Читать книгу "Если полюбишь графа - Элизабет Торнтон"

Лэндрон кашлянул, пытаясь прервать монолог ее сиятельства.

– О, не стоит так нервничать, Гай! Я не съем эту девушку, а что касается вас, дети, – продолжала она язвительно, пронзая взглядом по очереди Армана и Каро, – перестаньте смотреть друг на друга такими глазами за моей спиной. Если хотите знать мое мнение, Рэтборн вознамерился вас испытать, поселив под одной крышей. Я предупреждала его о возможных последствиях, о том, что все Кавано – натуры чувственные, но разве он когда-нибудь прислушивался к моим предостережениям?

Арман передернул плечами, а леди Каро сказала глухим голосом:

– Мама...

Однако матрона еще примерно с полчаса разглагольствовала на ту же тему.

Наконец Дейрдре поднялась с места, и графиня внимательно посмотрела на нее.

– Знаете ли, дочь моя, у меня есть счастливое предчувствие, что ваше появление – самое лучшее, что могло произойти с домом Кавано с того момента, как король Карл Второй даровал графство пятому барону.

– Благодарю вас, – ответила Дейрдре. – Надеюсь, вы не измените своего мнения и через месяц, когда я выверну Белмонт наизнанку. О, кстати, Гай, мне хотелось бы собрать завтра утром всех слуг в большом зале. Особенно я настаиваю на присутствии Бичема и кухарки. Ну, скажем, пусть это будет часов в восемь? И, конечно, матушка Рэтборн, я хотела бы, чтобы вы приняли мою сторону.

Леди Каро повернулась к Арману и одарила его ослепительной улыбкой.

– Ты сердишься на меня, – проговорила она, заметив, что ее чары не подействовали.

Арман с отсутствующим видом посмотрел на нее:

– Да, я и в самом деле сердит на тебя. Ты знаешь, что твой брат чуть не убил меня? Какого черта ты придумала эту ложь? Ведь кому, как не тебе, знать, что у нас не было никакой тайной помолвки.

– А как ты назовешь такой оборот дел, когда джентльмен страстно целует девушку, не говоря обо всем остальном, чего я не стану упоминать, и говорит, что любит ее до самозабвения?

– Я назову это чертовской глупостью!

Арман вскочил на ноги и подошел к Каро вплотную. И, как и в тот раз, когда впервые увидел ее, был потрясен как бы исходящим от нее удивительным золотистым светом. Она была похожа на молодую самку леопарда, вдруг почувствовавшую опасность. Глаза ее сузились, она смотрела на Армана недоверчиво.

– Как ты могла подумать, что забеременела? Каро, я едва прикоснулся к тебе, – проговорил он потеплевшим голосом.

– Хорошо говорить об этом сейчас, – запальчиво ответила Каро, – но откуда мне было знать? Никто никогда не говорил мне, как мужчина награждает женщину ребенком. Откровенно говоря, я не сказала бы, что хочу иметь детей, даже от тебя...

– А как насчет твоей помолвки?

Арман чувствовал, что слабеет, и, черт возьми, томная улыбка на губах Каро означала, что она это отлично понижает.

– Какая помолвка? – спросила она хрипло.

– – Тони сказал, что ты вот-вот примешь одно из многочисленных предложений.

– Нет, дорогой, это мама собиралась принять одно из многочисленных предложений. Вот почему я придумала историю с нашей помолвкой, якобы заключенной много раньше. А ты приревновал?

Каро отвела рукой упавшую Арману на лоб темную прядь.

Его руки обвились вокруг ее талии.

– Они никогда не допустят нашего брака, – сказал он тихо и торопливо поцеловал Каро в губы.

– Уж как-нибудь мы их уговорим, – проворковала она в ответ и, запустив пальцы в темные кудри Армана, притянула его голову к себе.

– О нет, моя любовь, нет, – попытался он возразить, но вместо того, чтобы отстраниться, крепче прижал Каро к себе и поцеловал так, что не осталось ни малейших сомнений в том, кто во время их встречи забыл о чести.

В это время наверху, в личных апартаментах Дейрдре, в западном крыле дома молодая горничная Марта, девушка одного возраста с Дейрдре, распаковывала вещи своей госпожи.

– Что это за бал арендаторов и слуг, о котором я как-то слышала? – полюбопытствовала Дейрдре.

– Это был последний бал, состоявшийся перед тем, как граф отбыл в Испанию. Я тогда впервые надела платье, какие носят взрослые.

Горничная указала на одно из бледных муслиновых платьев Дейрдре и продолжала с надеждой:

– Моя ма говорит, что теперь, когда в Белмонте появилась новая хозяйка, а его сиятельство наконец осядет здесь, может быть, вернутся старые добрые обычаи и у нас снова каждый год будет такой бал.

– И вам бы это понравилось?

– О, мэм! – Глаза Марты восторженно засияли. – Это было самое величественное зрелище и самое грандиозное событие в моей жизни!

Лицо Марты приняло мечтательное выражение, и пока она рассказывала, Дейрдре воочию видела две сотни гостей, расположившихся за установленными вдоль стен столами, сооруженными из уложенных на козлы досок.

– Бал арендаторов и слуг, – улыбнулась она печально и, скользнув в постель, растянулась под холодными простынями, пахнущими лавандой.

– Моя старая ма говорит, что ничто так не оживляет дом и не заставляет вычистить его от чердака до погреба, как хороший праздник.

Внезапно Дейрдре улыбнулась.

– Сдается мне, что ваша старая ма кое-что понимает в жизни. Возможно, мы и устроим бал, – проговорила она, размышляя вслух. – Да, возможно, мы так и сделаем.

Глава 24

Дейрдре томно потянулась, как сытая кошка, и уткнулась в подушку, набитую душистым сеном. Она издала звук, очень похожий на кошачье мурлыканье, а на ее губах медленно расцвела довольная улыбка. Она чувствовала себя счастливой и спокойной. Мысли ее блуждали, противясь наступлению полного пробуждения, и она повернулась на бок, будто хотела обратиться спиной к реальности, включавшей десятки слуг, переворачивавших замок Белмонт сверху донизу и вверх дном в предвкушении бала, который должен был состояться через месяц.

Что-то коснулось ее спины, будто поглаживая, и Дейрдре слегка шевельнулась, чтобы придвинуться поближе, предполагая, что к ней пришла погреться одна из кошек, обитавших на конюшне. Она почувствовала, как набухает ее сосок. Шнуровка корсажа ослабла, будто повинуясь ее невысказанному желанию. Веки ее затрепетали, а на лбу прорезалась тонкая морщинка. Чья-то рука ворошила ее коротко остриженные волосы, и тут Дейрдре проснулась окончательно. Она вздрогнула и села, и ее расшнурованный корсаж упал до пояса, обнажив груди. Она с изумлением опустила глаза, созерцая свою наготу и длинные мужские пальцы, ласкавшие ее, не спеша пробуждая в ее нежной груди страстное желание.

– Ты! – выдохнула Дейрдре и посмотрела в блестящие от возбуждения глаза Рэтборпа.

Он поднялся, и Дейрдре чуть отстранилась, как бы желая защитить свою наготу от его жадного взгляда.

– Дейрдре, – пробормотал Рэтборн, уткнувшись лицом в ее шею, и тотчас же выскользнул из своей ослепительно белой рубашки, обнажив смуглое мускулистое тело. – Дейрдре! – повторил он, и его руки легли ей на плечи, а полураскрытые губы прижались к ее нежному теплому затылку.