Читать книгу "Полиция - Ю Несбе"

Харри написал «I’ll be back»[38]и отправил. Три слова в ответ на ряд цифр. Нормально. Будет понятно, что собеседник на проводе. До следующего общения могут пройти недели. Харри снова надел наушники и нашел трек, который Олег переслал ему без всяких комментариев. Группа называлась «The Decemberists» и относилась к вещам, которые скорее могли прийтись по вкусу Харри, а не Олегу, ведь тому нравилась более тяжелая музыка. Харри услышал одинокую гитару «Фендер», легкий чистый звук, возникающий только при использовании усилителя, а не какого-нибудь там фикс-бокса — ну, может быть, предательски хорошего бокса, — и склонился над работой. Студент писал, что после внезапного роста количества убийств в семидесятые годы этот показатель стабилизировался на новом, более высоком уровне. Что в Норвегии совершалось около пятидесяти убийств в год, то есть приблизительно одно в неделю.

Харри заметил, что воздух стал спертым. Надо открыть окно.

Студент помнил, что раскрываемость составляла девяносто пять процентов. Поэтому он делал вывод, что за последние двадцать лет нераскрытыми осталось около пятидесяти убийств. А за последние тридцать лет — семьдесят пять.

— Пятьдесят восемь.

Харри подскочил на стуле. Голос дошел до его мозга раньше, чем запах духов. Врач в общих чертах объяснил это: его обоняние, а по-научному, ольфакторные рецепторы были повреждены за годы курения и употребления алкоголя. Но именно эти духи он по естественным причинам определил сразу. Они назывались «Опиум», были произведены Ивом Сен-Лораном и стояли на полочке в ванной в доме на Хольменколлвейен. Харри вырвал наушники из ушей.

— Пятьдесят восемь за последние тридцать лет, — сказала она. Она накрасилась, надела красное платье и была босиком. — Но в статистику Крипоса не попали норвежские граждане, убитые за границей, в этом случае надо пользоваться данными Центрального статистического бюро. И тогда это количество возрастет до семидесяти двух. Следовательно, процент раскрываемости в Норвегии выше. Начальник полиции часто повторяет это в целях саморекламы.

Харри отодвинул от нее свой стул.

— Как ты вошла?

— Я староста группы, а у нас есть ключи. — Силье Гравсенг уселась на край стола. — Но к сожалению, можно смело предположить, что в большинстве убийств, совершенных за границей, убийца не знал жертву…

Харри заметил загорелые колени и бедра под немного задравшимся платьем. Должно быть, она только что побывала в отпуске в теплых краях.

— …А процент раскрытия таких убийств в Норвегии ниже, чем в странах, с которыми нам надо себя сравнивать. На самом деле он пугающе низок.

Она склонила голову на плечо, и влажные светлые волосы упали ей на лицо.

— Вот как? — сказал Харри.

— Да. В Норвегии всего четыре следователя имеют стопроцентную раскрываемость. И вы — один из них…

— Не знаю, правда ли это, — произнес Харри.

— А я знаю.

Силье улыбнулась ему, прищурившись, как будто в лицо ей светило вечернее солнце. Она болтала босыми ногами, словно сидела на краю пристани, и не отводила взгляда от его глаз, как будто думала, что так высосет его глазные яблоки из глазниц.

— Что ты делаешь здесь так поздно? — спросил Харри.

— Тренировалась внизу, в зале для единоборств. — Она указала на рюкзак, стоящий на полу, и согнула правую руку, на которой тут же выступил продолговатый, ярко выраженный бицепс.

Харри вспомнил: инструктор по ближнему бою говорил, что она уложила нескольких парней.

— Тренировалась в одиночку и так поздно?

— Должна же я научиться всему, что требуется. Но может быть, вы покажете мне, как надо укладывать подозреваемого?

Харри посмотрел на часы:

— Скажи, разве ты не должна…

— Спать? Но я не могу заснуть, Харри. Я думаю только…

Он посмотрел на нее. Она надула красные губы и приложила к ним палец. Харри почувствовал, как в нем нарастает раздражение.

— Это хорошо, что ты думаешь, Силье. Продолжай в том же духе. А я продолжу… — Он кивнул на гору бумаг.

— Вы не спросили, о чем я думаю, Харри.

— Три вещи, Силье. Я твой преподаватель, а не исповедник. Тебе нечего делать в этом крыле здания, если у тебя нет договоренности. И для тебя я господин Холе, а не Харри. Понятно?

Голос его звучал строже, чем надо, и Харри сам услышал это. Ее глаза округлились и увеличились, практически выпучились. Силье отняла палец ото рта и поджала губы.

— Я думаю о вас, Харри, — тихо, почти шепотом сказала она и громко рассмеялась.

— Предлагаю на этом остановиться, Силье.

— Но я люблю вас, да, Харри.

Снова смех.

Она что, под кайфом? Или пьяная? Может, пришла сюда прямо с вечеринки?

— Силье, не…

— Харри, я знаю, что у вас есть обязательства. И мне известно, что существуют правила для студентов и преподавателей. Но я знаю, что мы можем сделать. Мы можем поехать в Чикаго, где вы проходили курсы ФБР по серийным убийствам. Я могу подать документы на эти курсы, а вы…

— Стоп!

Харри услышал эхо своего крика в коридоре. Силье сжалась, как будто он ее ударил.

— Сейчас я провожу тебя до дверей, Силье.

Она непонимающе посмотрела на него:

— Что не так, Харри? Я вторая по красоте на курсе. Я спала всего с двумя парнями. Я могла бы заполучить здесь кого угодно. Включая преподавателей. Но я хранила себя для тебя.

— Уходи.

— Хочешь узнать, что у меня под платьем, Харри?

Она поставила голую ногу на стол и раздвинула бедра. Харри отреагировал так быстро, что она не успела заметить, как он сдернул ее ногу со стола.

— На моем письменном столе могут лежать только мои ноги.

Силье съежилась и уткнулась лицом в ладони, затем провела ими по лбу, по голове, как будто пыталась спрятаться в своих длинных мускулистых руках. Она плакала, тихо всхлипывая. Харри позволил ей сидеть так, пока всхлипывания не прекратились. Он хотел положить руку ей на плечо, но передумал.

— Послушай, Силье, — сказал он. — Наверное, ты что-нибудь съела. Это со всеми бывает. И вот мое предложение: ты сейчас же уходишь, мы делаем вид, что этого никогда не было, и никто из нас ни слова никому об этом не скажет.

— Ты боишься, что кто-нибудь о нас узнает, Харри?

— Никаких «нас» нет, Силье. И послушай, я даю тебе шанс…

— Ты думаешь, что если кто-нибудь узнает, что ты трахаешь студентку…

— Я никого не трахаю. Я думаю в первую очередь о тебе.

Силье опустила руку и подняла голову. Харри вздрогнул. Косметика стекала с ее лица, как черная кровь, глаза сверкали диким блеском, а внезапный хищнический оскал пробудил воспоминания о животных, которых он видел в передачах про природу.