Читать книгу "Час абсента - Нина Вадченко"

— Я занят! — рявкнул Эдуард Петрович.

— К вам посетительница, — оправдывалась секретарша.

— Я занят!

И тут дверь отлетела в сторону и в кабинет ворвалась Верунчик. Ей надоело ждать решения Колобка. В приемной на нее нахлынули острые, жуткие воспоминания о том, как ее заставили прощаться с жизнью. Темнота, духота, страшные мысли о смерти — и все это дело рук Колобка, который заставляет ее ждать аудиенции… Вот он, обидчик, только толкни дверь — и вышибай мозги!

У Верунчика вмиг поехала крыша, она рванула дверь и услышала последние слова Эдуарда: «Я занят!» Раздражение, с которым Эдик бросил эти слова, волной ударилось об Верунчика и отлетело, многократно усиленное ее яростью.

Она молча отшвырнула секретаршу, сжала кулаки и пошла на Эдуарда. Мышцы под легкой безрукавкой напряглись. Вид был угрожающим.

— Это вы, Вера Степановна? — испуганно пробормотал Эдуард. Ему захотелось раствориться, стать невидимкой или забиться под стол, бесшумно проползти под его прикрытием к выходу и незаметно выскользнуть из кабинета. Он не чувствовал за собой никакой вины, но Вера, по всему видно, пришла бить ему морду. Вытряхнуть душу из обрюзгшего, рыхлого Эдика для такой тяжелоатлетки, как Верунчик, было делом нескольких секунд.

— Ах ты, гнида ползучая! — невзирая на посторонних, заорала Вера. — Ты меня! Меня решил разыграть?! Ты меня решил запугать?!

— Что вы такое говорите? — перешел на писк хозяин кабинета. Он слез с кожаного безразмерного кресла и, махнув рукой на приличия, скрылся под столом. Надо было спасать шкуру, а не думать об имидже.

— Куда, гнида?! Ты меня замуровал в стену! Думал, я там сдохну?

Верунчик легко, как устрицу из раковины, извлекла Эдуарда из укрытия, подняла на могучих руках и потащила на открытое пространство.

— Я к этому не имею никакого отношения, — оправдывался Эдик, стараясь уцепиться за край стола.

— Живьем, кирпичами замуровать в стену! Меня?! — исступленно выкрикивала обезумевшая Верунчик. — Садюга! Для издевательства еще вина бочку оставил! Чтоб я упилась перед смертью?! Чтоб ты сам подавился этим вином! Я тебе его волью в глотку, я тебя утоплю в этом вине!

Эдуард Петрович, прижатый к стене, закрывал лицо руками и всхлипывал:

— Это не я! Это не я, поверь!

— Вот тебе! За стенку! Вот тебе за кирпичи! Вот тебе за мой страх! Вот тебе за вино! — Верунчик впечатывала обвинения кулаками.

Эдуард Петрович опустился на колени.

— Вера! Верочка! Верь мне, это не я! — кричал он.

— Я беру это! — вдруг услышали они голос клиента. Тот без труда перекрыл и хозяина, и Верунчика, и секретаршу, которая от страха рыдала у дверей.

Верунчик остановилась. Эдуард затих.

— Я беру этот прикол! Сколько стоит замуровать в стенку? — деловито спрашивал «фуфлыжный» клиент.

Минуты две и «боксерша», и ее «груша» молча смотрели на заказчика. Переваривали деловое предложение.

— Отвалю любые бабки! — добавил он и щелкнул пальцами. — Это клево! Пацанов вставит!

Эдуард кашлянул, достал платок и наскоро вытер кровь под носом.

— Мы обсудим, — начал он.

— Только вместо вина бочку водяры! — уточнял детали заказчик.

— Без проблем, — заискивающе сказал Эдик.

— Заткнись! — посоветовала Верунчик. — Это я там замурованная сидела. Я на своей шкуре новый сценарий испытывала.

Что ни говори, а дело превыше всего.

— Но клиент пришел ко мне? — робко пытался отстоять свои позиции Колобок.

— А сценарий мой! — парировала Верунчик. — Или ты настаиваешь на авторстве?

Эдуард предпочел перейти на кашель.

* * *

«Надежда. Теперь нужно разыскать эту пугливую гусыню, Надюнчика. Она боится. Но кого? Или чего? Боится, что ее обвинят в убийстве Алекса? Это понятно. Ночью она выходит из подъезда дома, где только что убили шефа. А кто-то сидит в засаде и фотографирует. Кто-то знает, что Надюнчик должна прийти в этот дом. Сидит и ждет, зажав фотоаппарат в потных руках. А потом, после всех убийств, этот «кто-то» решил пустить в дело пленку и приступить к шантажу. Зачем шантажировать несчастную Надежду? Или она не такая уж и невинная? А если фотограф точно знал, кто убьет Алекса, и сфотографировал убийцу? Надежда — убийца? Надежда — жертва подставы? Кто она?»

Инне казалось, что еще немного, еще чуть-чуть поплутать по дебрям, подумать, и все станет ясно как божий день.

«Кто фотографировал? Совершенно точно, что не Надя. Себя она бы не снимала. Логическая задачка. Марина? Люба? Вера?»

Инна погрызла карандаш и приписала еще одно имя — Алекс.

«Почему бы Алексу не посадить в кустах фотографа? Он всего боялся. Мог и подстраховаться. Фотограф видел, кто убийца.

Марина, Люба, Вера, Надя. Кто из них? Вполне возможно, фотографировала Любунчик. Версия правдоподобна. Допустим, она видела, как Надежда выходила из дома. Намекнула об этом, ее и убили, чтоб молчала. А пленка пришла по назначению уже после смерти Любунчика. Все может быть. Если замешано так много женщин, причем с креативными мозгами, простеньким поворотам тут не место».

Она все больше запутывалась, как муха в липкой паутине. Мерзкое ощущение. Инна решила передохнуть и выпить чашку кофе.

«Заварю кофе и приглашу Василису Илларионовну, — пообещала себе Инна. — Посидим, поболтаем…»

Как только по кабинету разнесся кофейный аромат, народ повалил в гости сам. Причем меньше всего Инна желала общаться именно с теми, кто пришел. Появились бездомная Катерина, угрюмый Макс и настороженный ротвейлер Бен.

Бену запах не понравился. Если бы тут пахло мясом или мозговой косточкой, можно было бы примириться с хозяйкой. Но здесь в нос бил зловонный, настоянный дух черного пойла. У Бена от кофе глаза наливались кровью, и он был готов грызануть первого попавшегося незнакомца.

Катерина, наоборот, кофе обожала, но сейчас она была смертельно обижена. Она пришла жаловаться и советоваться и поэтому принесла с собой кое-что покрепче — абсент. Макс являл собой убежденного трезвенника. Он ни капли в рот не брал со школьной скамьи. После того, как первая юношеская попытка выпить и заняться любовью закончилась сильнейшим отравлением, промыванием желудка и дикой головной болью.

У трезвенника Макса имелась своя беда: он был голодным. Зверски голодным. Казалось, дай ему тазик салата оливье, он вмиг проглотит салат и тазик вылижет до блеска. Но намекать об этом Катерине бесполезно. У нее обида, нервы и отсутствие аппетита.

Инне хотелось просто выпить кофе. Не судьба.

— Какой козел этот Алехандро! — с порога заявила Катерина. — Какой козел!

— О мертвых или ничего, или только хорошее, — машинально сказала Инна.