Читать книгу "Блуд на крови - Валентин Лавров"

Хайлов вздыхал с покорным видом, кивал и обещал все исполнять в точности. Он протянул доктору конверт с пятьюдесятью рублями:

— За усердие! — И, понизив голос свой до шипения, похожего на тот звук, что получается при открывании водопроводного крана, когда перекрыли воду, спросил: — Можно ли надеяться на улучшение?

Тривус завел глаза и стал рассуждать о том, что наука пока не дошла до того, чтобы менять естественный ход событий, и что на девятом десятке лет полного выздоровления не бывает. Но при этом многозначительно добавил:

— Если правильно ставить диагнозы и находить в фармакологии точный эквивалент заболеванию, то в этом случае, вероятнее всего, с точки зрения передовой науки можно возбудить жизненные силы и найти пути поправления на известный срок организма.

Хайлов, человек неглупый, словно бык, упершийся рогами в глухую стену, помотал головой, ибо ничего из этой наукообразной тарабарщины понять был не в состоянии. Но подполковнику даже не приходила в голову мысль, что и доктор в тарабарщине, которую он умел из себя извлекать, сам ничего не понимал. До его разума дошли лишь последние слова докторского монолога:

— В таком состоянии, как ваша тетушка, можно пролежать в постели еще лет пятнадцать. Но можно помереть и через неделю. Здесь предсказания ненаучны. Но будем рассчитывать на лучшее, лечение проводится правильно… — И так далее, и тому подобная чушь да околесица, которую несут представители лженауки, называемой медициной.

* * *

Доктор заспешил, а Хайлов присел в кресло в изголовье, где часом раньше сидела Сусанна. Он немного поговорил со старушкой, уже уставшей от людей, потом поцеловал на прощание ее в щеку и наконец спустился на первый этаж в каморку дворника. Тот попивал чаек с клубничным вареньем, явно из хозяйского припаса. Хайлов прогудел:

— Гляди за порядком в оба! Если, не приведи господи, тетушке станет худо, тут же пошли за мной. На сундук замок новый ты повесил?

— Так точно, ваше высокоблагородие, Михаил Захарович! Это сама тетушка ваша приказала.

— Дай сюда ключ! — Хайлов грозно глянул в глаза Капитону.

Тот было замялся, да поняв, что делать нечего, расстегнул ворот рубашки: на груди, рядом с нательным крестиком, висел ключ. Он снял его.

— А где другой?

— Это, извиняйте, сами Анна Ивановна отобрамши. У них…

— Слушай, Капитон, внимательно. Если все сбережешь, получишь от меня тысячу. Вот задаток… — Хайлов протянул сто рублей.

Капитон торопливо закланялся, хотел поцеловать руку Хайлова, но тот ее отдернул.

— Не сумлевайтесь, ваше высокоблагородие! Да я вам, как отцу родному, служу! Да чтоб мне…

— Будет, не трясись, как сотник в утро стрелецкой казни. Я поехал. Пес на цепи?

— Обязательно! Уж очень на людей бросается, так я его, подлеца, и не отцепляю. Только меня к себе и подпускает, потому как кормлю. Сейчас фонарь возжгу и провожу вас до саней.

Большие часы в гостиной глухо пробили десять часов.

…Когда Капитон вернулся в дом, сапоги выше колен были в снегу — на дворе бушевала непогода.

Все погрузилось в сон.

Столовое серебро

Поздний рассвет еще не успел заняться, но подполковника Хайлова разбудил слуга:

— От тетушки дворник прибежал. Требует вас, говорит — срочность какая-то…

Возле дверей, нервно теребя трясущимися руками заячий треух, стоял Капитон. Увидав Хайлова, он всхлипнул:

— Ваше высокоблагородие, осироте-ели мы. Тетушка ваша Анна Ивановна приказала долго жить.

— Как? — выпучил глаза Хайлов. — Отчего?

— В начале восьмого утра прибегла ко мне Чеброва, говорит: «Зашла я к хозяйке, а она, кажется, не дышит». Побежали мы наверх, а она, сердечная, уже умершая. Я зеркало ко рту приставил, а испарений на нем не отпечатлелось. Как мы теперь жить будем? А-а-а! — запричитал Капитон.

— Полицию вызвал?

— Как приказывали, ваше высокоблагородие. Все опечатано. Да это еще не все.

Хайлов удивленно поднял брови:

— Как это «не все»? Еще кто-то помер?

Капитон с возмущением произнес:

— Чеброва стервой оказалась! Я, когда в участок побежал, приказал ей охранять дом. И пуще глаза беречь добро от Беляевых. Они люди хорошие, честные, а проследить даже за честным человеком — это всегда полезно. Возвращаюсь из участка с двумя господами полицейскими, вдруг себе замечаю: из нашей калитки какая-то фигура — шмыг! Мы за ней. Да и куда фигура эта уйдет, если она с тяжеленным мешком, на плечах тащит. Догнали. Господин полицейский, как положено, для начала разговора по морде съездил, чтоб, значит, не бегала. К фонарю подтащили, глянул я, а это… Чеброва. А в мешке полным-полно серебряных ножей, ложек, вилок. Пуда два. Как это сил достало бегать с такой тяжестью?

— Где она?

— Господин частный пристав отвел ее в полицию. Там она под арестом.

— Эй, Тихон, запрягай! — приказал Хайлов своему кучеру.

…Солнце уже подымалось на краю перламутрово-чистого неба. В начале третьей декады валил густой снег, но уже второй день стояли тихие денечки с приятным легким морозцем.

* * *

В доме Пискуновой была та значительная тишина, которая бывает в присутствии покойника. Хайлов увидал тетушку, лежавшую на своей постели, глубоко ушедшую затылком в мягкую перьевую подушку. На глаза забыли наложить пятаки, и теперь зрачки с непередаваемым выражением ужаса глядели в потолок. Из уголков рта, скорбно опущенных вниз, бежала пузыристая пена. Но что поразило Хайлова, так это та жалостливо-плаксивая гримаса, которая застыла на лице усопшей.

Появившийся возле покойной доктор Тривус приподнял одеяло, произвел беглый осмотр и через две минуты протянул Хайлову свидетельство о смерти: «Такая-то, из мещан, 82 лет от роду скончалась вследствие хронической сердечной недостаточности, остановки сердца…»

Возле усопшей уже суетился человечек приличной наружности в длинном сюртуке из хорошего тонкого сукна. Коленчатым аршином человечек, в котором жандарм узнал гробовых дел мастера, измерял покойную — длину и ширину. Записав что-то в крошечный блокнот с медной крышечкой, гробовщик учтиво поклонился Хайлову и сладким голосом тихо промолвил:

— Ежели изволите, сударь, меня помнить, так это я хоронил вашего батюшку позапрошлым летом. Мы держим гробовую торговлю и все необходимое к вашим услугам. Вот моя карточка.

Хайлов прочитал:

Гробовых дел мастер

ШУМИЛОВ ИЛЛАРИОН АВТОНОМОВИЧ.

Литейный пр., 50.

Обслуживание круглосуточное. Всегда рады!

— Дело спешное, — продолжил гробовщик, — а у вас скорбь душевная, в чем мы вам сочувствуем с полным пониманием-с! Материалы у нас самые превосходные. Стараемся не выгоды ради, а исключительно по причине сохранения репутации. Хоронить прикажете по первому разряду?