Читать книгу "Охота на ведьму - Астрид Фритц"

Саму свадьбу я почти не помню, все воспоминания о тех часах развеялись, точно дурной сон. Слишком больно мне было в последний раз сидеть в кругу семьи перед тем, как отправиться в дом страсбургского купца.

Весь вечер я, оцепенев, провела рядом с этим слишком старым для меня мужчиной за длинным столом, пока музыканты и певцы развлекали гостей. Впоследствии я даже не смогла бы перечислить, что гости ели и пили на свадьбе, какие блюда им подавали. Незнакомые люди, чьих имен я не могла запомнить, с любопытством пытались поговорить со мной. Папа, сияя от гордости, сидел напротив меня, рядом с ним – Грегор и Мария, повенчавшиеся в воскресенье после Троицы. Несколько недель спустя я попыталась вспомнить, был ли на свадьбе Мартин. Само собой разумеется, он там был, но, видимо, сидел за столом молча, как и я. На следующее утро после церковного венчания семья попрощалась со мной, и папа пообещал проведать меня до наступления зимы. Все это, казалось, было так давно и будто во сне. Только потом я задумалась, почему на свадьбе этого богатого и уважаемого купца было так мало гостей – даже его сын Дитрих не приехал из Генуи.

А вот свадебную ночь я запомнила навсегда, ведь я боялась возлечь с моим супругом, как дьявол боится святой воды. Когда ушли последние гости, Зайденштикер взял меня за руку и повел на второй этаж.

– Пора в постель, – провозгласил он.

Мне показалось, что он столь же напряжен, как и я. Я впервые вошла в нашу спальню, комнату в три раза большую, чем у моих родителей. В ней стоял большой умывальник на вычурно изогнутых ножках, два резных сундука и кровать с балдахином и красными шелковыми завесами, в которой могли бы разместиться три взрослых человека.

– Я привык спать на левой стороне кровати, если ты не возражаешь.

С этими словами он начал раздеваться в свете коптилки, снимая одну деталь наряда за другой, все тщательно складывая и пряча в открытый сундук, пока не предстал передо мной обнаженным.

Тем временем я соляным столпом застыла у боковой стойки кровати, глядя то на пол, то на красно-синее стеганое одеяло, но ничего не могла с собой поделать – мой взгляд снова и снова возвращался к его телу. Симон был высоким, худым и жилистым, кожа на бедрах и животе немного морщинилась, бледный уд был вял.

Конечно, я не раз в жизни видела голых мужчин – в купальне, где короткая набедренная повязка мало что скрывала; жарким летом на берегу Иля, когда слуги и подмастерья по окончанию работы бежали купаться нагишом в прохладной воде, невзирая на запрет городских властей; несколько раз в детстве, когда я после ночных кошмаров украдкой пробиралась в кровать своих родителей и папа оказывался голым; я видела голыми даже своих братьев, когда была еще маленькой. Но еще никогда нагота, так сказать, не была адресована мне, не была знаком того, что мужчина приблизится ко мне, чтобы возлечь со мной.

Я села на край кровати.

– Что с тобой, Сюзанна? Ты не хочешь раздеться? – тихо, с той же холодной вежливостью, что и при первой встрече, спросил Зайденштикер.

– Не могли бы вы… не мог бы ты погасить свет?

– Да, конечно, само собой.

Он повернулся ко мне спиной и открыл второй сундук. Его зад тоже выглядел по-стариковски.

– Сюда ты можешь сложить одежду. Осторожно, не споткнись в темноте.

И в комнате стало темно. Я выскользнула из туфель, стянула с головы отделанный серебром геннин[139] с вуалью и начала раздеваться. Руки так дрожали, что расстегнуть все пуговицы, крючки и петли подвенечного платья оказалось нелегко. В комнате было жарко и душно, и мне отчаянно захотелось, чтобы теперь была зима и у меня был повод надеть сорочку.

Я осторожно, ощупью пробралась обратно к кровати и юркнула под одеяло. Зайденштикер дышал так спокойно и размеренно, что мне почудилось, будто он уснул, и я уже готова была вздохнуть с облегчением, когда услышала, как он прошептал:

– Добро пожаловать в мой дом, Сюзанна. Я рад, что ты будешь рядом со мной, и надеюсь, что в нашем браке будет царить мир.

Я кивнула, хотя в темноте он не мог меня увидеть. А потом я стала ждать. Время от времени он ворочался, но больше ничего не происходило. И наконец, затаив дыхание, я почувствовала, как его рука, легкая, будто птица, коснулась моей щеки, шеи, груди. Ощущение не было неприятным, но мне было страшно, и я оцепенела, лежала неподвижно, будто ствол поваленного дерева.

Но затем его рука отдернулась, Симон вздохнул и поцеловал меня в лоб.

– Сегодня был долгий день. Спокойной ночи, Сюзанна.

Так продолжалось и дальше. Я словно обрела спасение! У Зайденштикера вошло в привычку целовать меня в лоб на ночь и желать мне спокойного сна, а потом переворачиваться на другой бок на своей стороне кровати. О том, что наш брак таким образом не был консумирован[140], я не задумывалась. Для меня Симон оставался незнакомцем, у которого я жила в гостях. Мне даже нелегко было называть его по имени.

По сути, в этом огромном доме мы жили вдвоем, поскольку служанка, кухарка и оба слуги ночевали на другой стороне просторного мощеного двора во флигеле рядом с конюшней и каретным сараем. Пройти в эти помещения можно было либо с улицы, миновав ворота, достаточно широкие для того, чтобы туда могла проехать телега, либо из дома – в коридоре под лестницей находилась арочная дверь, ведущая во внутренний двор.

Кроме прислуги у Зайденштикера работали еще возчик и фактор[141], который занимался сопровождением и проверкой поставок, а также подсчетом прибылей и расходов. И, наконец, продажами занимался еще один купец, совладелец торгового предприятия Симона, приветливый и довольно-таки говорливый мужчина средних лет по имени Убельхор, живший в соседнем переулке, Юденгассе, и почти каждое утро приходивший в рабочий кабинет Зайденштикера.

Я чувствовала себя затерявшейся в этом маленьком царстве в переулке Циммерлейт, в этом доме с его множеством комнат, внутренним двором, флигелем с пристройками и глубокими сводчатыми подвалами. Вначале я даже думала, что большая спальня рядом с нашей – это гостевая комната. Она была очень красиво обставлена, отделана в нежно-зеленых тонах, как и наша, и, хотя Марга каждый день убирала там, комнатой никогда не пользовались. Первый гость приехал к нам в начале лета, купец из Аугсбурга, но ночевал он в комнате рядом с рабочим кабинетом, где когда-то останавливались и мы с папой. Только спустя некоторое время мне удалось узнать у Клер, кухарки, что эта спальня – комната молодого господина Дитриха, который в следующем году вернется в отчий дом и будет вместе с Убельхором помогать Зайденштикеру вести дела, привыкая к своей будущей роли владельца предприятия.