Читать книгу "Эйнемида IV. Солнце нового мира. - Антон Чигинёв"

Что думаешь делать дальше?

‒ Столько возможностей, не могу решить, ‒ Энекл хотел засмеяться, но из горла вырвался сдавленный рык. ‒ Погибнуть от копья, от меча, от дубины, от стрелы, а ещё ведь и сгореть можно. Поистине, выбор велик и разнообразен.

‒ Да, такой богатый выбор есть не у всякого, ‒ невесело усмехнулся шпион и поднял взгляд на собеседника. ‒ Но есть и иные… возможности. Я ухожу, эйнем. Здесь ничего уже не спасти, всё кончено. Мы сделали, что могли. Пора позаботиться о себе.

‒ Полагаю, удивляться и спрашивать, как именно, бесполезно, ‒ Энекл устало пожал плечами. ‒ Что ж, желаю удачи. Да хранят тебя боги, в которых ты веришь.

‒ Как именно, ты можешь узнать сам. Пошли со мной.

‒ Понимаю… ‒ тысячник вздохнул и потёр пальцем висок. ‒ Спасибо, Нефалим, но нет, я не могу. Я остаюсь.

‒ Почему? Думаешь, здесь ещё можно чем-то помочь? Пока это имело смысл, мы сражались, но теперь… ‒ он развёл руками. ‒ Или ты настолько жаждешь умереть за Мидонию?

‒ Не жажду. Но я не оставлю командира, а он не бросит своих людей.

Нефалим бросил взгляд в сторону дрожащих от ударов ворот, где мелькал огромный поперечный гребень каллифонтова шлема ‒ алый, точно капля крови. Стратег расставлял оставшихся у него бойцов, точно игрок в тавулорис ‒ фигуры. Проигравшийся игрок, что старательно укрепляет безнадёжную позицию, лишь бы не признавать неминуемое поражение.

‒ Знаю, ‒ кивнул хегевец. ‒ Он выкупил тебя из рабства, долг благодарности и всё прочее. Ты его уже не спасёшь, эйнем, никого здесь уже не спасёшь. Твои долги отданы, время подумать о себе.

‒ Я всё понимаю, но я остаюсь, ‒ Энекл упрямо склонил голову. ‒ Есть долги, которые так просто не отдашь.

‒ Жаль, но именно этого я и ожидал, ‒ Нефалим вздохнул. ‒ Благородно, но бессмысленно.

‒ Как-то так. Я таков, каков есть, и другим уже не сделаюсь. Спаси лучше царя. Соберёте войска на западе, отомстите за нас.

‒ Теперь это бессмысленно. Уже бессмысленно… ‒ шпион неопределённо махнул рукой. ‒ Что ж, мне пора, время дорого. Если ты не желаешь передумать…

‒ Прощай, хегевец и да хранят тебя твои боги. ‒ Энекл протянул шпиону руку. ‒ Не думал, что скажу такое, но было честью биться рядом с тобой.

‒ И ты прощай, эйнем. ‒ грустно взглянув на тысячника, Нефалим ответил на рукопожатие. ‒ Скажу тебе одно: если иного выхода не будет, не упрямься и положи копьё. Твоя смерть лучше мир не сделает и искать её нечего. Надеюсь, ещё свидимся.

Мрачно кивнув, хегевец запахнулся в плащ и скрылся в глубине дворца. Проводив его взглядом, Энекл со вздохом надел шлем и побрёл к уже готовым развалиться воротам.

***

Едва враги подступили к Нинурте, давящая тоска овладела Феспеем и усиливалась с каждым днём осады. Он искал спасения в вине, в поэзии, в объятьях Тебак, но тоска не отступила ни на шаг. Феспей был такой не один: коридоры Золотого дворца были заполнены бесцельно слоняющимися придворными, в чьих глазах поэт видел отражение своей тоски. Люди пили, ели, слушали громкую музыку, плясали точно безумцы и падали в изнеможении. Презрев приличия и стыд, они совокуплялись друг у друга на глазах, в тщетных попытках изгнать гнетущий страх. Но страх только усиливался, и когда музыка стихала, хмельной дурман отступал, а усталый любовник засыпал на убранном шелками ложе, каждый оставался со своим страхом один на один. Едва начался приступ, все придворные, не сговариваясь, собрались в тронном зале и испуганно жались друг к другу, заглушая недобрые предчувствия разговорами, тихими, точно в присутствии мертвеца. Осунувшиеся, бледные от бессонницы лица жутко смотрелись рядом с пышным многоцветьем нарядов и сверкающим золотом украшений.

Владыка шести частей света ворвался стремительно, едва не сбив с ног замешкавшегося у входа слугу. Бледный, покрытый чужой кровью, широко раздувающий ноздри, он, не мигая, смотрел на жмущихся друг к другу придворных. Приглушённый свет факелов тускло поблескивал на его позолоченных доспехах и боевом топоре.

‒ Мы ждём приказов, повелитель, ‒ промолвил начальник царской стражи Эн-Нитаниш. Царские телохранители вошли следом за господином, столь же окровавленные, грязные, в избитых доспехах и разодранных одеждах. По щеке их молодого командира текла кровь из рассечённого лба, рука висела плетью, но его молодое лицо горело злой решимостью.

‒ Приказы, ‒ царь выплюнул слово сквозь плотно сжатые зубы. ‒ Вы ждёте приказов…

Жутко расхохотавшись, он с отвращением отбросил топор, громко продребезжавший по каменной плитке, и сорвал с головы увенчанный золотым ободом шлем. Отправив его следом за топором, царь принялся остервенело рвать завязки доспеха. Остальные в оцепенении наблюдали за происходящим.

‒ Вот вам мой приказ, ‒ сказал царь, при помощи ножа расправившись с упрямым ремнём и зло отшвырнув драгоценный нагрудник. ‒ Несите вино! ‒ он брезгливо вытер окровавленные руки о хитон слуги и снова рассмеялся. ‒ Несите лучшие кушанья! Несите мои драгоценные одежды! Всем веселиться, таков мой приказ!

‒ Н-но господин, ‒ Эн-Нитаниш нерешительно сглотнул. ‒ Там идёт битва.

‒ Мне порядком наскучила вся эта возня, не желаю больше об этом думать. У меня есть более важные дела, ‒ небрежно отмахнулся царь, и вдруг напустился на остолбеневшего распорядителя. ‒ Что стоишь, дурак! Немедля выполнять! А вы все что сидите?!

Евнух испуганно дёрнулся и кинулся прочь, но Эн-Нитаниш упрямо склонил голову.

‒ Господин, там сейчас умирают люди. Умирают за тебя.

‒ Да, умирают! Сегодня все умирают, за меня или не за меня! И я тоже умру, если кому-то от этого станет легче! Над смертью я не властен, ну и плевать! Зато как умирать ‒ мой выбор, и никто у меня его не отнимет! Я не хочу сдохнуть в вонючем поту, в крови и грязи, окружённый болью и уродством! Нет, не хочу! Пусть играет музыка! Пусть будут веселье и смех, пусть звучат стихи! Пусть со мной будут мои друзья и всё, что я любил в жизни! Боги жестоки?! Плевать! Судьба немилосердна, удача отвернулась?! К гарпиям судьбу и удачу! Я царь и буду делать то, чего желаю ‒ до самого конца! Кто хочет идти ‒ пусть идёт! Те же, кто желает быть со мной ‒ я рад вам, ибо вы мои друзья, последние и самые верные!

Стражники за спиной Эн-Нитаниша переглянулись ‒ молодые люди, из лучших семей