядю Бадди, с треском пропуская ее ребро под большим пальцем. Потом он выровнял ее об стол, положил посередине, под лампой, сложил руки на краю стола и чуть подался вперед, глядя на дядю Бадди, который сидел с другой стороны, опустив руки на колени, весь серый, как старый серый валун или пень с серым мхом, и такой же неподвижный; его круглая белая голова была похожа на голову дяди Бака, но он не щурился, как дядя Бак, и был чуть толще дяди Бака — словно оттого, что подолгу сидел и наблюдал, как готовится еда, словно еда, которую он готовил, сделала его чуть толще, чем он мог бы быть, и то, из чего он ее готовил — мука и прочее, — сообщило ему такой ровный, спокойный цвет.

— По пуншу перед началом? — сказал мистер Хьюберт.

— Я не пью, — сказал дядя Бадди.

— Верно, — сказал мистер Хьюберт. — Знал же: было что-то еще, кроме женолюбия, делавшее Фила похожим на человека. Впрочем, неважно. — Он дважды моргнул, не сводя глаз с дяди Бадди. — Бак Маккаслин против земли и негров, которые я обещал вам в приданое за мисс Софонсибой. Если я выиграю, Фил женится Сибби без всякого приданого. Если вы — получаете Фила обратно. А мне все равно остаются триста долларов, которые Фил должен мне за Тенни. Правильно?

— Правильно, — сказал дядя Бадди.

— Стад[4], — сказал мистер Хьюберт. — Одна партия. Вы тасуете, я снимаю, мальчик сдает.

— Нет, — сказал дядя Бадди. — Без Каса. Рано ему. Не хочу приучать его к азартным играм.

— Ха, — сказал мистер Хьюберт. — Говорят, кто сел с Амодеем Маккаслином в карты, тот уже не играет. Впрочем, неважно. — Однако он по-прежнему смотрел на дядю Бадди; и, когда заговорил, даже не повернул головы: — Поди к черному ходу и крикни. Приведи первого, кто откликнется, животного мула или человека, лишь бы мог сдать десять карт.

Он пошел к черному ходу. Но кричать ему не пришлось, потому что прямо за дверью сидел на корточках