Читать книгу "Эволюция Бога. Бог глазами Библии, Корана и науки - Роберт Райт"

Это не просто домыслы. Последняя книга Нового Завета – Откровение. Подобно некоторым изгнанническим текстам Еврейской Библии, это апокалиптическое ожидание и предвкушение грядущего дня спасения. В этот день антихрист будет повержен, а многострадальные христиане вознаграждены. И кто же этот антихрист, который получит по заслугам? Его число – 666, которое оказывается записанным нумерологической тайнописью именем Нерона – римского императора, известного гонителя христиан. Столкнувшись с угнетением в Римской империи, христиане поступили так же, как иудеи, когда столкнулись с угнетением в Вавилонской империи: мечтали о возмездии, изливая мечты в теологии.

Словно для пущей убедительности исторической параллели, Откровение ассоциирует антихриста с персонажем, названным «Вавилоном великим, матерью блудницам». Далее в той же книге отражена нескрываемая радость, вызванная падением этого персонажа: «Аллилуйя! спасение и слава, и честь и сила Господу нашему… Он осудил ту великую любодейцу, которая растлила землю любодейством своим, и взыскал кровь рабов Своих». Ликование продолжается всего несколькими стихами ниже. Появляется белый конь, всадника которого, названного «Словом Божиим» принято считать Иисусом: «Праведно судит и воинствует». И действительно, он «облечен в одежду, обагренную кровию», и «из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным; Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя»59. Лучше не смог бы сказать и Второисайя.

Что же стало с другим христианским Богом, с тем самым, который хотел, чтобы мы любили своих врагов? Обстоятельства меняются, и Бог меняется вместе с ними. Этой динамике, которая прослеживается в иудаизме, христианстве и исламе, посвящен почти весь остаток книги.

Глава 8

История Филона

Интерпретационный Дрейф (с. 204) Жизнь Филона (с. 208) Мир, братство и власть (с. 210) • Теория игр и Библия (с. 213) • Руфь и Иона (с. 215) • Добродетели империи (с. 218) • Бог с большой буквы (с. 222) • А что касается египтян… (с. 224) • Бог ли это? (с. 226)

В Книге Исход Бог через Моисея дает израильтянам наставление: «Бога не поноси»1. По крайней мере, в таком виде оно присутствует в большинстве современных текстов Библии – как еще одно требование хранить верность Яхве. Но в Септуагинте, греческом переводе Библии, сделанном в III–II веках до н. э., этот стих имеет иной оттенок: в нем говорится, что не следует поносить «богов».

В древние времена один иудей воспользовался этим вариантом данного стиха, как окном в душу Бога. Филон Александрийский, родившийся ближе к концу I века до н. э., увидел в Яхве глубоко заложенную терпимость. По мнению Филона, божественный закон, даже утверждающий существование одного-единственного истинного Бога, обещает «поддержку тем, кто считает иначе, принимая и почитая тех, кого они изначально считали богами»2.

Филон не верил в существование богов других народов. Он был религиозным иудеем и ревностным монотеистом3. Тем не менее он считал, что закон Божий «обуздывает и сдерживает его приверженцев, не позволяя им злословить их [богов] всуе, ибо выше ценит добрую похвалу»4.

Что побудило Филона именно так истолковать Исх 22:28? Кто-то ответит: «Тот, кто перевел Исх 22:28 на греческий». Иными словами: Филон, свободно владеющий греческим, прочитал в Септуагинте наставление, запрещающее поносить «богов», истолковал его напрямую, а остальное известно. Несомненно, так подтасовали бы факты истории Филона «библейские детерминисты», считающие, что Священное Писание оказывает колоссальное влияние на религиозное мышление верующих, а социальные и политические обстоятельства либо играют незначительную роль, либо не играют ее вообще.

Выражение «библейский детерминизм» («детерминизм Священного Писания») звучит как заумная научная парадигма, однако им с важным видом пользуются не только ученые. После терактов 11 сентября 2001 года, когда американцы пытались понять, какими силами были вызваны эти события, выросли продажи нескольких видов книг. Одни люди покупали книги об исламе, другие – о новейшей истории Ближнего Востока, третьи – переводы Корана. И конечно, некоторые одновременно приобретали книги разного рода. Но те, кто ограничивался покупкой только переводов Корана, выказывали признаки детерминизма Священного Писания. По-видимому, они считали, что можно понять мотивацию террористов, просто прочитав их древние священные писания – достаточно поискать в Коране отрывки, пропагандирующие насилие над неверными, и если они будут найдены, закончить анализ с мыслью, что первопричина событий одиннадцатого сентября выявлена.

Некоторым людям, склонным к детерминизму Священного Писания, свойственно придерживаться чрезвычайно мрачных взглядов на будущее. Они отмечают, что в писаниях всех трех монотеистических религий приемлемым считается убийство неверных. Если эти писания будут признаны истиной в последней инстанции, какая только есть в мире ядерного и биологического оружия, мы увидим бойню, по сравнению с которой крестовые походы покажутся образцом кротости.

К счастью, есть и другое толкование истории Филона, в котором перевод Исхода, содержащийся в Септуагинте, не играет определяющей роли. Ведь Филону не требовалось останавливаться и задумываться над смыслом этого стиха. Ему не требовалось усматривать в этом стихе повод для маленькой проповеди о том, что для сохранения «мира» и «достоинства» обязательно проявлять уважение к мнению окружающих5. Возможно, какие-либо обстоятельства побуждали его обращать особое внимание на подобные вопросы. И, может быть, он все равно нашел бы их – если не в Исходе, тогда в какой-нибудь другой книге Библии.

Что же это были за обстоятельства? В чем заключалась притягательность толерантности для Филона, несмотря на то, что некоторые другие иудеи были менее склонны к ней? И если уж на то пошло, в чем притягательность толерантности для некоторых современных иудеев, христиан и мусульман, несмотря на то, что их братья по вере осуждают или убивают неверных? Оказывается, ответы на оба эти вопроса практически одинаковы. История Филона содержит типичные обстоятельства, приводящие людей к мирному сосуществованию; она поможет нам выйти на новый уровень детализации «закона религиозной терпимости», в общих чертах изложенного в главе 6.

При этом история Филона демонстрирует ингредиенты нравственного развития бога. Боги говорят устами своих последователей, поэтому когда преобладающие толкования бога меняются, меняется и сам характер бога. Яхве вполне мог быть склонен к наказанию неверных во времена реформ царя Иосии и ориентирован на возмездие в момент рождения монотеизма, но его дальнейшее пребывание в скверном настроении зависело от того, какого мнения придерживались о нем люди, которые верили в него. Филон верил в Яхве всем сердцем и душой, верил, что Яхве – единственный истинный бог, и не верил, что это бог нетерпимости и отмщения. В зависимости от степени распространенности этих взглядов Бог мог развиваться, становиться все более нравственным и даже приобретать большую духовную глубину.

И в той же степени, в какой было вероятным распространение этих взглядов при благоприятствовании основных тенденций истории человечества, развитие Бога является в некотором смысле «естественным», неотъемлемым компонентом истории людей, несмотря на несомненную импульсивность, подверженность этапам застоя и даже регресса. История Филона свидетельствует, что именно с таким случаем мы имеем дело. Она показывает, почему силы, способствующие нравственному развитию Бога, в действительности зачастую были сильнее сил застоя или регресса. А также объясняет, почему в XXI веке силы добра могли бы вновь победить.