Читать книгу "Гроза над Польшей - Андрей Максимушкин"

– А чем все это кончится? – поинтересовался Виктор Николаевич, заранее зная, каков будет ответ.

– Один Бог знает, – грустно вздохнул ксендз. – Это поколение уйдет. А оно хуже послевоенного. Следующее будет еще хуже. Еще одно-два поколения, и поляков не останется. Может быть, немцы окажутся благодушными и отселят оставшихся в резервацию. Специальное гетто со своими законами, своей властью и колючей проволокой на границе.

– Два поколения это целых полвека, – ободряюще сказал Виктор Николаевич. – Еще многое может измениться.

– Да, уныние – это грех. Вы сильный человек, вы живете в сильной стране, среди свободных добрых и сильных людей, а мне выпало испытание нести свой крест унтерменша под властью национал-социалистов. Я вижу, как умирает мой народ, как постепенно уходит христианство, а на его месте растут языческие идолы Мамоны и золотого желудка, – ксендз Войтыла намеренно назвал так золотого тельца.

Виктор Котлов его понял. Пропаганда безудержного стремления к ежеминутному удовлетворению прихотей, жизни на полную катушку с одновременным акцентированием на врожденной неполноценности, неспособности к труду пожинала обильный урожай.

– Я заметил, вот это селение выглядит очень неплохо, – усмехнулся Виктор Николаевич. – Ваше влияние?

– Мое, – улыбнулся в ответ Кароль Войтыла. – Маленький островок старой Польши. Но это ненадолго. Найдется повод, и людей переселят или уничтожат, чтоб не портили картины всеобщего пьянства, разврата и безделья.

– А если это и будет ядро будущей резервации?

– Тогда мне остается только молиться за этих людей. Лучше смерть с Богом в душе и огнем в сердце, чем сытая, бездумная жизнь растения. Лучше умереть, чем превратиться в обитателя зоопарка, стать животным и жить с подачек туристов, как негры в Нигерии.

Виктор Котлов, – продолжил ксендз, – иди и живи с Богом. Не забывай, что здесь увидел. И если тебе придется делать выбор из двух зол, не выбирай ни одного. А я молю Деву Марию, чтоб тебе не пришлось делать такой выбор.

– Странно, я всю жизнь только и делал, как выбирал между плохим и жутко плохим, – пробурчал моряк.

– Значит, ты не понимал, что выбираешь, – мягким тоном молвил ксендз. – Впереди тебя ждет испытание. Ты не бойся, Бог тебя любит. Слушайся своего сердца, и оно не позволит свернуть с пути, даст спасение и надежду.

– Благодарствую, – Виктор вежливо поклонился.

Ксендз перекрестил на прощание русского гостя и отвернулся к иконам. Аудиенция завершилась.

Глава 21

Зашедшие на хутор солдаты уже собрались было тихо, спокойно провести осмотр, ефрейтор Киршбаум заранее рассчитывал, что ничего подозрительного они не найдут, пошумят и уедут, как тут Фортуна выкинула очередной фортель. Из-за дома, со стороны заднего двора, хлестнула автоматная очередь. Рудольф инстинктивно припал на одно колено и навел штурмгевер на крестьянина. Двое бойцов бросились к дому. Хорст Тохольте сбил с ног уже поднявшего руки поляка и нырнул в сарай. Оттуда донеслось недовольное лошадиное фырканье, глухой стук чего-то тяжелого по дереву, сдавленный крик, а затем дикая отборная ругань унтер-фельдфебеля.

Еще выстрелы. На этот раз бьет пистолет. Ему отвечает штурмгевер. Стрельба доносится из-за двора. Кажется, вообще стреляют за забором. Ефрейтор Киршбаум послал Клауса Зидера проверить задний двор, а сам бросился к сараю. Навстречу ему выскочил заляпанный навозом по самые уши Хорст.

Оказалось, что отделенный командир неудачно попал под копыта взбрыкнувшей лошади. Повезло, удар скользящий, Хорст отделался парой синяков и нырянием в заботливо собранный в кучу конский навоз. Рудольф на всякий случай заглянул в сарай и, не обнаружив там ничего подозрительного, кроме пары лошадей и свирепо фыркающего быка, вернулся во двор.

Перестрелка прекратилась. Парни обежали весь двор, заглянули за дом, проверили сараи и риги, двое бойцов поднялись на второй этаж дома. Через пару минут во двор вбежал Отто Форст.

Старший солдат доложил, что патрулем перехвачен перелезший через забор и пытавшийся скрыться бандит. После предупредительной очереди поверх головы партизан начал отстреливаться. Затем Ганс срезал его очередью.

– Насмерть? – недовольно пробурчал унтер-фельдфебель.

– Две пули в голову. Разорвало как тыкву.

– Идиоты! Живым брать надо было. Бегом назад и принести сюда труп.

– Так он…

– Живо!!! – зарычал Тохольте.

Солдата как ветром сдуло, только пятки засверкали. Ефрейтор Киршбаум тем временем распорядился все здесь обыскать, перевернуть вверх дном, но следы бандитского логова найти. Поднявшимся на ноги крестьянином занялся лично унтер-фельдфебель Тохольте. Пара ударов кулаком под дых, и поляк опять рухнул на землю.

– Стоять, свинья! – Рудольф дернул гада за ворот.

Гнилая ткань не выдержала, поляк вырвался и отскочил в сторону, а в руке у немца остался воротник. На помощь пришел Хорст. Поляк схватил было лопату, но командир отделения ловким движением ударил его прикладом по бедру и от всей души приложил кулаком в челюсть.

– Не убивай, – Рудольф потрогал носком ботинка неподвижное тело. – Кого допрашивать будем?

Поляк застонал, попытался подняться. Удар ногой в живот подбросил его на полметра, крестьянин опять растянулся на земле.

– Не будет лопату хватать, – недовольно буркнул Тохольте.

В этот момент на голову унтер-фельдфебеля опустилась длинная жердина. Рассвирепевший унтер развернулся и с ходу дал нападавшему в торец. Старый пень, досаждавший солдатам у калитки, улетел в сторону, нелепо взмахнув руками и выронив палку.

– Прибил, – констатировал Киршбаум.

Падая, дедок налетел спиной на зубья бороны. Хорошо нанизался, как бабочка в альбоме. Помощь ему уже была не нужна.

– Отец!!! – крестьянин рывком вскочил на ноги и прыгнул на солдата.

Шаг в сторону и прикладом по спине. Все отработано до автоматизма. Пролетев пару шагов, поляк пропахал носом землю и уткнулся в колесо трактора.

– Хватит бить, – Рудольф недовольно поморщился.

Ефрейтору было неприятно от вида избитого крестьянина и насаженного на зубья бороны старика. Слишком много грязи и крови. Омерзительный вид. Впрочем, Хорст тоже выглядел паршиво. Фельдграу заляпано дерьмом и грязью, лицо багровое, на виске свежая царапина, по щеке стекают капельки крови.

Бойцы сноровисто согнали всех местных обитателей в одну комнату и обыскали дом. В подполье обнаружилась старая громоздкая коротковолновая рация с полустертыми надписями на русском и нанесенными поверх химическим карандашом немецкими пояснениями. Два комплекта аккумуляторов, немецкий и русский. В спальне на втором этаже в детской кроватке Ганс выловил «парабеллум».

Обыск продолжился. Теперь перешли к дворовым постройкам. Перед сараем с лошадьми возникла заминка. После близкого знакомства Хорста Тохольте с лошадиными копытами желающих повторить его подвиг не находилось. Вальтер уже поднял штурмгевер, чтобы перестрелять агрессивную, опасную для человека живность, но вовремя вмешался командир отделения. Тохольте распорядился открыть ворота и выгнать весь крупный скот на природу. Пусть попасется на свежей травке, пока с хозяевами разбираются.