Читать книгу "Если полюбишь графа - Элизабет Торнтон"

Несмотря на это, по мере знакомства с леди Чар Дейрдре чувствовала, что эта женщина ей все больше нравится, а через неделю она уже считала ее своим самым близким другом.

Случилось так, что возвращение Дейрдре и Армана в Лондон сопровождалось неожиданно пышной церемонией. Принц-регент, отдавший свою яхту в распоряжение леди Аксбридж и объявивший, что «любит Аксбриджа как своего лучшего офицера и самого верного подданного», дал ему титул маркиза Энглси.

– Хотя, – сказала леди Чар с легкой иронией, – с таким же успехом меня могли бы именовать правой рукой архангела Гавриила. Разницы особой не вижу. В некоторые двери войти труднее, чем в жемчужные врата рая.

Ночь они провели на борту королевской яхты в гавани Дил и ранним утром следующего дня отправились в Лондон в карете с гербами Энглси, как теперь следовало именовать Аксбриджа. Маленький лорд Кларенс и его няня вместе с горничной леди Энглси ехали в другой карете следом за ними. Когда они проезжали через Вестминстерский мост, многие узнавали маркиза по гербу на карете, и вскоре по обеим сторонам дороги собралась шумная толпа приветствующих.

Когда они наконец добрались до дома Аксбриджей, Дейрдре и Арман немедленно распрощались с супругами Энглси, пообещав в скором времени встретиться с ними снова. Так как дом Рэтборна на Пиккадилли был закрыт на длительное время, Дейрдре приняла решение провести ночь в отеле, о чем сказала Серене, которую они, разумеется, навестили – она жила практически в двух шагах от Аксбриджей.

Серена не одобрила намерений подруги и настояла, чтобы Дейрдре остановилась у нее.

– Я думаю, нам есть о чем поговорить, – подмигнув, сказала она.

После обеда, оставив мужчин за портвейном в столовой, дамы уединились в гардеробной хозяйки.

– Вероятно, ты сочтешь мои поступки непоследовательными, – начала наконец Дейрдре, видя, что Серена решила предоставить ей первое слово. – Я и сама не могу тебе объяснить, потому что многого не понимаю, – ответила Дейрдре с полной искренностью. – Мне казалось, я знаю разницу между тем, что хорошо и что плохо. Теперь я уже в этом не уверена. Как я могу быть судьей того, чего не понимаю? Могу сказать только, что Энглси – самые добрые люди из всех, кого я знаю, и считаю несправедливым, что с леди Чар так безобразно обращаются в обществе. Это самое гнусное лицемерие, какое только можно вообразить. Я уже не считаю, что знаю ответы на все вопросы, и думаю, что, возможно, я ошибалась и во многом другом.

В голосе Дейрдре было нечто такое, что заставило Серену замолчать. Она внимательно выслушала подругу, а затем сказала мягко:

– Например, в своем отчиме?

– Возможно. Дети различают только черное и белое. Я никогда не пыталась его понять. А теперь слишком поздно. Я знаю, что он не был счастлив ни с нами, ни без нас. Но... Как я любила его! Нет, пока еще я не могу его простить. – Дейрдре помолчала, а затем добавила: – А теперь расскажи мне о себе и своей семье.

Арман стал торопить Дейрдре с переездом в Белмонт, а она готова была откладывать их отъезд до бесконечности. Однако, как только решение было принято, Дейрдре покорилась своей несчастливой судьбе. Впрочем, она считала, что Арману не обязательно ехать с ней, и уговаривала его вернуться домой, в Марклифф. Однако Арман был непоколебим в своем упорстве. Он говорил, что решил покончить со всеми глупостями, что дал своему опекуну слово следовать его указаниям, изложенным в письме.

Когда они выехали в Уорикшир в одной из карет Серены, Дейрдре гадала, имеет ли необычайная покорность Армана отношение к тому, что в Белмонте находится леди Каро. Дейрдре надеялась, что это не так, но опасалась худшего.

Карета остановилась неподалеку от въезда в Белмонт. Вокруг была такая темень, хоть глаз выколи. В доме светилось всего несколько окон, а массивные резные деревянные двери были крепко-накрепко заперты. Очевидно, в доме никого не ждали. Дейрдре и Арман вышли из кареты и, велев кучеру подождать, пересекли узкий, вымощенный булыжником мостик.

– Ты известила их о том, что мы прибываем сегодня? – спросил Арман, подозрительно глядя на огромные, покрытые царапинами ворота, преграждавшие им путь.

– Естественно, – ответила Дейрдре. – Серена послала позавчера одного из своих грумов с письмом от меня. Такой прием, должно быть, нам оказывают намеренно. Как я слышала, между Рэтборном и его матерью не осталось любви.

Арман похлопал Дейрдре по щеке с братской нежностью.

– Очень скверно, что эта старая воительница не знает, что имеет дело с ветераном Ватерлоо. Мне ее почти жаль.

– Стучи в ворота, Арман, – сухо распорядилась Дейрдре и спокойно принялась стягивать с рук лайковые перчатки.

Арман послушно взял в руки молоток, висевший на воротах, и принялся стучать. Вскоре ворота распахнулись, и показался сонный привратник. Дейрдре с Арманом последовали за ним и оказались в темном тоннеле, который привел их на огромный, поросший травой двор.

– Господи! – воскликнул Арман. – Думаю, это замок или что-то похожее. Должно быть, мост, по которому мы прошли, находится надо рвом. Бедная Ди! Ты ведь не знала, да?

– Конечно, не знала, – раздраженно ответила Дейрдре. – И если Рэтборн полагает, что я собираюсь вить гнездо в крепости, то он ошибается.

Следуя за привратником, Арман и Дейрдре прошли через двор к другим дверям, которые открывались в огромный холл замка Белмонт, вымощенный камнем.

– «Ad altiora tendo» – «Мечу высоко» – вот девиз Рэтборна, – пояснил Арман Дейрдре, показывая ей надпись на щите Рэтборнов, который висел над резным дубовым камином. Этот огромный камин, подумала Дейрдре, легко вместил бы в себя пару быков, если кому-нибудь пришло бы на ум их поджарить.

– Можешь представить, каково это место зимой? – спросила Дейрдре брата, с нескрываемым ужасом разглядывая огромное помещение с выставленными во всех углах доспехами.

В этот момент на лестнице показался Гай Лэндрон и стал спускаться вниз. На лице у него застыло выражение полного недоумения.

– Леди Рэтборн! Добро пожаловать в Белмонт! – приветливо воскликнул он и, ловко опираясь на палку, преодолел разделявшее их пространство. Он взял обе руки Дейрдре в свои, а Армана приветствовал коротким любезным кивком. – Рад вас снова видеть, Сен-Жан. Прошу вас в библиотеку.

Когда они вошли в библиотеку, внимание Дейрдре привлекли две леди, полулежавшие в креслах, выполненных в стиле, модном при дворе короля Якова. Кресла стояли по обе стороны от камина.

Женщина помоложе поспешно отложила вышивание и поднялась на ноги; взгляд ее золотистых глаз на мгновение остановился на Дейрдре, затем переместился на красивого смуглого молодого мужчину за ее спиной и замер. Наступило неловкое молчание.

– Матушка Рэтборн, – обратилась Дейрдре к свекрови, – как мило с вашей стороны, что вы ждали меня!

Она прошла через комнату и расцеловала вдовую графиню в обе щеки.

– Значит, вы та самая девушка, на которой Рэтборн в конце концов остановился. – Графиня пристально оглядела Дейрдре с головы до ног. – Вы отличаетесь от тех, кто ему обычно нравился. О, не смотрите на меня с такой ненавистью! Уверяю вас, что это комплимент. Не знаю, чего я ожидала, но я испытываю гораздо большее облегчение, чем могу выразить. Вы настоящая леди. Если бы вы только могли представить, общество каких шлюх он пытался мне навязать...