Читать книгу "Эта русская - Кингсли Эмис"

Впрочем, через пять секунд он улетучился оттуда напрочь, потому что его место занял человек, которого Ричард никогда раньше не видел, явившийся слишком уж, на его вкус, стремительно после явления другого нового персонажа – Котолынова. Этот новоявленный человек выглядел до такой степени русским, что, в принципе, никак не мог им быть, хотя, впрочем, когда он заговорил, в его английской речи послышался отчетливый, хотя и легкий русский акцент. Ричард слышал его голос и раньше.

– Доктор Вейси? Я Аркадий Ипполитов. Я на днях звонил вам на работу. – Безупречная визитная карточка, выдающая дизайном и качеством печати несомненное американское влияние, перешла из рук в руки. Среди прочего разного, на ней упоминался Специальный комитет по культурным связям, который до этого упоминался по телефону. – Мы с вами договорились встретиться, но, видимо, какие-то неожиданные обстоятельства помешали вам, и вы даже не смогли мне об этом сообщить. Полно, я знаю, что вы очень занятой человек, а я своего рода профессиональный приставала, пожалуйста, не извиняйтесь. Я не смог связаться с вами сегодня утром, но поскольку я совершенно случайно оказался поблизости…

Кем бы он ни был, Ипполитов явственно и, надо сказать, весьма обоснованно ожидал, что его пригласят войти в дом, раз уж они с хозяином, у которого в руке ключ, столкнулись на пороге. Ричард как раз собирался бездумно вставить ключ в замочную скважину, но тут изнутри донеслось оглушительное верещание, стенание и топотание доброй сотни шотландских горлодеров в шапочках и килтах, надрывавшихся на магнитофонной пленке или по радио. В тот же момент перед умственным взором Ричарда с убийственной отчетливостью и силой всплыл образ Корделии, и он застыл, не донеся ключ до цели.

– Боюсь, моя жена как раз устраивает концерт, – проговорил он с беспечным смешком, взывавшим к мужской солидарности.

– А, понятно, – вежливо кивнул Ипполитов. – Тогда…

Вспомнив с усилием, на котором из запястий следует искать наручные часы, Ричард взглянул на циферблат или на его окрестности.

– Пойдемте куда-нибудь выпьем, – решил он.

– А, в паб, – с готовностью кивнул русский. – Замечательно. Разумеется.

– Не обязательно в паб. То есть, я думаю, вовсе не в паб. В паб не стоит.

– Вы хотите сказать, здешние пабы – неблагопристойные заведения?

– Да нет, не в этом дело…

– Но ведь это очень благопристойный район, доктор Вейси. Такие красивые дома… такие элегантные деревья.

– Все равно… – Ричард не мог объяснить, чем была ему так противна мысль о жгучем любопытстве которое им придется вынести в «Приюте лодочника» или в «Джозефе Аддисоне», – на самом деле он не питал особой любви ни к тому ни к другому и бывал там крайне редко. – Давайте лучше доедем до бара я подвезу, – проговорил он, сам себе слегка напоминая русского актера на сцене.

– До бара. Замечательно.

Они проехали милю-другую, по пути Ричард делал вид, что внимательно следит за дорогой, тогда как на самом деле пытался припомнить, о чем они говорили в прошлый раз и чего этот тип от него хотел, кроме встречи. В голову ему ничего не пришло, да и вообще, правильным ответом, скорее всего, было ничего особенного, однако, если вдуматься, в господине Ипполитове ему не нравилась не только манера себя вести.

Впрочем, пока что эта самая манера ни в чем не проявлялась. Его гость окинул мимолетнейшим взглядом убого-обшарпанный вестибюль отеля «Кедровый двор» – долго там смотреть было не на что – и не обнаружил ничего, достойного обсуждения или сопоставления. Ричард не стал рассказывать ему, что на заре жизни этой постройки здесь, скорее всего, была общая комната когда-то весьма почтенного многоквартирного дома и что теперь если кто и наведывается сюда, кроме жильцов, постояльцев и завалящих ученых с невесть откуда свалившимися русскими спутниками, так только одинокие старцы в костюмах и при галстуках, которые приходят скоротать вечерок из своих однокомнатных квартирок.

Ипполитов подошел к стойке, заказал напитки у одной из самых флегматичных особ среднего возраста, каких Ричарду доводилось видеть, и они перешли в угол, украшенный замысловатой четырехугольной кадкой, в которой, возможно, когда-то росла пальма. Пепельница рекламировала почившую разновидность персикового пива, и ее можно было бы загнать за приличные деньги, если только не подделка.

– Нынешнее печальное состояние моей страны, – с ходу начал Ипполитов, – равно как и ее будущее, – это тема, которую мы могли бы обсуждать часами, однако, как я уже говорил, мне известно, что вы человек занятой, поэтому я сразу же перейду к делу. Я сотрудник уголовной полиции, мое звание соответствует вашему старшему офицеру. При этом отнюдь не нашей политической полиции, которая представляет собой отдельную организацию или несколько организаций. Как вы, скорее всего, слышали, доктор Вейси, а если не слышали, то способны догадаться, – он в упор поглядел на Ричарда, – обычные преступления, от убийства или изнасилования до мелкой кражи, не искореняются в обществе и не перестают ему досаждать только потому, что это общество признает и другие типы преступлений. На самом деле многие усматривают прямую зависимость между первыми и вторыми. Подобные люди, как правило, придерживаются мнения, что советский человек имеет право на защиту как от одних, так и от других. Бели быть совершенно откровенным, я и сам так считаю.

Его преобразившийся выговор и исчезновение американского акцента несколько обострили неприязнь Ричарда к Ипполитову и значительно обострили страх перед ним.

– У вас есть какое-нибудь служебное удостоверение? – спросил Ричард, заливаясь краской.

– Удостоверение! – повторил Ипполитов без улыбки. – Вы многого хотите, доктор Вейси. Разумеется, у меня есть удостоверение. Не это, а вот… – Он достал из кармана карточку, очень похожую на ту, которую показывал раньше. – Ad Hoc Committee for Cultural Relations. Чушь. В Америке он называется Special Committee,[9]потому что там не понимают, что значит Ad Hoc. Здесь этого тоже никто не понимает, но впечатление производит сильное. – Тут он слегка улыбнулся, – Простите… Да, могу вас заверить, я нахожусь в вашей стране легально и работаю в сотрудничестве с британскими властями.

– Работаете над чем? Все это звучит довольно…

– Над делом некой Анны Даниловой. Да. Как я понимаю, вы и еще некоторые лица организовали для нее сбор подписей под воззванием к советскому правительству. Воззвание, по моим сведениям, защищает интересы ее то ли родного, то ли сводного брата, известного под разными именами. Так вот, доктор Вейси, вам, как человеку с Запада, совершенно необходимо знать одну вещь: этот ее брат, Данилов или Рогачев, и в самом деле преступник, виновный в деяниях, которые уголовно наказуемы в любой цивилизованной стране. Это довольно крупный мошенник, надувший многих ни в чем не повинных людей в общей сложности примерно на восемьдесят тысяч фунтов вашими деньгами. Он не подставное лицо, и не козел отпущения, и даже не так называемый спекулянт, и не легкомысленный задира, оскорбивший местного чиновника, хотя, скорее всего, и без этого не обошлось. С его братией это обычное дело. Вам пока все понятно?