Читать книгу "Цивилизации. Образы людей и богов в искусстве от Древнего мира до наших дней - Мэри Бирд"

Эта история дошла до нас благодаря тому, что была включена в обширное энциклопедическое сочинение, написанное римским эрудитом Плинием Старшим (называемым так, чтобы отличать его от Младшего). Одержимый ученый, он погиб в 79 г., когда пытался подобраться к Везувию поближе во время извержения, уничтожившего — и сохранившего навеки — Помпеи. Объясняя возникновение разных видов искусства, Плиний рассказывает о молодой женщине, создавшей один из первых портретов. Ее возлюбленный собирался надолго уехать, и перед расставанием она взяла лампу так, чтобы на стене появилась тень любимого, и обвела его силуэт. В этой истории много неясного. Мы не знаем, когда и каким образом она началась (но события происходили в древнегреческом городе Коринф) и как звали молодую женщину. Несмотря на отведенную ей главную роль, она известна только по имени отца: «дочь Бутада». Тот был гончаром и на основе силуэта создал керамический портрет мужчины, ставший самым первым в истории трехмерным портретным изображением. Подоплека же этой истории в том, что по крайней мере некоторые римляне с момента возникновения портретных изображений воспринимали их не только как способ запомнить или увековечить человека, но также как возможность сохранить его присутствие в нашем мире.

19. История дочери Бутада как легенда о возникновении живописи вдохновляла многих художников. В 1793 г. фламандский живописец Жозеф-Бенуа Сюве предложил свое видение того, как это было: на его полотне молодая женщина и ее возлюбленный совмещают творческий процесс с объятиями.

С подобной целью был создан и портрет Артемидора. Следы на саркофагах — на некоторых есть даже каракули, нацарапанные детской рукой, — указывают на то, что по крайней мере какое-то время они оставались непогребенными и, возможно, находились в домах, где продолжали жить семьи умерших. Таким образом, эти портреты создавались не просто для того, чтобы увековечить память покойных. Они были попыткой удержать мертвых среди живых и размыть границу между этим миром и загробным.

Китайский император и сила изображений

Однако всегда существовали изображения, которые создавались не для того, чтобы на них смотрели. Если нарисованные лица и изваянные тела играли существенную роль в жизни тех, кто находился рядом с ними и смотрел на них, то какая роль отводилась изображениям, которые навсегда оставались сокрытыми от глаз, несмотря на массу времени, денег и усилий, потраченных на их создание? Этот вопрос поставила перед нами одна из величайших и удивительнейших археологических находок ХХ в., сделанная в китайской провинции Шэньси в 1970-е гг., — сотни терракотовых воинов, извлеченных из погребения Цинь Шихуанди, первого императора Китая. В совокупности они представляют собой самую масштабную скульптурную композицию, когда-либо созданную на нашей планете.

20. Портрет первого китайского императора, написанный корейским художником в XIX в. Прижизненных изображений императора не сохранилось.

21. Один из раскопов в погребальном комплексе первого императора: шеренги воинов стоят на страже.

Цинь правил в конце III в. до н. э. и во многом стал создателем современного Китая: он объединил территории, ввел единую денежную систему и систему весов, построил дороги, развил транспортное сообщение, установил налогообложение и собрал огромную армию. Все это удивительно похоже на то, что происходило примерно в то же время на другом конце света, в период усиления Римской империи. Спустя примерно 200 лет после правления первого китайского императора половина населения Земли жила под властью либо Рима, либо Китая, и сохранились отчеты о нескольких посольствах из одной столицы в другую (не говоря уже о многочисленных небылицах: римские авторы писали, что китайцы живут до 200 лет; китайские, в свою очередь, рассказывали, что римские правители живут во дворцах с хрустальными колоннами и что римляне — искусные фокусники). Но ни один римский император не был похоронен с таким размахом, как Цинь. У императора Августа в I в. и у императора Адриана во II в. были великолепные усыпальницы, которые по-прежнему являются достопримечательностями Рима (в Средние века обе были превращены в крепости, а позже мавзолей Августа стал оперным театром). Однако в сравнении с гробницей Цинь Шихуанди они выглядят куда как скромно.

Находка, сделанная в погребальном комплексе, выглядит устрашающе: бесконечные ряды терракотовых воинов, когда-то ярко раскрашенных, а сейчас утративших цвет, — призрачные остатки императорской армии. Они являют собой гвардию, похороненную вместе с императором в день его погребения, вероятно, чтобы стоять на страже его останков. На сегодняшний день только часть из приблизительно 7000 воинов извлечена из траншей, тянущихся по меньшей мере на милю от места захоронения императора, все еще не вскрытого археологами (отчасти потому, что китайские археологи понимают: под землей захоронение сохраняется лучше всего). Поражает не только масштаб этой инсталляции, но и то, насколько детально выполнены фигуры. На доспехах видны пластины и заклепки, головы всех солдат отличаются друг от друга, так что двух абсолютно одинаковых не найти: разные черты лица, у кого-то длинные висячие усы, у кого-то маленькие прямые, у одних пучки на макушке, у других волосы коротко острижены. Кроме того, у воинов в зависимости от звания различаются фасоны обуви и вооружение.

Но с этой удивительной неповторимостью не все так просто, как кажется на первый взгляд. Воины действительно выглядят непохожими друг на друга, но различия, введенные мастерами, оказываются шаблонными. Фигуры собраны из частей, причем головы приставлялись в последнюю очередь, а разнообразие черт лица — результат смешения довольно ограниченного набора элементов: например, вариантов бровей и усов всего несколько, но они собраны в разных комбинациях. Перед нами не «портреты» в том смысле, какой мы обычно вкладываем в это слово. Как подметил один археолог, эти лица имеют сходство, но ни с кем конкретно. По мне, если обыгрывать другой парадокс, они предлагают очень стандартизированную версию индивидуальности. Другими словами, эти изображения бросают вызов привычному представлению о том, что такое портрет, указывая на другие возможные истолкования «сходства».