Читать книгу "Царь живых - Виктор Точинов"

– И где они? Эти ворота? – мрачно спросил Иван.

– Далеко отсюда. Далеко на Севере. У реки, берущей исток на Полярном Урале. В старой и заброшенной раскольничьей деревушке. Я была там однажды, давно… Тогда Час был далек, и Врата были закрыты крепко. А сейчас и у нас, и у Царя мало времени… Час близок.

– Ты знаешь название деревни? – с нехорошим подозрением спросил Иван. – Знаю. Деревня звалась Гедонье, – сказала Адель.

Иван понял, почему на Путь был призван именно он. Решил, что понял…

Родиной своей Иван считал Усть-Кулом. Что было вполне логично: там и родился – на дому, при пассивном содействии полупьяного фельдшера.

Но корни семьи Сориных лежали в другом месте. Не в удаленном – но в другом… В старой раскольничьей деревеньке, что была затеряна в верхнем течении Кулома и звалась Гедоньем.

И – открою небольшой секрет, господа кадеты, – Иван Сорин был моим земляком…

Кстати, раз уж мы, кадеты, на привале решили поговорить об истории мест и людей, – несколько поколений назад семья Ивана носила другую фамилию: односельчане называли их Сарины или даже Сарьины… В Сориных предков Ивана превратили грянувшие после революции переписи, а также малограмотность и неисправимый окающий акцент куломских аборигенов.

Настоящей своей фамилии Иван не знал.

Но память о малой семейной родине не стерлась у трех поколений, живших уже в Усть-Куломе. О Гедонье… Название сие, по большому счету, ничего не значит. Но с ним, с названием, по странному совпадению, случилось то же, что и с семьей Сарьиных. При основании деревня была наречена по-другому.

Назвали деревню Гедеонов Колодезь. Точно и емко – в честь святого старца Гедеона, приведшего паству в куломскую глушь. Уходили, понятно, от царя-реформатора, как и прочие раскольники. Но старец в отличие от коллег-староверов Антихристом Петра не считал. Лишь Предвестником. Приход Антихриста они ждали.

И готовились. Много лет готовились.

Это насчет Гедеона…

А Колодезь?

Тоже было дело.

По приходу на новое место старец… Да что я все: старец, старец… Лет сорок на вид мужику было, плечи – сажень. Старец, господа кадеты, – это в старой вере звание, типа полковника.

Так вот, по приходу старец первым делом поставил не церковь. Гедеоновцы церквей не признавали – нельзя с Ним общаться через крышу, молились на вольном воздухе. И не ,дом первым поставили, не амбар, не овин, не конюшню…

Кто сказал: нужник?

Встать! Шаго-о-ом… до кустов и обратно, две минуты на все …арш! Вот засранец…

Гедеон поставил сруб колодца. Не выкопал – колодец там был. Уже был. Поставил за ночь сруб из принесенных с собой лиственничных бревен. А может, и не лиственничных. Разное говорят. Вокруг колодца и жили…

Не всегда спокойно жили.

Поручик Преображенский Колычев, что весь край от Печоры до Вычегды от раскольников очищал…

За что очищал?

За уклонение от святого солдатского долга, от службы в армии. Не хватало царю людишек – на стены Нарвы посылать, в невских болотах топить, полтавские поля удобрять. Глуп был царь-батюшка, хоть и назвали Великим. Все хотел Карлу числом солдат задавить. Не знал, что солдаты гибнут, а побеждают – Воины.

Так вот, поручик Колычев команду послал – под государеву руку гедеоновцев вернуть. Ну и пожурить маленько…

Тяжко та команда шла, медленно – будары против течения бечевой тянули, с припасами. И с пищалями – для по-журения. Дошли иль нет – неведомо. Но не вернулись.

Что и как там случилось? Не знаю. Знаю лишь, что Гедеон паству учил не одними молитвами Антихриста встречать. Им в петровские рекруты без надобности. У них своя война шла…

Второй Предвестник, кстати, тоже команду посылал. Шаблонно они, Предвестники, мыслили… Полное впечатление, что им в одной и той же Академии одни и те же генералы лекции читали.

Так вот, второй Предвестник тоже команду послал, но хилую – семеро всего активистов.

В колхоз вступайте…

Какой, на хрен, колхоз, война у нас тут, не видите? Две атаки отбили, третью ждем, самую страшную…

Кака така война? С Антихристом? Так-так, мало что подкулачники, еще и мракобесы религиозные… Ну, пеняйте сами.

Чаво, чаво? Ет'то куда вы нас с Кулома, с мерзлоты-то, сошлете-выселите? В землю Ханаанскую, к рекам млечным?

Ну, слово за слово – и та команда не вернулась.

Но второй Предвестник был не чета первому, торопыге-недоучке. Тот-то: тяп-ляп, шлеп, чпок – на болоте городок – столица Империи…

Второй мудрее был. И страшнее. Ждать умел. У него все по плану – по пятилетнему. До следующей весны ждал, пока пороги да перекаты кул омские водой высокой не покрылись. А тогда…

Тогда прицепили баржу к буксиришке паровому с гордым именем “Товарищ Рудзутак”. На баржу – гепеушники, и не только…

Что скрывать: не любили гедеоновцев соседи – кто добирался до них порой. А кому еще добираться? – охотники, золота там не мыли от веку.

Но охотник тоже человек, обхождение любит. Как с пар-мы выйдет, ему что надо?

Да не с Пармы… Довожу, господин кадет, упрощенно: парма, если с маленькой буквы, – большое такое место, где елки растут. Тайга, короче. Или лесотундра…

Так вот, охотник, с пармы выйдя, чего ведь хочет?

Шкурок на спиртяжку поменять, да в баньку первым делом, ну и молодка если попадется сговорчивая… А тут: иди своим путем, прохожий, война у нас…

Не любили гедеоновцев. Не похожих, других – всегда не любят. Много добровольцев пошло с карабинами охотничьими… Без них, думаю, и третья бы команда – за первыми двумя отправилась…

Короче, не стоит долго о грустном…

Кто пал – тот пал.

Что сгорело – то сгорело.

Живым сказали – или едете новую жизнь строить, или…

Одни поехали – бабы да детишки… Другие остались.

С иных постов не уходят – даже мертвыми. Навсегда остаются.

Но дети выросли. Мало нас осталось. Кто жив – воюет. И учит Воинов.

Ладно, кадеты… О старых войнах можно бесконечно говорить. Но они прошли. А наша – сейчас…

Привал закончен!

Па-а-а коням!

Труба зовет.

Провожала его Наташа.

Аэропорт оказался пустынно-гулок – Наташа не была здесь несколько лет и удивилась. В памяти со школьных лет, с полетов к морю, на отдых, с родителями оставались оживленные и шумные толпы… Сейчас залы “Пулково” казались еще больше – и жизнь в них едва теплилась…