Читать книгу "Армия Второй звёздной Империи - Павел Кузнецов"

– Ну, Зауч, рассказывай, как дошёл до такой жизни, – хлопнул его по плечу Кулаков. Сильно хлопнул, но беззлобно: так, как бьют уважаемого товарища, а не всякую мелюзгу.

Три недели боевого слаживания слились для третьего взвода в сплошную череду изматывающих тело и душу боевых столкновений. Большинство солдат, несмотря на окончание учебных курсов, никогда раньше не сталкивалось с такой интенсивностью и реалистичностью тренировок. К середине второй недели им стало казаться, будто день вообще не кончается. Стоит упасть на кровать с отбоем, и вот уже тело подбрасывает вверх опостылевший сигнал побудки. И почти сразу звучат окрики старшины и младшего командира, в руках словно бы по волшебству оказывается оружие, с которым бойцы уже не расстаются до самого отбоя. Последние же дни штурмовики вообще не возвращались в расположение, лейтенант тренировал их разворачивать временный лагерь, охранять технику, совершать ночные рейды. Ночь для них то и дело взрывалась вспышками лазерных импульсов, расцветала солнцами плазменных разрывов.

Но всё это безобразие меркло перед двужильностью самого лейтенанта. Нового старшину уже больше не называли «пернатым» – это казалось бойцам неправильным, не соответствующим сути офицера. Порой штурмовикам казалось, что он вообще не нуждается во сне, словно его треклятые дроны. А как иначе, если первым, что они видели утором (или ночью, во время побудок), был Раймон Ванга, и последним, что они замечали, проваливаясь в сон, был всё тот же Раймон Ванга? Всегда спокойный, всегда собранный, имеющий ответы на все вопросы, дерущийся за своих подопечных, подобно соколу-сапсану – вот каким его видели бойцы. Лейтенанта нельзя было застать врасплох, он вскакивал со штурмовой винтовкой наготове от любого подозрительного шороха. От лейтенанта нельзя было утаить что-либо: он, подобно мифическим оракулам, видел своих подопечных насквозь. Пытаться пробить его некими намёками на обычное, человеческое, было бессмысленной тратой времени: офицер знал только военную службу, всё остальное было ему без разницы. И бойцы невольно проникались харизмой «молодого» лейтенанта, всё больше и больше становились похожими на него. Да и дистанция между самими бойцами стремительно сокращалась, лёд самомнения и самоуверенности таял, боевое подразделение всё больше становилось похожим на единый организм, заточенный убивать и выживать.

Конечно, добиться подобного эффекта за столь короткий срок оказалось не так-то просто. Но Раймону Ванге помогала уже имеющаяся у солдат подготовка, опыт участия некоторых из них в реальных боевых действиях. У старшины просто нашлись «сочувствующие», а вернее будет сказать, выдрессированные другими и в другой обстановке.

Эту ночь третий взвод провёл в расположении. Даже побудка была стандартной для выходного дня – на один час позже. Успевшие отвыкнуть от таких послаблений штурмовики начали вяло шевелиться за несколько минут до стандартного времени, и были удивлены отсутствием сигнала настолько, что некоторые – невиданная вещь! – встали без сигнала. В расположении тут же вспыхнули споры; бойцы пытались понять, в чём подвох. Им не верилось, что старшина просто взял и вдруг, без видимых на то причин, ослабил хватку. Но очень скоро даже самые упёртые перестраховщики признали очевидное: сегодня самый настоящий выходной, без неожиданностей и привычных «подлянок».

Через час сигнал побудки всё же прозвучал, а ещё через десяток минут заспанный эмком явился откуда-то и сонным же голосом отправил всех завтракать. И тут снова случилось невиданное: у бойцов не хватило наглости просто взять и пойти есть. Они, под чутким руководством Кулакова, провели на улице облегчённый разминочный комплекс и только затем отправились на завтрак.

Ожидавшееся с самого утра построение произошло уже после еды, но и здесь не возникло никаких сюрпризов. Старшина просто отправил взвод в парк техники наводить там порядок, разве что пара человек была оставлена отдраивать расположение. Одним словом, обычный парково-хозяйственный день, каковой у военных испокон веков заменяет выходной. Не потому, что военные так любят наводить порядок, и их хлебом не корми, дай поработать – на самом деле всё обстоит с точностью до наоборот, – просто солдат должен быть постоянно занят, даже отдых у него нормирован сверх всякой меры. Так командование пытается уменьшить число возможных эксцессов. Бывало, конечно, штурмовикам давали увольнительные в близлежащий город, но это случалось нечасто из-за боязни командования… нет, не за штурмовиков и их самочувствие – командование боялось за гражданских. Да, да, в этом нет ничего смешного. Представьте себе: живут себе изнеженные, ранимые гражданские, поживают, а тут в их ареал существования врываются ошалевшие от службы штурмовики! Готовые убивать и умирать! Готовые призвать любого встречного и поперечного к ответу даже за самый безобидный косой взгляд! Одним словом, волки в курятнике, и риторический вопрос: пускать или не пускать?

Раймон Ванга, конечно, не был сторонником тотального давления на психику11, хотя подобные теории ходили по флоту, и даже кое-где претворялись в жизнь. Он просто опасался сразу ослаблять вожжи. В следующие выходные – пожалуйста, но только не сразу после чудовищного напряжения последних недель. Да и самому ему не мешало отдохнуть после караула, куда его неожиданно отправили на подмену выбывшего из строя старшины. Он ещё не знал, какой сюрприз поджидал его в офицерском домике…

Рядовой Кольт Странтор, к своему огромному изумлению, обнаружил себя не среди остающихся в расположении «счастливчиков», а среди отбывающих в парк техники. До появления нового лейтенанта такого никогда не случалось. Вечному дежурному делать в парке было нечего. Вернее не так – ему как раз полагалось что-то делать, в парк же уходили те, кому ничего делать не положено. Вот такая вот диалектика. Дежурным лейтенант, из каких-то ведомых только ему соображений, оставил Марека Энтро и его лучшего «друга», рядового Бочаре. Учитывая большую «любовь» подвижного и энергичного Ртути к обжоре… есть тому точно не светит. Да и вообще, выходной для солдата обещал стать незабываемым, полным волнующих новых ощущений от тесного общения с роботами-уборщиками. Или шваброй, если роботы в очередной раз выйдут из строя, или если их третьему взводу не достанется, или если Ртуть не сочтёт нужным договориться о них с новым каптёром, или, напротив, договорится обменять их на что-то куда более ценное, – много было этих пресловутых «если», и что-то подсказывало Странтору, что какое-то из них, да встанет в этот раз непреодолимой стеной между толстяком и вожделенным отдыхом.

Рядовой поёжился, в который раз клянясь про себя в вечной любви дронам. Именно из-за них он последнее время начал приобретать определённый авторитет среди своих новых старых товарищей. Постоянные стычки бойцов с этими «исчадьями войны» выработали в старших товарищах какое-то мистически опасливое к ним отношение. Нет, штурмовики не боялись дронов – они их уважали. Уважали, как древние люди уважают своих мелких пакостливых божков: из опасения, что те подкинут ещё какую-нибудь гадость. Дождь там нашлют, пожар в лесу устроят, или ещё что… Ну их! Лучше от греха подальше принести мелким проказникам умащающую жертву. Каковой, собственно, и оказался Зауч.

За такими в высшей степени приятными мыслями Странтор и не заметил, как строй штурмовиков преодолел пару километров степи, отделяющей казарму от парка техники. Едва строй остановился, на плечо рядового легла тяжёлая рука, он невольно вздрогнул.