Читать книгу "Искусная в любви - Мэри Бэлоу"

Я слышал от его милости о некоторых неприятностях, с которыми вы столкнулись, приехав туда. Но, надеюсь, все благополучно разрешилось. Присаживайтесь и расскажите мне, чем я могу быть вам полезен.

Мэтью Селби, средних лет, радушный, с густыми вьющимися волосами, представлял собой типичный образ прямого уважаемого отца семейства. Он также был одним из лучших адвокатов в Лондоне.

– Вы должны, – сообщил Фердинанд, – передать владение «Сосновым бором» мисс Висгле Торнхилл. Я хочу, чтобы это было юридически оформлено в письменной форме и чтобы больше никогда не было споров по поводу этой собственности.

– Это та самая леди, которая жила в имении, когда вы появились, – сказал адвокат, нахмурясь. – Его светлость упомянул ее имя. У нее нет законных прав на имение, милорд.

Хотя его светлость настаивал на том, чтобы лично посетить компанию «Вестингхаус и сыновья», я провел собственное расследование, поскольку вы мой постоянный клиент.

– Будь у нее законные права, зачем мне приходить к вам? – сказал Фердинанд. – Подготовьте необходимые бумаги, и я подпишу их. Я хочу сделать это сегодня же.

Селби снял очки, которые обычно сидели на середине его носа, и посмотрел на Фердинанда с отеческой озабоченностью, словно тот был мальчиком, неспособным самостоятельно принять правильное решение.

– При всем моем уважении к вам, могу ли я предложить вам обсудить это дело с герцогом Трешемом, прежде чем принять скоропалительное решение?

Фердинанд буквально пригвоздил его взглядом.

– У Трешема есть какие-либо претензии на «Сосновый бор»? – спросил он. – Или он мой опекун?

– Извините, милорд, – сказал Селби. – Я просто подумал, что он может помочь вам найти правильное решение.

– Так вы согласны, что «Сосновый бор» – мой? – продолжил допрос Фердинанд. – Вы только что заявили об этом. Вы провели расследование и обнаружили, что на этот счет нет никаких сомнений.

– Никаких, милорд. Но…

– Раз «Сосновый бор» мой, я могу отдать его, – заявил Фердинанд, – мисс Виоле Торнхилл. Я хочу, чтобы вы подготовили для меня нужные бумаги, Селби. Я должен быть уверен, что все сделано по закону. Я не хочу, чтобы кто-то еще прискакал в «Сосновый бор» через пару лет и заявил, что он выиграл эту проклятую собственность в карты и намерен вышвырнуть ее на улицу. Итак, вы сможете сделать это для меня или мне обратиться к кому-нибудь еще?

Селби посмотрел на него через стол с легким упреком и снова водрузил на нос очки.

– Я могу сделать это, милорд, – сказал он.

– Отлично! – Фердинанд откинулся на спинку стула и скрестил ноги. – Тогда за дело. Я подожду.

Пока длилось ожидание, он думал о «Сосновом боре» и деревушке Треллик – о том, что спевки на этой неделе пройдут без него, о Джейми, который остался без урока латыни, о леди, ломающих глаза при занятиях рукоделием в плохо освещенном холле церкви, вместо того чтобы расположиться в гостиной в «Сосновом бору», о том, что откладывается строительство коттеджей для работников. Он вспомнил одно место на речном берегу, мимо которого протекала река и на котором в траве росли ромашки и колокольчики, о холме, с которого, крича и смеясь, сбегала восхитительная молодая женщина. О деревенской девушке с ромашками в волосах.

Что ж, решил он позже, выходя из конторы своего поверенного в делах, теперь больше нечего думать об этом деле. Теперь он не имеет никакого отношения к имению.

На этот раз Виоле придется принять его подарок. У нее не будет другого выхода. Сегодня днем он передаст ей готовый и заверенный печатью документ. Конечно – он зашагал медленнее, и из походки исчезли задор и легкость, – это будет означать, что ей не нужно больше оставаться его любовницей. Но ведь это самое последнее средство из всего арсенала его предложений.

На самом деле он не хотел видеть Виолу Торнхилл своей любовницей. Он хотел ее… Ну, он просто хотел ее. Но, вот дьявол, ему придется учиться обходиться без нее. Вот так-то! Конечно…

– Строишь замки на песке, Фердинанд?

Он поднял голову и увидел брата на лошади, ехавшего ему навстречу.

– Трешем, – отозвался он.

– И какой мрачный взгляд, – заметил герцог. – Полагаю, она не согласилась на твои условия? Женщины такого сорта не стоят того, чтобы о них думать, поверь мне на слово. Ты не хочешь пойти со мной в боксерский клуб Джексона и поразмяться? Замечательное средство против уязвленной гордости.

– А где Джейн? – поинтересовался Фердинанд.

Его брат приподнял брови.

– Ангелина взяла ее с собой за покупками, – ответил Трешем. – Это означает появление еще одной шляпки, у нашей сестры, имеется в виду. Можно только удивляться, почему Хейуорд все еще безмолвно оплачивает бесконечные счета. Энджи думает, что ей необходима шляпка на каждый день года и несколько запасных.

Фердинанд усмехнулся.

– Остается только надеяться, что Джейн сумеет удержать ее от покупки чего-то в ее обычной крикливой манере, – сказал он. – Что делать. Бог не одарил сестру вкусом.

– Сегодня у нее на голове было чудовище красно-коричневого цвета, с венчающим ярко-желтым плюмажем высотой примерно в ярд, – поделился своими впечатлениями Трешем. – Я сделал ошибку, посмотрев на нее в монокль. И очень рад, что с ней на публике появится моя жена, а не я.

– Еще бы! – горячо согласился Фердинанд и продолжил:

– Сегодня я зашел к Селби и передал «Сосновый бор» мисс Виоле Торнхилл.

Брат посмотрел на него сверху вниз непроницаемым взглядом.

– Ты дурак, Фердинанд, – изрек он наконец, – но нет худа без добра. Она вернется туда и исчезнет из твоей жизни. Глупо влюбляться в чью-то любовницу, особенно в такую знаменитость.

В голове Фердинанда что-то сработало. В памяти всплыла комната, которую он видел вчера вечером, – та, с пианино, мольбертом и пяльцами для вышивания. Ее убранство не выходило у него из головы.

Трешем играл на фортепьяно, он также рисовал, но это были скрытые, подавляемые таланты, пока за дело не взялась Джейн. Их отец воспитал своих сыновей так, что они считали искусство и музыку исключительно женскими занятиями. Его наследники стыдились развивать свои таланты. Даже сейчас Трешем очень редко садился за фортепьяно и играл только для Джейн. И рисовал лишь тогда, когда она была рядом, тихо занимаясь вышиванием. Она была очень искусна в рукоделии. Та комната…

– Но именно так ты и поступил, – сказал Фердинанд, напряженно глядя в глаза брату. – Ты влюбился в свою любовницу, Трешем. И женился на ней.

Трешем устремил на него один из своих самых мрачных взглядов.

– Кто тебе сказал? – Голос брата всегда был очень спокоен и приятен для слуха, когда он пребывал в таком настроении.

– Некая комната в некоем доме, – ответил Фердинанд.