Читать книгу "Шерлок Холмс и болгарский кодекс (сборник) - Тим Саймондс"

– Да, Холмс. Вы пользуетесь моей слабостью.

– Ни в коем случае. Я никогда не считал ваши способности ограниченными и сейчас исследую их с огромным интересом. В частности, меня интересуют ваши записки об убийстве Еноха Дреббера под названием «Этюд в багровых тонах». Вы предварили их пометкой, что они являются частью ваших воспоминаний, но больше из-под вашего пера не вышло ничего касающегося вашей жизни. Почему?

– Все просто, Холмс. Стало ясно, что ваша жизнь куда интереснее моей. Читатели хотели знать о вас, а не обо мне.

– Возможно, их увлекли бы рассказы о ваших отношениях с прекрасным полом, которые распространялись на три континента, если только ваша доблесть в тех делах не была преувеличена при переложении на бумагу.

– Присущая мне сдержанность не позволила бы опубликовать подобные мемуары.

– Старый добрый Уотсон!

– Как вы всегда любили говорить, прекрасный пол – это по моей части.

– Ваше врожденное обаяние все делало за вас. Меня неизменно озадачивало то, с какой легкостью вы находили общий язык с женщинами. Я не имею в виду ничего дурного, напротив, считаю это великим даром, которым меня природа обделила, но которым я всегда восхищался, наблюдая его со стороны. Наверняка этот дар не раз причинял вам неприятности, когда сердце заводило вас туда, куда вы, может быть, и не хотели бы идти.

– В том, что вы говорите, есть доля правды. Упоминание Балларата заставило меня вспомнить инцидент, который затем преследовал меня всю жизнь.

– Связанный с женщиной, конечно же?

– Тогда я был очень молод и, если позволите, импульсивен.

– То есть уже тогда вы были человеком дела? Я всегда ощущал в вас склонность к энергичным действиям, но все равно с трудом могу представить вас импульсивным.

– О, уверяю вас, я был импульсивным. Как вы знаете, в Балларате я жил со своим кузеном и бездельничал, поскольку не решил еще, пора ли ехать домой и возобновлять свою медицинскую карьеру или же стоит пожить еще в Австралии, перебравшись в город покрупнее, Мельбурн например, который был ближе остальных. Мой кузен проживал со своей приемной семьей в Маунт-Плезанте – процветающем, оживленном в разгар золотой лихорадки селении, но уже пришедшем в упадок на момент моего появления там осенью тысяча восемьсот семьдесят третьего года. Дом по большому счету был лачугой, но для человека двадцати трех лет с жаждой приключений в крови то было вполне сносное жилье. Восторг от пребывания в столь экзотическом месте с лихвой перекрывал отсутствие удобств. Соседняя хижина принадлежала людям, которые предпочитали общение внутри своего круга, но настойчивость и терпение привели к тому, что я завязал дружбу с дочерью семейства.

– Настойчивость, терпение… и обаяние, если вы не возражаете против такого уточнения, Уотсон.

– В какой-то степени и это. Ее звали Аделина, и она была славной девушкой, обладавшей наружностью, перед которой не устоит ни один мужчина. У нее были длинные светлые волосы, которые она носила распущенными по плечам, и когда их подхватывало ветром, невозможно было отвести глаз от такой красоты. Прошло уже больше полувека, но, клянусь, не прошло и дня, чтобы я не вспоминал об Аделине. Не я один пытался завоевать ее расположение, были и другие поклонники. Однако Аделина благоволила ко мне и принимала лишь мои приглашения прогуляться. Я был настолько очарован ею, что уже приготовился бросить свою толком не начавшуюся карьеру врача и остаться с ней в Балларате.

– Что же заставило вас отказаться от этих намерений?

– Все случилось внезапно. Однажды вечером мы договорились вместе погулять. Обычно Аделина была весьма пунктуальна, но в тот раз опаздывала. Я начал волноваться сразу, как только миновал назначенный час, но мне пришлось терзаться еще минут тридцать, прежде чем она наконец появилась – в ужасном состоянии, со слезами на глазах, в изорванном платье и глубоко несчастная.

– Вероятно, она стала жертвой ухаживаний одного из других поклонников?

– Да, негодяя по имени Джон Рок. Он пытался силой навязать Аделине свое, так сказать, внимание – безуспешно, следует добавить. Ярость, с которой она сопротивлялась, заставила Рока оставить девушку в покое. Моя кровь кипела, пока Аделина пересказывала мне все это. Я утешил ее, как смог. Когда она немного пришла в себя, то отправилась домой, заготовив историю о нечаянном падении, чтобы объяснить порванное платье.

– А вы, полагаю, пустились на поиски этого Джона Рока.

– Да, Холмс. Я не собирался с ним драться. Я вообще не уверен, о чем тогда думал. Он был на целых три дюйма выше меня и крепче, и вряд ли я смог бы с ним совладать. Однако и оставить все как есть я не мог.

– Неужели в селении не было никаких представителей закона?

– Аделина не хотела, чтобы о нападении Рока стало известно. Она боялась, что это опорочит ее имя. И я, ввиду моей тогдашней невинности, согласился с ней. Джона Рока я нашел неподалеку, у заброшенного карьера, где он допивал бутылку виски. Он догадался, зачем я пришел, и немедленно бросился на меня, словно разъяренный бык. Я увернулся и подобрал с земли увесистый камень. Когда Рок снова пошел на меня, я со всей силы ударил его камнем по голове. Остановить его удалось бы и меньшим усилием, ведь он был пьян и с трудом держался на ногах, но в тот момент я желал его смерти и действовал именно с таким расчетом.

– И вы на самом деле убили его?

– Да, Холмс.

– О, друг мой, вы оказались в нешуточной передряге.

– Вы осуждаете меня?

– Нет, Уотсон, не осуждаю.

– В тот миг умопомрачения я стал себе судьей, присяжными и палачом. Я не мог здраво рассуждать, но, когда красная мгла рассеялась, я понял, чт́о натворил, и должен был действовать быстро. Тело Джона Рока я сбросил в шахту и уничтожил все следы нашего присутствия у карьера. На следующий день состоялась заключительная игра матча между Балларатом и командой Грейса. По окончании ее я отвел доктора Грейса в сторону и все ему открыл, решившись последовать его совету, каким бы тот ни был. В результате я вместе с командой Грейса доехал до побережья, а дальше уже сам добирался домой в Англию.

– А что стало с Аделиной?

– Мне удалось известить ее о том, что произошло и почему я вынужден бежать из Австралии. Я знал, что могу доверить ей свою тайну. Жители Маунт-Плезанта, должно быть, сочли, что Джон Рок покинул их селение. Я же после того, что совершил, никак не мог там оставаться и ухаживать за Аделиной. Как бы ни оценивал я свой поступок и что бы ни думала о нем она, я стал убийцей и моя жизнь навсегда была запятнана событиями той ночи.

– Мой дорогой друг, я понятия не имел!

– Вы первый человек, кому я рассказываю об этом. Мой кузен остался в неведении о происшедшем. Вероятно, он решил, что я затосковал по родине и появление соотечественников подтолкнуло меня к возвращению в Англию. Уже гораздо позднее я сумел собраться с духом и написал родне Рока анонимное письмо, сообщив, где можно найти его останки. Этот эпизод моей биографии навсегда сделался для меня предметом жесточайших угрызений совести.