Читать книгу "Сибирская амазонка - Ирина Мельникова"

Наконец чаща кончилась, и они обрадовались возникшему впереди просвету. Солнце заметно сместилось к западу.

По словам близнецов, до Семеновского озера оставалось верст пять, не больше, но путники решили не рисковать и переночевать на лужайке у бившего из-под огромного валуна ключа.

Отпущенные лошади долго катались по траве, затем стали пастись, только жеребенок улегся около балагана, который люди соорудили из жердей и лапника, прикрыв сверху куском брезента на случай дождя. Два верховых жеребца Карай и Рыжик неотступно сторожили жеребенка.

Наблюдая за ними, Алексей поражался такой заботе. Все лошади их небольшого каравана приглядывали за малышом, порой, казалось, больше, чем мать, кобыла Розка, на которой ехал верхом Шурка. И стоило каравану остановиться, как Рыжик и Карай принимались тянуть шеи и ржать, отыскивая малыша. Бывало и такое: он ложился отдыхать на коротких привалах, Розка отходила в сторону, но ее место тут же занимала вторая кобыла, несмотря на то, что тюки, которые она несла на своей спине, были не из легких.

Больше всего жеребенку радовался Шурка. Он только. что не облизывал малыша, обнимал его весь вечер за шею, нашептывал в ухо. И разговоров у него было только о Воронке, так, оказывается, звали этого маленького вороного неслуха.

Еще караван сопровождали две лайки — Белка и Соболек, — верткие и нахальные, которые всю дорогу шмыгали в кустах, вспугивая пернатую живность, и несколько раз поднимали отчаянный лай на бурундуков, хотя Сашка пытался уверить, что лают они только в охотничий сезон. Видимо, оба пса оказались исключением, и их звонкий лай сопровождал путешественников все время, пока они пробирались сквозь таежную чащобу.

После ужина долго сидели у костра. Близнецы, несмотря на малый еще возраст, оказались толковыми проводниками и кашеварами. И ночлег они обставили уютно, как бывалые таежники. Вещи были прибраны и накрыты вторым куском брезента. Для одежды и обуви соорудили вешала, а Алексея и Ивана заставили заготовить большую кучу хвороста, чтобы костер горел всю ночь.

Стемнело быстро. Звезды высыпали на небо. Они казались необыкновенно близкими и крупными. Пламя костра взмывало вверх и пожирало сушняк. И так хорошо было сидеть у огня, обхватив колени сцепленными руками, так хорошо мечталось! Мысли бежали лениво и мягко, так шелестит листва, приласканная неслышным ветерком, а то вдруг убыстрялись и мчались толчками, особенно если вспоминались недавние события. Но Алексей старательно отгонял их от себя и пытался думать о том, какое это наслаждение оказаться вдруг среди природы, засыпать вместе с ней, вдыхать запахи горных трав, ощущать спокойный ритм ночи, просыпаться с птицами и жить в полный размах сил, как живут близнецы, их родители, все жители этого огромного, дикого края! Здесь свой, замкнутый мир, не понятный чужаку, особенно если пытаешься проникнуть в него набегом, заступить на шажок, заглянуть одним глазом…

Сашка вскипятил в котелке чай с лесными травами, снял его с огня и разлил по жестяным кружкам.

— Пейте, дядька Лексей, — протянул он одну из них Полякову. — Пейте да спать ложитесь. Таежный воздух, он такой, точно брага с ног сбивает, а утром всю усталость как водой смывает. — Он захрустел куском сахара и с наслаждением втянул в себя горячий отвар, отдающий смородиновым листом. — Завтра уже на уху перейдем. В озере щуки да окуни с аршин, а то и больше. На крючок без наживки идут, а захотите, хариуса лучинить научим.

— Уже обещал как-то, — подал голос Иван. Он сидел по другую сторону костра. На его лице играли огненные сполохи, вместо глаз зияли черные провалы, придавая ему зловещий вид. — Думаю, невелика наука, научимся как-нибудь! — Он обвел взглядом от души чаевничающих близнецов. По сути, мальчишки заслужили, чтобы их оставили в покое. Но Иван все-таки решил до конца разобраться в мучившем его вопросе.

Сашка поднялся, чтобы подлить себе чаю, но Иван перехватил у него котелок и отставил его в сторону.

— Погоди! Хватит чаи гонять! — приказал он и похлопал ладонью по сухой валежине, на которой сидел все это время. — Лучше присядь да расскажи нам с Алексеем Дмитричем, как умудрились сегодня ночью на пару с Шуркой нас разыграть?

Что это за шутки с дикарем? Ничего лучшего не могли придумать? — спросил он строго, очень строго, почти как раздосадованный отец, готовый применить в следующий момент самый действенный способ воспитания непослушных отпрысков — розги, ремень или плетку, только на близнецов это не произвело никакого впечатления, — О чем вы, дядька Иван? — вполне невинно справился Сашка и перекрестился. — Ей-богу, мы всю ночь спали и ничего не слышали. Сами сказали, что утром надо рано вставать. — Он с осуждением посмотрел на Ивана. — Что мы, себе враги?

— Ладно, допустим, этот дикарь существует и на самом деле приходил в станицу, — продолжал развивать тему Иван, — но с какой стати? Он что, больной был или раненый? Насчет голодного я сильно сомневаюсь. Кто ж летом в тайге от голода помирает?

Близнецы переглянулись и пожали плечами. Действительно, кто в этом сомневается?

— Нет, вы скажите мне, — допытывался Иван, — откуда этот дикарь мог около станицы взяться? Не было, не было и вдруг появился? Или все-таки он часто поблизости бродит, только нам об этом не рассказывали? Почему? Мы ж его ловить не собираемся?

— Дядька Иван, — Шурка умоляюще посмотрел на него, — мы и вправду ни про какого дикаря не знаем! У нас в станице всякое рассказывают: и про Снежную Бабу, и про Синего Мертвеца, и про Черную Собаку, которая на кладбище водится. Только враки это, никто их никогда не видел! Детей малых да баб пугают!

— Это вы его не видели, — пробурчал сердито Иван, — а меня он по голове погладил. И рука у него тяжелая, если по морде приветит, мало не покажется.

— Вас же не приветил? — вполне резонно заметил Сашка. — Значит, понравились ему.

— Конечно, понравился! — подал голос Алексей. — Может, этот дикарь или дикарка как раз тебя выглядывал?

Ведь не полез же он ко мне на сеновал.

— Там собаки близко, порвать могли, — возразил ему Сашка. — Только я думаю, что он молодой, глупый еще! Любопытно ему стало, вот и заглянул в станицу посмотреть, как люди живут. А может, и вовсе хотел прибиться? Мамка у него, слышь, наша станичная была!

— Постой, — встрепенулся Иван, — выходит, это вашей Варьки дите? Да не может такого быть! Хотя, — он поднял глаза к небу и пошевелил губами, подсчитывая, потом перевел взгляд на Алексея, — Никита рассказывал, что она лет пятнадцать назад исчезла. Значит, дитю, если оно народилось, лет четырнадцать должно быть или тринадцать. Ваш ровесник, получается? — посмотрел он теперь на близнецов. — дружок почти?

— Вряд ли такое могло случиться, — покачал головой Алексей. — От человека и обезьяны? Нет, братцы, это маловероятно!

— А кто сказал, что ее обезьян в женки взял? Вспомни, Никита про своего деда рассказывал. Человек это был, который к нему на заимку приходил, хотя и волосатый. Дикарь, одним словом. Так что могла от него Варька родить, вполне могла! — с жаром принялся доказывать Иван. — Только дикая кровь сильнее оказалась, вот и получился этот детеныш малость волосатым. — Он помолчал мгновение. — По правде, братцы, мне его жалко. А вдруг Корнуэлл со своей братией и впрямь его поймают? В клетку бедолагу посадят, после станут в цирках да на ярмарках показывать и деньги за то лопатой грести. А он на воле привык жить, для него городской воздух хуже отравы. Пропадет дите ни за понюшку табаку.