Читать книгу "Час абсента - Нина Вадченко"

Таксопарков в городе десятки, водителей тысячи, частников, занимающихся извозом, десятки тысяч — найти тех, кто ее замуровал в стену, стоя у первого, наугад выбранного, таксопарка нереально. Все понимала и продолжала стоять. И даже не спрашивала — хочет она простоять тут всю оставшуюся жизнь, окаменеть, превратиться в памятник глупости? Если хочет, тогда — пожалуйста, никто не запрещает. Торчи на ветру, на солнце, под дождем, под звездами, теряй время, теряй жизнь, теряй рассудок. Хочешь — всматривайся. Верунчик не хотела, но все равно стояла.

— Смотри, Тань, баба с утра стоит. — Дежурная на проходной толкнула сменщицу и указала на Верунчика. — Может, в милицию позвоним? Вдруг сумасшедшая, гранату бросит или пояс шахидки взорвет?

— Не иначе, мужика своего ждет. — Татьяна глянула в окно дежурки. — Мой когда загулял, я тоже бегала, на работе его караулила, два дня ловила, думала, хоть часть зарплаты спасу.

— Спасла? — лениво спросила сменщица.

— Подчистую пропил. Зато домой явился. Может, и эта ждет своего. Не знаешь, кто у нас гулящий?

— Не похоже на наших. Она из богатых будет. Ну ладно, я побегу домой, ты тут за ней присматривай.

Сменщица собрала сумку и помахала рукой Татьяне.

Верунчик видела, как из ворот таксопарка вышла женщина, несколько раз посмотрела в ее сторону и, будто решив что-то, повернула к ней.

— Ждешь кого, милая? — спросила она. — Я тут всех мужиков знаю.

Верунчик чуть не расплакалась. Такого сочувствия она не ожидала. Что она могла ответить сердобольной женщине? Рассказывать, как ее чуть не замуровали живьем? Не поймет. Трудно объяснить, на кой черт все так усложнять. Если схватили, обокрали и изнасиловали — это доступно. Такого вокруг навалом. А вот хватать бабу, тащить ее на окраину, долго замешивать цемент, ряд за рядом кирпич к кирпичу укладывать, да еще и вина бочонок оставить — взять в толк вряд ли сможет.

Вера покрутила головой, наваждение исчезло. Стоять тут бессмысленно. Не таксисты они были, это и ребенку ясно.

— Жду, у моря погоды жду, — ответила Верунчик. — Спасибо, что спросили, — добавила она и быстро, чтобы не расчувствоваться, побежала к своей машине.

У дежурной глаза на лоб полезли, когда она увидела, в какую тачку садится «болезная».

Верунчик рванула с места так, что шины завизжали. Она поняла, с кем следует потолковать. Толстый Эдик ей все скажет. Если это его рук дело, то она Колобка в лепешку раскатает. Она разнесет его гадючье гнездо на атомы. Как она раньше о нем не вспомнила! Колобок давно зубы точил на их фирму. Он и Алекса испытывал на прочность. А теперь обрадовался, что Алекс на кладбище, и решил сожрать конкурентов? И кто у него сейчас главный враг? Правильно, она, Вера Степановна.

— Ну, Эдик, держись. Если мои мучения на твоей совести, ты у меня похудеешь. — Верунчик давила на газ. Ей хотелось побыстрее удостовериться, вычислила она гниду или нет.

* * *

Секретарша Эдика сонно клевала носом. Жарко, душно, скучно. Больше всего ей хотелось лечь на диван, который так соблазнительно стоял напротив ее стола. Но нельзя. У директора клиент сидит. Крутой, пальцы веером, уже полчаса сидит, договаривается о чем-то. В любую минуту Колобок может потребовать кофе, чай или коньяк. Эх, а диванчик такой удобный, такой мягкий. Хочется лечь, закрыть глазки и представить, что она лежит на пляже, а в трех метрах плещется прохладное Средиземное море. Рядом сидит красивый итальянец. Такой страстный, мускулистый, загорелый плейбой. У него яхта, на яхте обитая красным деревом каюта, в каюте диван, покрытый леопардовой шкурой, бар с тысячью напитков. Он бросает к ее ногам и себя, и яхту, и диван, и бар, а она томно говорит: «Немного мартини со льдом и устриц».

Секретарша в полусне забеспокоилась об этикете. Подходят ли устрицы к мартини со льдом? Но быстро успокоилась. Какая разница? Если она такая неотразимая, то может позволить себе любую прихоть. «Хочу устрицы с мартини, и все тут!» Она улыбается и погружается в сказочный мир. Музычка негромкая, сексуальная, яхта покачивается, влюбленный, возбужденный желанием итальянец все ближе, ближе… его глаза горят, влажные губы прикасаются к ее…

— У себя? — вдруг слышит она вопрос. Грубый, бестактный, сволочной вопрос.

«Мы у себя, — пытается секретарша задержаться в волнующей сказке. — Где же нам быть, наша яхта, наш диванчик, наша каюта, обитая красным деревом…»

И вдруг удар, страшный, сокрушительный удар. Яхта покорежилась и растаяла или утонула. Секретарша открыла глаза. Вместо чудесной люстры от Тиффани, над ней нависла огромная туша. Секретарша открыла глаза пошире. Туша обрела черты Веры Степановны, директора конкурирующей фирмы.

Вера Степановна грохнула кулаком по столу. Помогло. Безмозглая курица, наконец, проснулась. Что за порядки? Сидит на рабочем месте и мух не ловит. Как они не разорятся при такой дисциплине? Если бы у нее секретарша только подумала вздремнуть. Нет. У нее такого безобразия никогда не будет.

— У себя? — переспросила Верунчик.

Секретарша испуганно моргала — так стремительно и резко ее выдернули из сладких грез в серую душную реальность.

— Бардак! — высказала свое мнение Верунчик и двинулась к дверям кабинета.

Секретарша встрепенулась.

— Подождите, он занят, — закричала она, придя в себя. Где те море, яхта и каюта? А работу можно потерять вмиг. Она вскочила и грудью перекрыла дорогу.

— Некогда. У меня срочное дело. Скажи, Вера Степановна хочет поговорить о работе.

— Х-хорошо, — заикаясь, сказала секретарша и, не поворачиваясь спиной к нервной посетительнице, проскользнула в кабинет.

Эдуард Петрович страдал. Уже полчаса он пытался втюхать дубоголовому клиенту хоть какой-нибудь сценарий. Тот развалился в кресле, потягивал коньяк, между прочим «Хеннесси», и на все предложения цедил сквозь зубы: «Фуфло!»

Эдик вытирал пот, подливал клиенту очередную порцию коньяку и шелестел бумагами, искал что-нибудь «задиристое, подкувырное и шелабудное». Эдик и слов-то таких не знал в русском языке, но бабки у клиента немереные, поэтому приходилось рыскать по папкам и вселять уверенность, что вот сейчас-то сценарий будет отпадный. Только для ВИП-клиентов, настоящий эксклюзив, подкувырный и шелабудный.

— Представьте, человека хватают посреди улицы, швыряют в машину, завязывают глаза, затыкают уши, везут на аэродром, сажают в самолет. Клиент ничего не видит и не слышит. Самолет набирает высоту, и человека сбрасывают с парашютом. А? Какой адреналин! Какая острота, внезапность! Он заново родится.

— Фуфло! Ты кого хочешь «закубулькать», бывшего десантника? Да он парашюты и самолеты по запаху чует.

«Все, сил моих больше нет, клиентяра поганый! — ругался Эдик про себя. — Хоть бы захлебнулся моим коньяком!»

Он заставил себя вежливо улыбнуться.

Секретарша с одного взгляда поняла — не вовремя.