Читать книгу "Эверест. Кому и за что мстит гора? - Джон Кракауэр"

Букреев не собирался сдаваться. Он вернулся в лагерь, получил от Бейдлмана и Шёнинга более подробные и четкие указания о местонахождении пострадавших и снова ушел в ураган. В этот раз он заметил тусклый свет затухающего налобного фонаря Мэдсена и по этому свету смог найти потерявшихся альпинистов.

– Они лежали на льду без движения, – рассказывает Букреев. – Они не могли говорить.

Мэдсен был еще в сознании и мог передвигаться самостоятельно, но Питтман, Фокс и Уэтерс были совершенно беспомощны, а Намба, казалось, уже умерла.

После того как Бейдлман и другие поднялись и ушли за помощью, Мэдсен собрал вместе оставшихся альпинистов и заставлял каждого двигаться, чтобы не замерзнуть.

– Я посадил Ясуко к Беку на колени, – вспоминает Мэдсен. – Но он к этому времени ни на что не реагировал, а Ясуко не двигалась вообще. Чуть позже я увидел, что она лежит на спине на льду, и снег задувает ей в капюшон. Она где-то потеряла перчатку, ее правая рука была голой, и пальцы сжаты так крепко, что я не смог их распрямить. Казалось, они промерзли до самых костей.

– Я подумал, что она мертва, – продолжает Мэдсен. – Но чуть позже она вдруг зашевелилась, что меня ужасно удивило. Она слегка изогнула шею, словно собиралась сесть, ее правая рука поднялась, но этим все и закончилось. Ясуко продолжала лежать на спине и больше не двигалась.

Как только Букреев обнаружил группу, ему стало ясно, что он сможет за один раз привести только одного альпиниста. Он нес кислородный баллон, который они с Мэдсеном подсоединили к маске Питтман. Затем Букреев знаками показал Мэдсену, что вернется назад как можно быстрее, и ушел с беспомощной Фокс назад к палаткам.

– После того как они ушли, – рассказывает Мэдсен, – Бек свернулся калачиком и больше не двигался. Сэнди прикорнула у меня на коленях и тоже замерла без движения. Я кричал на нее: «Эй, не переставай шевелить руками! Покажи мне свои руки!». А когда она привстала и показала мне руки, я увидел, что обе ладони голые, а перчатки болтаются у нее на запястьях.

Я попытался засунуть ее руки назад в перчатки, как вдруг совершенно неожиданно Бек пробормотал: «Эй, я все понял». После этого он немного откатился в сторону, встал на большой камень, повернулся лицом к ветру и вытянул по бокам руки. Через секунду налетел порыв ветра и сдул его назад в темноту, куда луч моего налобного фонаря уже не доставал. Больше я его не видел.

Толя вернулся вскоре после этого и схватил Сэнди. Я собрал свои вещи и поплелся за ними, стараясь не терять из виду свет налобных фонарей Толи и Сэнди. К тому времени я был уверен, что Ясуко уже мертва, а поиски Бека были делом совершенно бесполезным.

Когда они, наконец, добрались до четвертого лагеря, было 4.30 утра, и небо на востоке начинало светлеть.

УЗНАВ ОТ МЭДСЕНА, ЧТО ЯСУКО НЕ ВЕРНУЛАСЬ, БЕЙДЛМАН ПОЧТИ ЧАС ПЛАКАЛ В СВОЕЙ ПАЛАТКЕ.

Глава 16. Южное седло

11 мая 1996 года, 6:00. 7900 метров

Я не доверяю никаким рассказчикам, утверждающим, что они держат под контролем свои чувства. По-моему, тот, кто претендует на понимание и сопереживание, но при этом совершенно очевидно держится спокойно, является глупцом и лгуном. Понимать – значит дрожать. Вспоминать – значит пережить заново и быть раздавленным… Я восхищаюсь убедительностью, возникающей только тогда, когда рассказчик стоит на коленях перед лицом события.

Гарольд Бродки «Манипуляции»

В 6 утра 11 мая Стюарту Хатчисону удалось в конце концов растрясти и поднять меня.

– Энди нет в его палатке, – мрачно сообщил он. – И непохоже, что он ночевал в какой-нибудь другой. Я думаю, он не вернулся.

– Гарольд не вернулся? – переспросил я. – Не может быть! Я своими глазами видел, как он подошел к лагерю.

Я был совершенно шокирован и сбит с толку этой новостью, натянул ботинки и поспешил на поиски Харриса. Ветер дул так сильно, что несколько раз сбил меня с ног, но рассвет был ясным и прозрачным, а видимость – великолепной. Чуть больше часа я обыскивал всю западную половину седла, заглядывал за валуны, ощупывал искромсанные, давно заброшенные палатки, но так и не нашел никаких следов Харриса. Адреналин зашкаливал, слезы застилали глаза, но мгновенно замерзали и слепляли веки. Куда же мог пропасть Энди? Это просто в голове не укладывалось.

Я отправился к тому месту над седлом, откуда Харрис соскользнул вниз по льду, и потом методично прошел по маршруту, по которому он следовал в направлении лагеря. Его путь пролегал по широкой, почти ровной ледяной ложбине. С места, где я последний раз видел Харриса перед тем, как сгустились облака, ему надо было резко повернуть налево и пройти к палаткам десять-пятнадцать метров вверх по каменистому склону.

Однако я понимал: если Харрис не повернул налево, а продолжал двигаться прямо, вниз по ложбине, то он бы мог быстро дойти до западного края седла. (А он легко мог ошибиться в условиях ужасной метели, даже если бы не был таким усталым и отупевшим от горной болезни.) Седло заканчивалось отвесной ледяной стеной Лхоцзе, уходящей вниз на 1200 метров. Там внизу была Долина Молчания.

Я стоял, не решаясь подойти чуть ближе к краю, а потом заметил едва заметные следы «кошек» – кто-то шел здесь в направлении бездны. Я сильно подозревал, что это могли быть следы Энди Харриса.

Когда прошлым вечером я пришел в лагерь, то рассказал Хатчисону, что видел, как Харрис благополучно добрался до палаток. Хатчисон сообщил об этом в базовый лагерь, а оттуда по спутниковому телефону эту информацию передали в Новую Зеландию девушке Харриса Фионе Макферсон. Она облегченно вздохнула, узнав, что Харрис невредим и находится в четвертом лагере. Теперь жена Холла в Новой Зеландии должна была сделать невообразимое: снова позвонить Макферсон и сообщить ей, что произошла ужасная ошибка, на самом деле Энди не вернулся и, по всей вероятности, погиб. Представляя этот телефонный разговор и свою роль в происшедшем, я ощутил подступающую тошноту и упал на колени. Я стоял, скрючившись, ощущая, как порывы ледяного ветра бьют мне в спину.

После часа, проведенного в напрасных поисках Энди, я вернулся в свою палатку как раз в то время, когда по рации шел разговор между базовым лагерем и Робом Холлом. Из этого разговора я узнал, что Роб был все еще наверху, на гребне вершины, и просил о помощи. Потом Хатчисон рассказал мне, что Бек и Ясуко погибли и что Скотт Фишер тоже находится где-то наверху на горе. Вскоре после этого батареи нашей рации разрядились, и мы больше не могли связываться с другими лагерями.

Обеспокоенные тем, что потеряли с нами контакт, члены команды IMAX, находящиеся во втором лагере, позвонили в южноафриканскую команду, чьи палатки стояли на седле всего в нескольких метрах от наших.

Дэвид Бришерс, руководитель экспедиции IMAX и альпинист, с которым я был уже двадцать лет знаком, рассказывал так: