Читать книгу "На качелях между холмами - Михаил Самарский"

Кроме дома у нас еще есть крошечная квартирка в Москве на Патриарших прудах. Читали «Мастер и Маргарита»? Так вот это там. Только мы Патриаршие пруды называем «Патриками». Квартира, что в Большом Патриаршем переулке, принадлежит бабушке и дедушке, но живу в ней я. С сентября по май включительно. Не один, конечно, с кем-то из взрослых — но чаще всего это Лилия Степановна. Все дело в том, что школа, в которой я учусь (1239), находится во Вспольном переулке, а это в пяти минутах ходьбы от квартиры. Так что в учебное время с понедельника по пятницу я живу в этом пенале, а выходные и каникулы — в загородном доме. Я бы мог учиться и в Подмосковье, но очень люблю свою школу и не хочу расставаться с одноклассниками. Школа у нас классная. Удивительная школа. С углубленным изучением английского языка. Кстати, это мой любимый предмет, как и у героя сэлинджеровского романа Холдена Колфилда, с той только разницей, что для него английский был родным, а для меня это иностранный язык. Хотя русский язык я тоже очень люблю, но вот почему-то никак не могу подняться выше «четверки». Вам не кажется странным, когда русский ученик по английскому учится на «пять», а по русскому на «четыре»? В чем тут дело? Меня лично этот вопрос постоянно мучает.

Если вам интересно, вкратце расскажу историю Патриарших (большого и малого) переулков. Еще в конце XVI века здесь находилась Козья слобода, которая была пожалована патриарху. После чего она получила новое название: Патриаршая Козья слобода (ну и названьице!). Переулок наш раньше назывался Алмазниковым — по двору крестьянина Офонки Алмазника. Офонку постепенно забыли, и в конце концов в Москве появились Патриаршие переулки. Раньше здесь было болото. Патриархи осушили его и выкопали пруды для разведения рыбы. Один каким-то чудом сохранился и до наших дней. Красиво здесь! Особенно по вечерам. А зимой пруд превращается в великолепный каток. Приезжайте покататься, не пожалеете. И это еще не все. В 1924 году пруд был переименован в Пионерский, как и наши переулки — в Большой и Малый Пионерские. Но и это не все. В то время, как Малый оставался еще Пионерским, наш переулок вдруг в 1964 году превратился в улицу. Кто помнит, улица называлась Адама Мицкевича. Был такой польский поэт в XIX веке. Вы спросите, а с чего это вдруг в его честь назвали улицу? Я и сам не пойму, делать им было нечего, что ли, но, как говорит дед, переименовали переулок в улицу Мицкевича из-за того, что здесь находилось посольство Польши. Но, слава богу, все вернулось на свои места, и, надеюсь, что уже никому не взбредет в голову снова переименовывать и без того наш многоименный переулок, например, снова в Алмазников. Хотя, как я понял, от наших властей можно ожидать чего угодно. Вы слышали уже, Ленинградский вокзал переименовали в Николаевский? Во как! Интересно, будут ли новые названия у Ярославского и Казанского вокзалов? Пока тут проваляешься в больнице, и Курский превратится в какой-нибудь Александровский или Ивановский. А что, царей-то немало было на Руси. На все вокзалы имен хватит.

Глава 3

Вы, наверное, хотите узнать, как же это я угодил под машину? Не торопитесь, всему свое время. Забегая вперед, скажу, что водитель был не виноват. Но все же давайте по порядку. Окончив шестой класс, я собирался в начале июля ехать в лагерь. Вернее, мои родители собирались меня туда отправить. Я каждый год летом куда-то езжу. То в Сочи, то в Болгарию, то здесь прозябаю, в Подмосковье где-нибудь. В этом году должен был поехать в Адыгею, в горы. Говорят, там красиво и воздух очень полезный. Ну, воздух меня мало интересует, а вот горы я люблю. Новогодние каникулы мы с родителями проводим частенько в Альпах или на Домбае. У нас в семье все заядлые горнолыжники, кроме, конечно, бабушки и дедушки. Хотя дед говорит, что не прочь бы с нами покататься, но мама с папой его с собой почему-то никогда не берут. И не из-за того, что не хотят. Как только дело доходит до покупки путевки, дед передумывает. Мне кажется, он боится ехать в горы, хотя весь год хорохорится и готовится к поездке. Впрочем, готовится на словах. У него нет ни ботинок, ни лыж, ни костюма, а покупать их он и не думает. Тоже мне, лыжник нашелся. Иногда мне кажется: дед такой же врун, как и я. Или просто любит поприкалываться. Я же говорил вам, что дед у меня мировой мужик. Знаете, как он говорит, когда выпьет? Вы будете сейчас смеяться. Говорит, любите своих внуков, они отомстят вашим детям. Дед с бабкой — это родители моего папы. Бабушка говорит, нервов им мой папа помотал, будь здоров. Вот видите. А теперь такой правильный весь, учись, говорит, сынок, на одни пятерки. А сам-то чего? Трояков нахватался, а теперь пятерки ему подавай. Да к тому же еще курит и выпивает. Хотя зря я это говорю. Мне же это не мешает. А отец желает мне добра. Отец у меня хороший. Да что там говорить, все они хорошие. Только вот бесят меня иногда.

Словом, все началось с того, что на нашей улице одно за другим случились сразу два трагических происшествия. Погиб котенок — его сбил мотоциклист. Соседка Люба, моя ровесница, конопатая и какая-то слишком уж длиннорукая девчонка, плакала так, словно этот котенок был ее близким родственником. Оно понятно — жалко зверушку, но нельзя же так убиваться. Хотя мне было жалко и котенка, и Любку. Она девчонка хорошая, хотя и большая хвастунья. Девчонки, вообще, почти все хвастуньи. Но эта — особенная. Все у нее лучшее. Даже котенок был какой-то супер-пуперской ультра-сверхпороды. Его им, с ее слов, конечно, чуть ли не из Австралии привезли. Еще бы придумала, из Антарктиды. Каких-то кошачьих королевских кровей. Видел я его несколько раз и даже на руках держал. Кот как кот, ничего сверхъестественного. Ну, может, нос слегка приплюснутый и уши, словно отмороженные. Пока был жив, морда у него была отвратительной. Такая наглая и самодовольная, если хотите, даже надменная. Вот написал я эту муть и подумал: а чем наши Макар с Машкой отличаются? Ведь если приглядеться, у всех котов морды наглые и надменные. Их гладишь, а они так смотрят, словно говорят: гладь, гладь, балбес, ты обязан меня гладить. Я терпеть не могу, когда прихожу на кухню поесть, а кто-то из этих наглецов валяется на моем стуле. У нас у каждого в семье есть свой стул и место за столом. Так вот, я всегда начинаю вежливо. Говорю: Макар (или Маша), освободите стул, пожалуйста. И что вы думаете? Посмотрят на меня пренебрежительно и дальше спят. Я аккуратно так наклоняю стул, даю понять, мол, вставай, дружок, хозяин стула пришел. И когда стул уже наклоняется так, что вот-вот эти хамы могут свалиться на пол, они начинают когтями хвататься за обшивку сиденья. Вот тут я не выдерживаю и щелкаю проходимцев по уху. Не подумайте, что слишком больно. Так, символически. Машка та, видимо, умнее — после щелчка сразу спрыгивает и прячется под столом. А вот Макар — это наглец еще тот. Однажды я был не в настроении, так он довел меня до того, что я взял и перевернул стул вверх ногами. Конечно, кот свалился, но даже не подумал никуда убегать и прятаться. Сел тут же рядом со столом и так смотрит на меня, словно я ему батон докторской колбасы должен и не отдаю.

Любкиного кота звали Ирис. Это ж надо было такое имя придумать. Дуреха. Я сначала думал, что она так сильно любит конфеты, что назвала своего кошачьего лорда конфетным именем. А оказалось, что есть такой цветок. Бабушка называет его петушком, в смысле цветок ирис так называет. Ну и что? Пусть даже и цветок. Все равно, кто котов называет цветами? Коты — они же испокон веков Барсики, Васьки, Мурки всякие, ну на крайний случай можно назвать Пушок. А тут Ирис. Ну да ладно. В общем, когда Ирис погиб (мы его с Любкой сами хоронили в лесу), то лицо у него было грустным и добрым. Всю спесь как рукой сняло. Так всегда, у мертвых животных морды становятся добрыми. Это я вам точно говорю. Потому что буквально на следующий день грузовик сбил соседскую собаку. Тоже штучка была не из приятных. Стаффордширский терьер. Это не собака, а крокодил. Он даже воронам покоя не давал. Ему все равно, на кого нападать. Никого не пожалеет. Ни котенка, ни щенка. Как увидит другое животное, глаза наливаются кровью, рвется с поводка. Скулит — мол, дайте я его разорву в клочья. Ужасная собака. Хотя справедливости ради нужно сказать: людей он не обижал. Но все равно страшно было его видеть на улице. Так вот этот самый боец (по кличке Тайсон) каким-то образом перехитрил хозяев и без поводка выскочил на улицу. А мозгов-то нету. И прямехонько под грузовик. И что обидно, животные-то и не виноваты. Просто эти все идиоты — мотоциклисты, скутеристы, автомобилисты — носятся по нашей улице как угорелые. И куда только ГАИ смотрит? Наш поселок называется «Черешневые сады», это тридцать километров от Москвы. Ну и что, что здесь дачи и частные дома. Знаки-то все равно нужно ставить, чтобы водители ездили помедленнее. Хотя кто на эти знаки смотрит. Я даже с мамой еду, знак «сорок», а она едет шестьдесят.