Читать книгу "Эверест. Кому и за что мстит гора? - Джон Кракауэр"

Букреев спустился вниз на Южное седло на несколько часов раньше всех остальных членов команды Фишера. В 17.00, когда его товарищи по команде пробивались вниз, сквозь бурю, на высоте 8500 метров, Букреев уже был в своей палатке, отдыхал и пил чай. Позже опытные проводники будут спрашивать, почему он решил спуститься сам задолго до спуска всех своих клиентов, что является крайне безответственным поведением для любого проводника. Один из клиентов этой группы испытывал к Букрееву глубокое презрение и утверждал, что в самый ответственный момент проводник просто «взял и сбежал»{40}.

Анатолий ушел с вершины около 14.00 и вскоре застрял в пробке, которая образовалась на ступени Хиллари. Как только толпа рассосалась, он очень быстро двинулся вниз по Юго-восточному гребню, не став дожидаться никого из клиентов, несмотря на то что обещал Фишеру наверху ступени Хиллари идти вниз с Мартином Адамсом. Именно поэтому Букреев прибыл в четвертый лагерь задолго до начала урагана.

После экспедиции, когда я спросил Анатолия, почему он тогда так торопился вниз и не стал дожидаться членов своей группы, он передал мне распечатанную расшифровку интервью, которое дал через переводчика несколькими днями ранее для журнала Men’s Journal. Букреев сказал мне, что прочитал эту расшифровку интервью и подтверждает ее правильность.

Я тут же на месте быстро прочитал его интервью, у меня возник ряд вопросов, касающихся спуска Букреева с вершины. Вот что он тогда мне ответил:

– Я оставался около часа… Было очень холодно – естественно, холод отнимал у меня силы… Я решил, что будет мало толку от того, что я стою, жду и мерзну. Я был бы гораздо более полезным, если бы вернулся в четвертый лагерь, чтобы подносить кислород возвращающимся альпинистам или помогать тем, кто сильно ослаб во время спуска… Когда долго не двигаешься на такой высоте, то от холода теряешь силы и способность что-либо делать.

Букреев был, бесспорно, более восприимчив к холоду, потому что шел на Эверест без дополнительного кислорода. Если бы он продолжал медленно спускаться без кислорода и при этом ждал клиентов, то его шансы обморозиться и переохладиться резко увеличились. Как бы там ни было, он быстро спустился вниз, не дожидаясь своей группы. Надо сказать, именно так он и вел себя на протяжении всей экспедиции, что подтверждают последние письма и телефонные звонки Фишера из базового лагеря в Сиэтл.

Когда я спросил его, почему он оставил своих клиентов на гребне вершины, Анатолий стал настаивать, что сделал это в интересах команды.

– Я был бы гораздо полезней, если бы согрелся на Южном седле и смог носить наверх кислород, когда он закончится у клиентов.

Действительно, вскоре после наступления темноты, когда группа Бейдлмана не вернулась, а буря превратилась в настоящий ураган, Букреев понял, что они попали в беду, и предпринял смелую попытку принести им кислород. Однако в его планах был один большой просчет: ни у него, ни у Бейдлмана не было рации. Поэтому Анатолий не мог знать, что случилось с отсутствующими альпинистами и где они могут находиться.

Несмотря на это, около 19.30 Букреев вышел из четвертого лагеря на поиски группы.

– Видимость была около одного метра, а потом и того меньше. Я включил налобный фонарь и стал дышать кислородом, чтобы идти быстрее. Я нес три баллона. Я пробовал идти быстрее, но видимость пропала совсем… Я чувствовал себя, словно слепой. Это очень опасно, потому что можно упасть в трещину, можно свалиться в пропасть на южной стороне Лхоцзе, на 3000 метров вниз. Я пытался идти наверх, но было темно, я не смог найти закрепленную веревку.

Поднявшись на 200 метров над Южным седлом, Букреев понял, что его поиски ни к чему не приведут, и вернулся к палаткам. Он потом говорил о том, что сам едва не заблудился. В любом случае хорошо, что Букреев тогда оставил попытку спасения группы, потому что в тот момент его товарищей по команде уже не было там, где он их искал. К тому времени, когда Букреев прекратил свои поиски, группа Бейдлмана уже бродила по самому седлу, то есть на 200 метров ниже тех мест, где искал их русский проводник.

Букреев вернулся в четвертый лагерь к 21.00. Его очень беспокоила судьба отсутствующих девятнадцати альпинистов, но поскольку он не знал, где они могут находиться, ему не оставалось ничего другого, как только ждать. Потом, в 0.45, в лагерь пришли Бейдлман, Грум, Шёнинг и Гаммельгард.

– Клив и Нил выбились из сил и говорили с большим трудом, – вспоминает Букреев. – Они сказали мне, что Шарлотта, Сэнди и Тим нуждаются в помощи и что Сэнди едва жива. Потом в общих чертах объяснили мне, где они находятся.

Узнав о возвращении части альпинистов, Стюарт Хатчисон вышел, чтобы помочь Груму.

– Я привел Майка в его палатку, и он был просто мертвым от усталости, – вспоминает Хатчисон. – Он пытался говорить, но это требовало от него мучительных усилий, словно он находился при смерти и это были его последние слова. «Ты должен организовать несколько шерпов. И отправить их за Беком и Ясуко», сказал он мне. Потом он указал рукой в направлении стены Канчунг.

Но Хатчисон не смог организовать спасательную экспедицию. Чулдум и Арита, шерпы из команды Холла, которые не поднимались на вершину, потому что их оставили в резерве в четвертом лагере специально для такого непредвиденного случая, оказались совершенно недееспособными из-за отравления угарным газом, которым надышались во время приготовления пищи в плохо проветриваемой палатке. Чулдума даже рвало кровью. А четыре других шерпа из нашей команды слишком промерзли и ослабли после восхождения на вершину.

После экспедиции я спрашивал Хатчисона, почему он, узнав о местонахождении отсутствующих альпинистов, не попытался поднять Фрэнка Фишбека, Лу Касишке или Джона Таска, либо не попробовал еще раз поднять меня, чтобы попросить о помощи в проведении спасательной операции.

– Было настолько очевидно, что все вы совершенно выбились из сил, что я даже не стал просить вас о помощи. Все вы настолько устали, что я решил – если вы попытаетесь участвовать в спасательной операции, то только усложните ситуацию, и все закончится тем, что спасать придется еще и вас.

В результате Стюарт ушел в бурю один, но снова вернулся, дойдя до края лагеря, – он боялся, что не сможет найти дороги назад, если отойдет далеко от палаток.

В это же самое время Букреев тоже пытался организовать команду спасателей, но он не встретил Хатчисона и не заходил в нашу палатку. Действия Букреева и Хатчисона не были скоординированными между собой. Я в то время так и не понял, что они пытаются организовать спасательную экспедицию. В конце концов Букреев, так же как и Хатчисон, обнаружил, что все те, кого ему удавалось поднять, оказывались слишком уставшими, больными или испуганным, поэтому русский проводник решил, что он сам приведет назад группу потерявшихся альпинистов. Он снова отважно вышел в бушующий ураган и около часа обыскивал седло, но не смог никого найти.