Читать книгу "Наследник волшебника - Дэниел Худ"

— Сэр, вы так добры! Сразу видно важного господина! Мопса, твой дядя — большой человек, — это видно и по его манерам, и по той красивой одежке, которую он купил для тебя. Сэр! Исключительно за ваше здоровье! Итак, о чем бы вы хотели узнать?

Беседа заняла не так уж мало времени — из-за склонности Вальдаса уснащать свою речь цветистыми оборотами, но все-таки Лайам выяснил, что старик и впрямь видел, как в памятную ночь на борт «Удальца» поднялись мужчина и женщина, после чего корабль поспешно поднял паруса и вышел в море. Но когда Лайам высказал предположение, что эти люди, должно быть, обычные пассажиры, заплатившие за проезд, старый моряк зашелся в приступе смеха и долго не мог уняться.

— Ха! Заплатившие за проезд! Ох, сэр, ну вы и шутник! Только не подумайте ничего обидного, сэр… Ну надо же такое сказать! Заплатившие за проезд! Где же такое видано? Зачем бы им платить за проезд?

— А почему бы и нет? — поинтересовался Лайам. Что тут смешного, он не понимал, но на всякий случай предпочел улыбнуться. — Как же иначе они могли попасть на корабль?

Вальдас на миг перестал хихикать, но лишь потому, что закашлялся.

— Говорите, как же иначе, сэр? Да просто прошли по сходням — и все! Потому что этот мужчина — капитан корабля, а капитан корабля — этот мужчина!

— Вы точно в этом уверены?

— Так же точно, как в том, что море мокрое, сэр. Теперь я сплю мало, — не то что в прежние времена, — я своими глазами видел, как они поднимались на борт, капитан Перелос и дамочка. Я отлично это помню, сэр, потому что потом капитан стал орать на матросов. Он был злющий как черт и сыпал приказами, и полночи не давал мне уснуть, — хотя в том особой потери не было, сэр, все равно я сплю мало, старость не радость.

— И что, кроме этого капитана и его спутницы на корабль больше никто не садился? Других пассажиров на борт не брали?

Лайам задал этот вопрос для очистки совести. Круг замыкался, факты укладывались в обдуманную не единожды схему, оставалось лишь поставить точку и напрочь обо всем этом забыть.

— Нет, сэр, ни единого, — просиял Вальдас, — да и откуда им быть? «Удалец» — это всего лишь несчастная шхуна, сэр, — одна мачта, парусов мало, — крепкая, правда, и бурю выдержит. Да и большого груза она никогда не брала — так, письма, посылки, ну и, конечно, деньжата, — обычное почтовое судно… для пассажиров там даже нет кают.

Все вроде сходилось, и только одно словечко в велеречивом ответе старого Вальдаса стояло торчком. Лайам насторожился и решил уточнить:

— Деньжата?

— Да, сэр, или, если вам больше нравится, — деньги… когда два, когда три сундука, доверху набитых монетами. Многие здешние толстосумы используют «Удалец», чтобы пересылать плату своим поверенным — всяким мелким торговцам на побережье, которые перепродают их товары. На «Удальце» обычно еще плавает отряд солдат, — да и судно надежное, не похоже, чтобы оно вдруг взяло да и затонуло в какой-нибудь шторм, — потому примерно раз в месяц Перелос берет на борт денежки разных торговцев и поручительства и развозит их доверенным лицам, или кредиторам, или кому ведено, а потом возвращается со счетами, бумагами, а иногда и с полным карманом, хотя по большей части все так складывается, что кошелек его не очень-то полон.

— Два или три сундука, — рассеянно пробормотал Лайам. — Целое состояние.

— Ага, — посмеиваясь, подтвердил Вальдас. — И заметьте, какая тут странность: с чего это вдруг ему понадобилось дурить бакалейщиков? Имея в трюмах такие деньжищи, да и заполучив хороший аванс! А ведь ему через месяц придется вернуться!

— Сомневаюсь, что он вернется, — медленно произнес Лайам. Вся схема его развалилась, и теперь ему предстояло выбираться из-под обломков. Перелос бежал не от кредиторов, а от правосудия, поскольку убил Двойника. Причиной убийства могло послужить что угодно. Например, женщина, или доля в добыче, или просто пьяная ссора. Но он теперь был совершенно уверен, что ни ковер, ни книга заклятий, ни магический жезл здесь ни при чем. Ни сокровища, хранящиеся в храме Беллоны. Лайам ощутил, как у него заныло под ложечкой. Кража, которую замыслил Двойник, не имела ничего общего с преступлениями, которыми он занимался все последнее время.

Выход из порта в зимнее время никак нельзя было назвать «простой прогулкой на лодке», и Лайам обругал себя за то, что не сообразил это раньше. Вдоль Клыков шли коварные течения, а зимние ветра — вещь вообще непредсказуемая. Вот гавань — дело другое; любой мальчишка на паре бревен может преспокойно изъездить ее вдоль-поперек.

И что же в итоге? В итоге — внезапном, словно снег на голову, и очень, очень неутешительном — Лайам обнаружил, что вместо двух преступлений он имеет дело с тремя и что больше всего ему известно именно о том преступлении, которое его меньше всего интересует. Двойник вовсе не замышлял обокрасть дом Тарквина, а уж тем более храм Беллоны. Он вступил в сговор с Перелосом, чтобы обстряпать дельце повыгодней и попроще, то есть обворовать принадлежащий партнеру корабль. Перелос потом выразил бы самые искренние соболезнования торговцам — владельцам украденных денег, — а затем он и Двойник поделили бы добычу между собой.

— Сэр! — окликнул его Вальдас. — Вам нехорошо?

— Нет-нет, все в порядке, — поспешно отозвался Лайам. Судя по обеспокоенному лицу старого моряка и хмурому взгляду Мопсы, вид у него действительно был неважный.

«Все в порядке, — подумал Лайам, — но я совершенно сбит с толку».

— Спасибо вам за то, что вы нашли время побеседовать со мной, Вальдас. Вы очень мне помогли.

Он вручил старику еще одну серебряную монету и зашагал прочь, предоставив тому изливать поток благодарностей на горшки с сонно шевелящимися в них угрями. «Нет, — стучало в его мозгу, — ты вовсе не сбит с толку. Ты, милый мой, в полном дерьме». Да, теперь он вполне мог доказать, что Перелос и Двойник вступили в злонамеренный сговор, но зачем это ему? Ему ведь только хотелось выяснить, кто украл вещи Тарквина, а затем попытался обчистить храмовую сокровищницу, но все рассеялось в прах. У него опять нет ни подозреваемых, ни хоть какой-нибудь вшивой зацепки, дело, короче, — дрянь!

— Эй! Дядя! — вклинилась в его размышления Мопса. Лайам размашисто шагал вдоль пирса, и девчонке, чтобы поспеть за ним, пришлось перейти на бег. — Эй, куда ты идешь?

Лайам резко остановился, и Мопса проскочила вперед, но лихо притормозила и тут же к нему повернулась.

— Куда ты собрался? У тебя такой вид, будто ты заболел.

Неужели он так расстроен, что даже ребенок может это понять? А ведь, собственно, у него нет никаких причин для расстройства. Рассказ Вальдаса сделал доброе дело — он вышиб пробки в его мозгу. Почему в истории, которую он изложил вчера Фануилу, обнаружилось столько дыр? Потому что он предполагал, что преступник — Двойник. Старый моряк помог ему отстраниться от ошибочной версии.

— Куда я собрался?

Лайам и сам этого не знал. Слишком многое надо обдумать, чтобы составить приемлемый план действий. Скорее всего, он пойдет сейчас к Кессиасу, но сообщать о том Мопсе, конечно, нельзя. И кстати, как быть с ней? Неплохо было бы известить Оборотня, что Двойник мертв, но девчонка, если он ей скажет об этом, тут же расстроится. Можно, впрочем, отправить записку — Мопса не умеет читать, — но с другой стороны, принцепс, кажется, тоже читать не умеет.