Читать книгу "Запретный плод - Лорел Гамильтон"

Возле тела стоял детектив Клив Перри. Это был высокий тощийнегр, позднее других, переведенный в команду призраков. У него были оченьмягкие и вежливые манеры, и я представить себе не могла, что он можеткого-нибудь из себя вывести. Но в команду призраков запросто так не переводят.

Он поднял глаза от блокнота:

– Здравствуйте, мисс Блейк.

– Здравствуйте, детектив Перри.

Он улыбнулся:

– Сержант Сторр мне сказал, что вы едете.

– Все остальные уже закончили с телом?

Он кивнул:

– Оно в вашем распоряжении.

От тела растеклась темно-коричневая лужа. Я нагнулась рядомс ней. Кровь свернулась и стала по консистенции похожа на клей. Посмертноеокоченение уже прошло, если оно вообще было. Вампиры не всегда реагируют на“смерть” так, как человеческое тело. Это затрудняет точное установление временисмерти. Но это работа коронера, а не моя. Тело было залито ярким летнимсолнцем. По форме и по черному брючному костюму я уверенно заключила, что этобыла женщина. Хотя трудно было сказать по лежащему на животе трупу свыпотрошенной грудной клеткой и отсутствующей головой. Позвоночник белопоблескивал. Кровь вылилась из шеи, как из отбитого горлышка винной бутылки.Кожа была разорвана и скручена. Будто бы кто-то оторвал ей голову к чертям.

Я тяжко сглотнула слюну. Мне уже месяцами не приходилосьблевать при виде жертвы убийства. Я встала и чуть отошла от тела.

Мог это сделать человек? Нет. Может быть. Черт возьми, еслиэто был человек, он очень постарался это скрыть. Как бы это ни выгляделоснаружи, коронер всегда находил на теле следы от ножа. Вопрос в том, возникалиони до или после смерти? Это человек, который пытался имитировать чудовище, иличудовище, пытающееся имитировать человека?

– Где голова? – спросила я.

– Простите, вам нехорошо? – спросил Перри.

Я посмотрела на него. Может, я побледнела?

– Нет, все в порядке.

Я, большой крутой вампироборец, не падаю в обморок от видаобезглавленного тела. Перри приподнял брови, но он был слишком хорошо воспитан,чтобы углубляться в эту тему. Он провел меня футов восемь по тротуару. Тамкто-то прикрыл голову пластиковой накидкой. Из-под нее разлилась вторая лужицагустеющей крови. Перри наклонился и взялся за пластик.

– Вы готовы?

Я кивнула, не доверяя своему голосу. Он поднял пластик ипоказал то, что лежало на тротуаре.

По бледному лицу разметались длинные черные волосы. Ониспутались и слиплись от крови. Лицо когда-то было привлекательным, но несейчас. Его черты обвисли и в своей нереальности стали почти кукольными. Моиглаза видели его, но мозг среагировал лишь через несколько секунд.

– Ой, блин!

Я быстро встала и отошла на два шага. Перри подошел ко мне.

– Что с вами?

Я посмотрела на пластик, выпиравший грязным холмиком всередине. Что со мной? Хороший вопрос. Я могла опознать тело.

Это была Тереза.

Глава 33

В офис Ронни я прибыла в начале двенадцатого. Иостановилась, положив руку на ручку двери. Никак не могла избавиться от зрелищаголовы Терезы на тротуаре. Она была созданием зла и наверняка убила сотнилюдей. Почему же мне было ее жалко? Глупость, больше ничего. Сделав глубокийвдох, я толкнула дверь.

У Ронни в кабинете полно окон. Свет льется с двух сторон – сюга и с запада. От этого после обеда комната похожа на солнечную печь. С такойинсоляцией не справится никакой кондиционер.

Из солнечных окон Ронни виден Округ, если захотитепосмотреть.

Ронни махнула мне рукой, приглашая в ослепительный светсвоего кабинета.

В кресле напротив Ронни сидела хрупкого сложения женщина,азиатка с блестящими черными волосами, аккуратно уложенными назад.Темно-фиолетовый жакет, отлично подходящий к сшитой на заказ юбке, былаккуратно сложен на подлокотнике кресла. Блестящая бледно-лиловая блузкаоттеняла чуть раскосые глаза и еле заметные лавандовые тени на веках и бровях.И даже в расплавляющем солнце она выглядела прохладной.

Меня это застало врасплох – увидеть ее после всех этих лет.Наконец мне удалось подобрать отвисшую челюсть и пойти к ней, протягивая руку.

– Беверли, сколько же мы не виделись!

Она встала и протянула мне прохладную ладонь.

– Три года.

Точность. Это слово характеризовало Беверли полностью.

– Вы знакомы? – спросила Ронни.

Я обернулась к ней:

– Бев тебе не сказала, что она меня знает?

Ронни покачала головой.

Я обернулась к Бев:

– А почему ты не сказала Ронни?

– Я не думала, что это необходимо.

Чтобы посмотреть мне в глаза, Беверли пришлось приподнятьголову. Это мало кому приходится делать. И это бывает настолько редко, чтовызывает у меня странное ощущение, будто мне приходится нагнуться.

– Мне кто-нибудь скажет, откуда вы знакомы? – спросилаРонни, проходя мимо нас за свой стол. Она слегка откинулась на шарнире кресла,сцепила руки на животе и ждала. Чистые серые глаза, мягкие, как шерсть котенка,глядели на меня.

– Ты не против, если я расскажу, Бев?

Бев снова села, плавно, как истинная леди. У нее былонастоящее чувство собственного достоинства, и она всегда производила на менявпечатление леди в лучшем смысле этого слова.

– Если ты считаешь это необходимым, я не возражаю.

Не то чтобы выражение безоговорочного согласия, но сойдет. Яхлопнулась на соседнее кресло, смущаясь своих джинсов и кроссовок. Рядом с Бевя выглядела как неряшливо одетый ребенок. Это чувство держалось мгновение,потом исчезло. Помните: никто не может заставить вас почувствовать себя нижедругих без вашего согласия. Это сказала Элеонора Рузвельт. Цитата, которую ястараюсь претворить в жизнь. Почти всегда успешно.

– Семья Бев стала жертвой шайки вампиров. Выжила толькоБеверли. Я была одной из тех, кто помог уничтожить шайку.

Коротко, по теме и с исключением многих моментов. В основномболезненных.

Бев заговорила своим спокойным и точным голосом:

– Анита не сказала, что спасла мою жизнь, рискуя своей.

Она смотрела на свои руки, лежащие на коленях. Я вспомнила,как впервые увидела Беверли Чин. Бледная нога, дергающаяся на полу. Клыкивампира, откинувшегося для удара. Бледное лицо, открытый в крике рот и черныеволосы. Полный ужаса крик. Моя рука, бросающая серебряный нож, попавший в плечовампира. Не смертельный удар – на это не было времени. Тварь бросается влево,рыча на меня. Я встречаю ее последним оставшимся ножом, пистолет давно опустел.Один на один.