Читать книгу "Почти семейный детектив - Людмила Мартова"

Отражение со вздохом отставило в сторону пустой бокал и начало аккуратно оборачивать бесценный холст вокруг подзорной трубы. На таможне тщательно упакованная игрушка не вызовет подозрений. И даже если придется провести пару-тройку неприятных минут, сдавая чемодан при регистрации на рейс, они ничто, по сравнению с предстоящей вечностью, наполненной богатством и безмятежностью.

И все-таки в глубине души царапало беспокойство от того, что Павел Горенко вернулся домой. Нет, он никак не должен был этого делать. Отражение достало мобильный телефон, дешевый пластмассовый телефон, купленный за шестьсот рублей в переходе метро. Господи, сколько лет не приходилось спускаться в метро? Пятнадцать? Двадцать. Сейчас им пришлось воспользоваться, так как брать машину было опасно. Машина, как маячок, могла привести к нынешнему укрытию. А этого допустить нельзя. Никак нельзя.

Сим-карта была предусмотрительно приобретена с полгода назад у таксиста и навести на след никак не могла.

Набрав номер, который также предусмотрительно был узнан заранее, отражение вытянуло губы, напрягло горло, меняя голос до неузнаваемости, так, как учили в театральном институте, и быстрой скороговоркой сообщило все, что знало об участии Павла Горенко в убийстве Валентина Ванюшкина в Москве и Алеси Петранцовой и Натальи Ванюшкиной в Витебске.

Именно этим же голосом звонили Адрыяну Дзеткевичу, вынуждая его броситься в бега, чтобы привлечь к себе внимание белорусской милиции. Что ж, та уловка отчего-то не сработала, значит, вторая попытка будет удачнее.

Из трубки задавали какие-то вопросы, но отвечать на них было уже лишним. Извлеченную из телефона симку спустили в унитаз, сам телефон закопали в кадку со стоящим в спальне гостиничного номера фикусом. Все. Теперь оставалось только ждать завтрашнего рейса. Вдвоем с Шагалом.

* * *

Москва казалась, нет, не безлюдной, конечно, но изрядно поредевшей. Используя выходные перед Днем Победы, народ разъехался по загородным домам и просто дачам, отправился на набирающие популярность экскурсии по России или к морю, еще не очень теплому, но все равно маняще прекрасному. Поток машин поредел, пробки растаяли, и даже развеявшиеся неожиданно тучи открыли небо, голубое, весеннее-весеннее, распахнутое навстречу надвигающемуся лету.

Ганна и Галицкий неспешно брели по бульвару, взявшись за руки. Чуть впереди лихо катил на новых, только что купленных роликах Вова.

— Что ты решила по поводу переезда? — спросил Илья, искоса любуясь подставленным ветру, нежным профилем Ганны. И как он жил без этой женщины последние унылые годы?

— Конечно, я перееду, — Ганна повернулась к нему и улыбнулась, чуть застенчиво, но счастливо. — Я и сама не знаю, как я жила без тебя все эти годы.

Он засмеялся, радуясь совпадению их мыслей.

— А своему крокодилу ты позвонила?

— Какому крокодилу?

— Гене…

— Ты хочешь знать, сообщила ли я Геньке, что с ним расстаюсь? Нет, мне кажется, что такие вещи не говорят по телефону.

— То есть ты все-таки собираешься домой? — В голосе Галицкого прозвучало разочарование.

— Илья, — Ганна покрепче сжала его руку. — Конечно, я собираюсь вернуться домой. Мне нужно поговорить с Генькой, рассказать о переменах в моей жизни маме и папе, уволиться с работы. С работ… Да и учебный год Вовке нужно закончить. Так что потерпи до начала июня, и мы приедем, обязательно приедем.

— Ганна, если тебя волнует, что я женат, то мы с Миленой разводимся и… — Она снова сжала его руку.

— Меня ничего не волнует, Илюша. Вернее, если честно, меня волнует, как встретит меня Эсфирь Григорьевна и как я расскажу про тебя родителям. И все.

— К Эсфире Григорьевне мы с тобой идем сегодня вечером. Съездим с Гариком к следователю, все расскажем и отправимся к маме пить чай с пирогами. Она уже и тесто поставила. А твоим родителям про меня рассказывать не надо.

— В смысле?

— Я сам про себя все расскажу.

— Ты что, собираешься со мной? Ко мне?

— Да. Во-первых, тебя ни на минуту нельзя оставлять без присмотра. Ты или труп найдешь, или по голове получишь. А во-вторых, должен же я попросить у них твоей руки.

Ганна подставила зардевшееся лицо солнцу. Она вспомнила моря слез, пролитые из-за мужчины по имени Илья Галицкий, тысячи бессонных ночей, проведенных в мыслях о нем, мамины переживания по поводу того, что внук растет без отца, немного укоризненный взгляд папы, пересуды подруг и коллег. Ни дня в своем прошлом не согласилась бы изменить она. Потому что весь пройденный ею путь, трудный, горький, болезненный, оказался дорогой к счастью, затапливающему сейчас целиком, с головы до пяток.

— Мама, папа, смотрите, как я умею… — Мимо в крутом пируэте промчался Вова, покачнулся, но не упал, сохранил равновесие и снова лихо развернулся, показывая свое мастерство. Круглая мордашка под непокорным чубом волос сияла восторгом.

— Классный у нас с тобой парень получился. И знаешь что, — Галицкий прищурился и смотрел на Ганну с легкой подначкой. — Я делаю тебе заказ. Думаю, нам нужна девочка.

— Девочка?

— Дочка. Три сына у меня уже есть. Для разнообразия хотелось бы подержать на руках дочь. И чтобы была умная, как папа, и красивая, как мама.

— А мама, значит, неумная, — слегка обиделась Ганна. — Ты, Галицкий, гендерный шовинист, не признаешь женского равенства.

— Все-все, сдаюсь, — он шутливо поднял руки вверх. — Мама у нас умная, красивая, самостоятельная, равноправная и…

Продолжить ему помешал телефонный звонок.

— Да, Гарик, — Галицкий внутренне чертыхнулся от того, что назвал друга привычным прозвищем. — Да, Павел, — чуть суше повторил он. — Я поговорил со своим знакомым из МВД. Сегодня в шестнадцать часов нас ждет следователь. Что-о? Погоди, я ничего не понимаю.

Некоторое время он внимательно слушал, что говорит сбивчивый, взволнованный голос в трубке, совсем непохожий на привычный голос Павла Горенко.

— Ну, адвоката я тебе сейчас отправлю. Но я ничего не понимаю. Этого не должно было быть. Что? Оперативные данные? Какие, к черту, данные… Да не перебиваю я тебя, слушаю.

Он снова помолчал, впитывая получаемую из телефона информацию. Вид у него стал задумчивым и каким-то сердитым. Ганна внимательно смотрела на него, понимая, что случилось что-то нехорошее.

— Я услышал тебя, Гарик. Адвоката пришлю. Над тем, что ты сказал, подумаю. И да, хорошо, что ты позвонил именно мне.

— Что? — пытливо спросила Ганна, когда он опустил руку с телефоном и начал, сопя, засовывать его в карман джинсов. — Что случилось, Илюша?

— Гарика арестовали.

— Как? За что?

— По подозрению в убийстве трех человек. Кто-то сообщил в полицию, что Гарик знал про картину Шагала и провел ночь перед убийством у Алеси Петранцовой. Ну и остальные детали его малославной в последнее время биографии.