Читать книгу "Человек-Саламандра - Александр Бирюков"

– Ты чего, подруга, вытворяешь? – спросила она у своего отражения, и оглянулась резко – не видит ли кто.

– А ты? – спросило отражение.

– Чего?

– Панчело! – показало ей отражение язык. – С меня какой спрос? Я – это ты.

Сердце зашлось стуком.

По шее и плечам побежали противные мурашки. Стало холодно вдруг.

– Страшно? – спросило отражение.

– До жути… – призналась Лена.

– А чего страшного?

– Не знаю…

– Пока тебе страшно не было, – язвительно заметило отражение. – Всё тебе ничего, толстокожей. А с собой поговорить ей страшно!

Отражение говорило каким-то очень обидным тоном. В голосе было что-то очень неприятное.

– Дай мне руку, – попросило отражение. – Помоги.

– И что будет? – прошептала Лена.

– А то не знаешь?

Лена знала.

Рука зазеркального двойника была теплой, но будто из металла. Словно за дверную ручку взялась.

И вторая Лена вышла из зеркала.

– Пошли, – сказала она.

– Куда? – не поняла Лена, всё еще держа своего двойника за руку.

– Дурочкой не прикидывайся, – поморщилась зазеркальная, – сама всё знаешь. И не дрожи. Это же сон. Всё тебе снится.

– Знаю, – призналась Лена, не в силах унять дрожь и понимая, что действительно знает – это сон.

Ей и раньше было знакомо ощущение, когда снится что-то страшное, ты понимаешь, что это во сне, но ни проснуться, ни изменить что-то не можешь. Рецепт один – терпеть и ждать, когда проснешься.

– Накинуть бы что-то, – сказала она жалобно.

– Думаешь, легче станет?

– Мне и одной было стыдно. Но две голых меня – это перебор.

– Так ты же и шла-то в гардеробную, – напомнила зазеркальная. – Побежали?

– Угу…

И две Лены засеменили трусцой в четыре босых ноги.

Лена с удивлением отметила, что бегать голышом еще стыднее, чем просто идти по чужому дому. Есть места, где нагота кажется естественной и вовсе не замечается. Но в некоторых ситуациях, как теперь, хочется мышкой прошмыгнуть, забиться в щель и кутаться, кутаться, кутаться. «Атас по норам!» – короче.

И только сознание того, что это сон, несколько утешало. Тут если тебя кто и увидит голой, то это будешь ты сама, потому что сон ведь – это только твой и больше ничей сон.

Однако Лена еще помнила и фильм «Лампа Аладдина», где было не только знаменитое «В Багдаде всё спокойно!», но и «Про сон, что не сон, а про не сон, что сон».

И это настораживало.

А вдруг всё это дикий спектакль?

«Я тогда с ума сойду от стыда!» – постановила Лена и дала себе слово, в любой ситуации этого невероятного, насквозь и со всех сторон реалистичного сна вести себя с достоинством королевы.

Где-то о какой-то картине она слышала изречение искусствоведа: «Женщина кажется нам будто бы прикрытой собственной наготой!» Девочка не могла понять, как это может быть. Либо ты одета, либо нет. Но именно из-за непонятности своей утверждение запомнилось.

«Буду прикрыта наготой! – решила она. – Пусть будет стыдно тому, кто станет на меня пялиться!»

Но, одновременно, остро не хотелось, чтобы этот кто-то был.

– Если ты мое отражение, – решилась вдруг Лена, – то, значит, я гримасничаю так же противно, как и ты?

– А я гримасничаю?

– Да, – твердо заверила Лена, – и мерзко притом.

– Значит, так же, ведь я твое отражение. Может быть, только не лучшей тебя.

– Стой! – чуть слышно сказала Лена и остановилась.

– Ты чего? – удивилась Лена-зазеркальная и вытаращила глаза, ну как полная дура!

– Слышишь?

Девочки разом обернулись.

Да, слух не подвел Лену.

Жуткие в лунном свете, отбрасывая густые черные тени на стену, крались за ними Огустина, дворецкий и этот кошмарный привратник в широкополой шляпе и с крестообразным посохом.

Причем крались они утрированно, как крадутся негодяи в мультике. А увидев, что их застукали, тут же отвернулись к стене и начали разглядывать портреты, будто ни в чем не бывало.

Девочки синхронно фыркнули от возмущения, но картина была слишком уж комичной, и они тут же расхохотались.

– Это они за нами присматривают! – сквозь смех сказала Лена-зазеркальная.

– Хозяин приказал, наверное, – давясь словами, сказала Лена, чувствуя, что если сейчас не прекратит смеяться, то умрет.

– Ладно, ну их. Пойдем нарядимся! – сказала Лена-зазеркальная, подавляя смех.

Оказалось, что они уже у двери в гардеробную.

Когда они отодвинули дверь, Лена заметила, что стеклянного пола нет. Аквариум был открыт. И гладь подсвеченной призрачно снизу воды только напоминала пол. Она скорее даже догадалась об этом, чем различила, но предупредить свое отражение не успела.

Лена-зазеркальная шагнула и ухнула в воду, утащив за собой и ее, потому что они так и не размыкали рук.

Обе сразу погрузились с головой.

Лена перепугалась, выдернула руку из цепких пальцев Лены-зазеркальной и попыталась всплыть, но не могла понять почему-то, где верх. И вместо этого подплыла к стенке аквариума.

– Мы русалки! – пуская пузыри, пробулькала зазеркальная, растопырившись руками и ногами и напоминая скорее лягушку, нежели русалку.

Вода была какая-то не мокрая.

Лена поняла, что может в ней дышать и не утонет, и парит, будто в вязком воздухе, а не в воде.

За стеклом аквариума, снаружи, она увидела тот самый зрительный зал, в котором они с хозяином дома смотрели фильм. Аквариум оказался на месте экрана. И Остин сидел на том же месте. И смотрел на них. Но будто не живой. Будто был куклой со стеклянными глазами.

Жуть снова охватила ее. А зазеркальная резвилась, будто попала в свою родную стихию, показывая кувырки, вроде фигур высшего пилотажа.

«Она точно отражение не лучшей моей части! – убедилась Лена. – Я не такая идиотка безмозглая!»

– Прямо зло берет с тебя! – сердито сказала она и встала ногами на песчаное дно аквариума.

– Да ну тебя! – ответила та и показала язык, но тоже перестала кувыркаться и встала напротив.

И тут оказалось, что воды, и правда, никакой нет.

Что водоросли на самом деле это не водоросли, а кусты сирени. И сирень, вся в цвету, качает тяжелыми гроздьями, медленно, как в воде. А воздух вязкий, и, вытянув руку, ее можно расслабить, оставив на весу, будто лежащей на этом воздухе.