Читать книгу "Майкл Каллен: Продолжение пути - Алан Силлитоу"

не выпил кофе и бренди. Или Куантро, если хочешь. И у меня есть несколько вкусных ямайских сигар. У меня была коробка Гаван, но ты их, похоже, искурил. Я думаю, нам следует подольше поговорить о лорде Моггерхэнгере. Я хотел бы знать, что ты еще можешь сказать по этому поводу. Мне кажется, ты наблюдательный и самостоятельный парень. Мне бы не хотелось, чтобы тебя убили, когда ты выходишь на улицу. У Моггерхэнгера повсюду преследователи. Он обязательно узнает, если ты сбежишь из этого хорошо укомплектованного убежища.

Я заметил тень страха на его лице, когда он уловил мою угрозу предать его, если он уйдет. Он был необычным парнем. Приложив немного лоска, он мог бы выдать себя за джентльмена-чиновника.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — он потянулся за коробкой шоколадных конфет ручной работы. — Десерт! — ухмыльнулся он. — Ты забыл это. Ну, иди, тащи свой магнитофон, или чем ты там пользуетешься, а я поставлю кофейник.

Я потер руки. Он бы все равно написал для меня книгу «Моггерхэнгер» или большую ее часть.

 

Глава 14

 

В сумерках я проехал через главные ворота виллы Моггерхэнгера и почувствовал себя не очень хорошо, когда посмотрел в зеркало и увидел наглухо закрытый за моей спиной гараж. Я оставил Дисмала в квартире Блэскина, и Билл Строу остался недоволен присутствием у корыта конкурента, но, будучи верным другом человека, Дисмал услужливо подчинился мне, заставившему его вылезти из автомобиля. Я предложил Биллу остатки еды, не съеденные в поездке, но он с отвращением выбросил их в мусорное ведро, сказав, что неплохо о себе заботится сам, большое спасибо, а пока не хотелось бы мне еще порцию пармской ветчины и дыни?

По дороге из коттеджа «Пепперкорн» я много раз мысленно репетировал, как выпрыгну из «роллс-ройса» и буду бороться за свою жизнь, но, выйдя из машины, я понял, что у меня нет шансов спастись. Я был убежден, что двор пуст, но как только я открыл дверцу машины, ко мне подошли Джерико Джим, Кенни Дьюкс, Коттапилли и Пиндарри. В доме светились огни, и виднелись бессердечные и тупые рожи, которых я никогда не видел. И все же, как бы я ни боялся, я, по крайней мере, вернулся на базу и знал, что миллион раз предпочел бы оказаться там, чем в кишащем крысами коттедже «Пепперкорн».

— Надеюсь, вы были хорошими ребятами во время моего отсутствия, — сказал я.

— Босс хочет тебя видеть, — прошипел Кенни Дьюкс. — Не могу понять, зачем. Может быть, он хочет похлопать тебя по спине.

Если и было что-то, что я не мог принять, так это юмор тех, чье мировоззрение было уже моего. Никакая реплика не была бы достаточно сильной, чтобы сбить Кенни с ног, поэтому я насвистывал причудливую мелодию, идя по коридору к двери святилища Моггерхэнгера. Джерико Джим вошел, чтобы объявить о моем появлении.

Босс курил сигару и, одетый в костюм в тонкую полоску и с белым цветком в петлице, и выглядел так, словно собирался выйти и отпраздновать свою серебряную свадьбу с леди Моггерхэнгер и остальными членами своей семьи в ресторане «Кайбош». Коттапилли и Пиндарри стояли по обе стороны от двери, как будто эти дураки думали, что я сбегу или воткну нож в толстый живот босса. Он вышел из-за своего стола, чтобы лучше рассмотреть меня.

— У меня есть пятнадцать минут, чтобы выслушать твой отчет о поездке. Слушаю тебя. Но будь краток. Я не хочу никакой лжи и прикрас.

Он вернулся к своему столу и сел. Ноги мои подкосились, но другого выхода, кроме как стоять прямо и все рассказывать, правда, не говоря об автостопщиках, не было. Когда мой доклад закончился, он открыл свой стол и достал листок бумаги. Я задумался, как мне реагировать на такой сигнал.

— Чего ты застыл на месте? — сказал он. – Подойди и возьми эту чертову штуку.

Я похолодел. Если бы я пошевелился, боюсь, они бы воткнули мне в бок нож.

— Ты проделал  работу, лучше которой никто не смог бы сделать, — сказал он, когда я вышел вперед. — Все надежно, все под замком, именно там, где и должно быть. Я знал, что у тебя хватит терпения не запаниковать и не сделать какую-нибудь глупость. А теперь возьми это и иди спать. Выглядишь так, будто тебе это очень нужно. С тех пор, как ты уехал,  в твоем логове стало намного уютнее. Заметь это. 

Я смотрел на чек на пятьсот фунтов.

— Не трать все на леденцы и французские булки, — сказал он, — вот молодец! Теперь ты один из нас, Майкл.

Я собирался сказать, что думал, что провалил всю операцию, но вовремя остановился. — Я не ожидал бонуса.

— Многие люди этого не делают, я часто замечал. Но в следующий раз не будь так готов к поездкам с бомжами-попутчиками, особенно с тем дураком, который катает коляску-панду по шоссе. Я проходил мимо него много раз. Однажды он чуть не стал жертвой несчастного случая, когда я швырнул в него сэндвич с ветчиной.

Коттапилли и Пиндарри захихикали. Мне было интересно, держатся ли они за руки.

— А где Дисмал? — спросил Моггерхэнгер.

Я сглотнул. — Дисмал?

— Эта бесполезная собака.

— Я оставил его у друга.

— Верни обратно. Он принадлежит моей дочери. Его подарил старший инспектор Лэнторн. Одно время он был мил с Полли, бедный старина Джек!

— Могу я подождать с этим до завтра?

— Насколько я понимаю, ты можешь даже оставить его себе. И убирайся сейчас же. Ты тратишь мое время. Но подожди минутку. — Я отвернулся от двери и увидел улыбку на его гладко выбритых щеках, похожих на отбивные. Я чувствовал запах его лосьона после бритья. — Крысы тебя беспокоили?

— Какие крысы?

— В коттедже «Пепперкорн».

Его шутка не возымела эффекта.

— Не совсем. Но они были немного жесткими, когда я съел одну сырой. Однако, когда я сварил парочку на завтрак, они оказались вкусными.

Он засмеялся, и все его лицо покраснело.

— Не все до смерти боятся нескольких крыс, — сказал он Коттапилли и Пиндарри. — Эти двое даже близко не подошли к этому месту. И этот большой мягкий кусок дерьма Кенни Дьюкс тоже. Это еще одна причина, по которой мне пришлось тебя послать.

Настала моя очередь смеяться.

— Я пойду, если вы так хотите.

Я вышел под неприязненные взгляды тех, кто стоял у двери и не мог поверить, что небо не обрушилось. Моим желанием было бежать в банк и получить чек, прежде чем рикошет ударил меня между глаз, хотя в сердцем