Читать книгу "Агент полковника Артамонова - Борис Яроцкий"

— Так чем торгуешь?

— Сладостями, — повторил торговец и для большей убедительности широкой, как лопата, ладонью постучал по ящику.

Было ясно: сержант не умеет читать. Эта незнакомая для него бумага — не документ.

— Нужен пропуск.

Пропуска не было, а ворота были одни. Константин надеялся, что сержанта сменит другой сержант, более покладистый, и тот разрешит пройти в лагерь. Но и пришедший на смену другой сержант тоже потребовал пропуск.

Постояв у ворот, Константин вернулся ни с чем. В доме Ивановых, уже понапрасну не теряя времени, он сел шифровать донесение. В нем он просил разрешения изловить и допросить офицера, знающего обстановку в крепости.

В лучах заходящего солнца голубь с капсулой улетел в Систово.

Ответ пришел довольно скоро. Около дома Ивановых появилась старая женщина с мальчиком лет пяти. Студент обратил внимание, что она уже несколько прошла мимо дома, пристально глядя в окна.

Студент вышел на улицу, спросил, кого она ищет.

— Вас, — ответила старуха молодым голосом. — Я с поручением от Николая Дмитриевича.

На мгновение студент растерялся. Сначала он не понял, от какого Николая Дмитриевича, но тут же догадка осенила: не от полковника ли Артамонова?

— Заходите в дом, — пригласил женщину.

Лицо ее было прикрыто черным платком, из-под платка выбивалась прядь седых волос.

— Это ваш внук? Как его зовут?

— Это мой сын. А звать его, как вашего одесского друга.

— У меня нет в Одессе даже знакомых.

Студент опасался провокации. А вдруг эту старую женщину прислала полиция?

— Мальчик, как тебя зовут? — спросил он по-болгарски.

— Тарас, — был неожиданный ответ.

В Одессе унтер Семиволос носил такое имя. Семиволос ему показал Фаврикодорова. Теперь студент окончательно убедился, что эта женщина от Николая Дмитриевича Артамонова. Но его смущал ее возраст: разве может быть у старухи малолетний сын?

Уже в зале, когда она перед зеркалом сняла с себя черный платок и парик с седой прядью волос, смыла грим, старуха превратилась в молодую красивую женщину.

— Я прибыла в распоряжение Хаджи-Вали. Доложите ему.

И Фаврикодоров не сразу открылся. Она его узнала по шраму на левом виске и по улыбке. Он улыбался одними глазами. Так улыбается, утверждал Николай Дмитриевич, только этот болгарин.

— Я и есть та самая женщина, которой вам не хватает для вашего благородного дела. Денег, к сожалению, я пронести не смогла. Не было на это разрешения. Придется одолжить здесь. Не все же болгары нищие. Среди них, в Плевне, есть и богатые. Ради освобождения Родины дадут взаймы.

Студент, который уже был посвящен в замысел Фаврикодорова, стал перечислять богатых людей города. Свой выбор остановил на торговце мясными продуктами.

— Есть такой! Никола Сарагеоргиев. Я иду к нему.

Деньги требовались для найма квартиры, где было бы все необходимое для банкета. А точнее, нужен был отдельный дом, чтоб ни один звук не вырвался оттуда.

— Тараса спрячьте понадежней. Возможно, до прихода русской армии, — попросила она студента.

— Мама отвезет его к своей сестре. У нее внук, а мой племянник примерно такого же возраста, как и ваш Тарас. Ребята подружатся.

Никола Сарагеоргиев знал родителя студента. Он у него товар не брал (махорку фабрики Иванова продавали другие торговцы), изредка они встречались на собрании предпринимателей.

— Чем могу служить, Иванов-младший? — спросил торговец мясными изделиями.

— Пришел с поклоном просить взаймы небольшую сумму.

— На какую надобность?

— На доброе дело.

— Я слышал, что вы оставили учебу в далеком Петербурге, чтоб заняться добрым делом. Не так ли?

— Так. Как и ваш сын, который ушел в ополчение.

— Тише! Тише! — замахал руками Сарагеоргиев. — Как вы узнали?

— Мои друзья его перевозили через Дунай.

Таиться было нечего. И Сарагеоргиев сказал прямо:

— Я вам дам деньги. Фунты стерлингов вас устроят?

— Вполне.

— Тогда мое условие: я даю вам нужную сумму, а вы верным человеком передаете мое письмо вашим друзьям, чтоб оно возможно быстрее попало по назначению.

Удивительно легко сделка состоялась. Студент вернулся к своим гостям с фунтами стерлингов и письмом Николы Сарагеоргиева. В силу необходимости с письмом ознакомился Константин Фаврикодоров. Шифровать только он умел. Зашифрованное, оно попадет лично в руки полковнику Артамонову.

Было решено письмо отправить почтовым голубем вместе с другими шифровками, в частности подтвердить благополучное прибытие старухи с внучонком.

В письме командованию русской Дунайской армии торговец мясными продуктами сообщал:

«Нижеподписавшийся уроженец Македонии, по национальности болгарин, давно уже стремится прийти к вам, чтобы возрадоваться свободе.

Наконец я нашел подходящего человека, который обещал пойти к вам, и я решил через него сообщить следующее: турецкая армия вместе с башибузуками, находящимися сейчас в Плевне, насчитывает 50 тысяч человек, и в этом я могу вас заверить на основании следующего: мясо, которое она закупила на один день питания для всех войск, в том числе для офицеров и башибузуков, весит около 8345 мер, считая по 80 граммов на человека; получается 41 725.

Кроме того, у войск есть еще 60 орудий. Все районы Плевны укреплены. Некоторые укрепления усилены рвами, каждый из которых имеет два метра в ширину и от двух до трех метров в глубину, а с одной стороны есть ворота, откуда входят и выходят войска. Их погреба находятся в следующих местах: в мечети подле конака, в мечети Куршум-джами, в мечети Дженгеларска-джами, в серале новой церкви и в ямах укреплений.

Если вам нужны другие сведения, я согласен добровольно вас осведомлять обо всем.

Если вы хотите убедиться, что я говорю правду, то я могу найти двадцать человек, которые подтвердят вышесказанное, но это опасно».

В конце письма стояла неразборчивая подпись. Видимо, так расписывался Сарагеоргиев.

Да, Константин знал, что такое подтверждение не останется незамеченным. Ищейки полевой полиции шныряют повсюду, и среди болгар есть мерзавцы. Было известно (этого власть и не скрывала), что каждый донос, даже пустяковый, оплачивается из правительственной казны. Для ленивых и пьяниц, как и во все времена, это были дармовые деньги. На них пили и гуляли, не боясь полиции. Часто, когда вспыхивала драка с поножовщиной, она их брала под свою защиту. Поэтому болгары-труженики больше опасались своих доносчиков, чем пришлых турок.

Никола Сарагеоргиев, чувствовалось по письму, был человек, в подпольных делах беспечный, легко поверил студенту, хотя… кому же тогда верить? Сын студенту поверил, то почему не поверить отцу? И деньги дал — не поскупился.