Читать книгу "Немного безумия - Павел Журба"

за три минуты, и уже половину из этого времени мы не можем добраться до воды.

— Тяжёлая, с-с-сволочь. — доктор так напрягся, что вены на его шеи вздулись почти в мой палец.

— Как бы сосудик не лопнул. — подколол я врача и ещё немного сдвинул всю лодку самостоятельно.

— Угу. — обиженно пробурчал он и снова налёг на угол. — Вы толкайте, а не болтайте.

Мы уже прошли две трети пути и ужасно взмокли. Позади нас не осталось ни одной лодки. Впереди была лишь вода и чистый горизонт.

— Ну Ганс, погоди, мы же пошутили! — моя спина почуяла неладное и я повернулся. Раздосадованный Ганс опережал время и украл у нас тридцать секунд. Его фонарик уже горел за последним кораблём.

— Твою мать. — я упёрся в лодку плечом и мои сапоги жалко проелозили по гальке, оставив на земле борозду.

Это вам не южные лодки — северные куда тяжелей и массивней. Рыбаки боятся волн, потому что если судно перевернётся, то холодная вода обеспечит им судороги, потерю кислорода и жуткую смерть.

— Уильям, толкай! — закричал я на доктора, заметив, что он обессиленно стекает на корму.

— Я толкаю!

Жалкая четверть пути разделяла нос лодки и морскую гладь. Как только судно спустится на воду, мы должны оплыть жёлтый свет маяка и спрятаться куда-то за сваи.

Ганс вышел за последний корабль… Поздно.

— Прячьтесь под покрывало!

— Мы успеем! — азартно выпалил доктор и вновь упёрся в дерево. Своим усилием он мало что изменил.

Когда Ганс поднял фонарик, чтобы удивлённо оглядеть пляж, мы уже забрались в лодку нос к носу и старались не двигаться.

— Первый раз в такой близости с мужчиной. У вас был похожий интимный опыт? — бесполезный сообщник ещё и шутил.

— В армии, когда нас поселили в казарму размером с пять этих лодок.

— А сколько вас было?

— Двадцать человек. — доктор прыснул.

Веселье сразу упало, как только на нас начал светить фонарик. Я был почти уверен, что за плотной белой тканью на нас смотрело Гансово недоумённое рыло.

— Что, конфетку нашёл? — брякнул Руперт, хлопнув внимательного коллегу по металлическому латнику. Я услышал лязг доспехов.

— Эта лодка… она здесь не стояла. — с подозрением сказал стражник и приподнял фонарь ещё выше.

— Думаешь? — иронично спросил его коллега и затем врезал по лодке ногой. Наше логово накренилось и мы врезались в бортик, как бесхозные мешки с зерном. — Может это приведение, а, Ганс? У-у-у…

— Нет, её кто-то двигал. Видишь следы на гальке? Эту лодку точно тащили. — а у парня явно есть способности. Жаль, что применил он их только на мне.

— Что вы там трётесь, я устал стоять! — закричал далёкий нервный голос Хью. Видимо, стражник не пошёл за Рупертом и теперь очень боялся остаться в одиночестве.

Если откроют полог, то наши шансы добраться до лечебницы стремятся к нулю. Даже если мы и уделаем закованных в доспехи молодых парней, то вот Хью будет далеко и ему ничего не стоит позвать ещё один патруль. Четверо на двое — плохой расклад, как ни посмотри. И это если учитывать, что мы уделаем Руперта и Ганса, а они парни довольно крепкие.

— Может, осмотрим лодки? Вдруг они спрятались там?

— Кто «они», Ганс? Не неси херни, кому сдалось выплыть в море в такую ветренную ночь? У нас не одного сбежавшего заключённого. А если бы и были, какой дурак поплывет на лодке в море? Он себе мозги расшибёт. Пошли давай.

Ганса силком затолкали вперёд. Свет фонаря исчез.

Мы боялись пошевелиться. Вдруг стражники обманули нас и просто ждут, когда мы вылезем и вновь подойдём к лодке?

— Нам придётся полежать здесь ещё немного. — прошептал я, кривясь от боли в пояснице.

— Согласен. — доктор хрустнул шеей.

Прошло минут пять. Всё затекло. Невозможно пошевелится: сразу зачешется одна половина тела, а другая невыносимо заболит. Непередаваемая мука.

— Вот и всё, Ганс! Никто не выпрыгнул! — Руперт резко замолк, но спустя три секунды его уже было не остановить. — Хватит пальцами играть, говори нормально, нас никто не слушает! Если хочешь ждать, пока с пустых лодок вылезет кракен, то милости просим, только вот мы скажем начальнику, что ты сидел на берегу, пока мы обходили объекты.

— Руперт, ты идиот! — грохот доспехов. Кто-то упал на гальку.

— Ещё слово и я тебя здесь и оставлю, деревенский крысёныш! Пошли работать, лентяй! — Ганса, а это был несомненно он, подняли после удара и пинками погнали в сторону. Мы слышали, как об его латную задницу бьётся рупертовский сапог.

— Вот так всегда: парней с сельской местности ни во что ни ставят. У нас в университете было так же до курса третьего, но потом мы как-то сравнялись. — с сочувствием высказался доктор, качая головой настолько, насколько это возможно в узком пространстве.

Я тоже не всегда был своим в доску, но мне было проще: я работал плотником, а там деревенских ребят большинство. Да ещё и рукастые все, с крепким кулаком — таким попробуй вмажь.

По прошествии пары минут мы тихонько вылезли на берег. Я настолько любил строить заговоры, что подумал, будто и это сценку с унижениями Ганса тоже разыграли, чтобы окончательно запутать преступника. Но нет, стражников и след простыл.

Лодка вновь застремилась к краю берега. Не прошло и минуты, как моя обувь стала на мокрую гальку.

— Наконец-то. — доктор устало протёр лоб и упал к борту нашего корабля. — Можно хоть немного отдышаться?

— До наших друзей-стражников уже полторы минуты, так что вдохните поглубже и вставайте. — врач огорчённо поднялся и взялся за бортик тонкими, побелевшими пальцами.

— Как же всё таки сложно быть преступником. — пожаловался он, почти падая на гальку. Я был с ним полностью согласен.

Мы упёрлись в корму и потащили судно вперёд. Солёные брызги уже били нас по лицу. Цель была близко.

— Ещё немного. И р-раз! — корабль тронулся. — И два! — воды была ужасно холодной. Пока мы толкали судно, я отморозил себе ноги. — И три! — мы в последний раз толкнули лодку и она наконец поплыла по воде.

За последним кораблём опять засветился фонарь.

— Ганс на даёт нам покоя. — осклабился врач и, зайдя в воду почти по пояс, сел в лодку.

— А мы так ничего не отморозим? — я испуганно покосился на воду. — Вы же врач?

— Мы наверняка застудим поясницу и почки на ветру… но благородные идеи ведь того стоят, вам так не кажется?

— Не знаю, не знаю. — с сомнением пролепетал я, водя дрожащими пальцами по воде. Кожа всё не привыкала к холоду.

Ганс был уже у корабельного носа и его