Читать книгу "Сыновья - Юрий Градинаров"

Ананий Гордеевич Шахматов в начале января 1918 года уехал в Киев для участия в съезде воинов-сибиряков фронта от Енисейского казачества.

Дивизион, оставшийся без идейного вдохновителя, заколебался, тем более до казаков дошли слухи о готовящейся стрельбе из пушек по их казармам.

Александр Александрович как атаман Енисейского казачьего войска на малом круге поставил вопрос о требованиях исполкома Совдепа по разоружению и роспуску дивизиона. Малый казачий круг «руководствуясь соображениями, что указаний от своей высшей власти не имеет, постановил требования исполкома не выполнять и, избегая столкновений, покинуть город». Вывести дивизион поручили атаману Александру Сотникову.

На собрании дивизиона 17 января 1918 года он доложил о постановлении исполкома и приказе по Иркутскому военному округу о переводе Красноярского казачьего дивизиона на мирное положение, то есть о частичной демобилизации и разоружении, а также о решении малого круга вывести дивизион из города. Собрание единогласно приняло воззвание «К населению Енисейской губернии от имени Войскового правительства Енисейского казачьего войска»:

«Граждане! 17 января исполнительным комитетом Красноярского Совета рабочих и солдатских депутатов было предложено Красноярскому казачьему дивизиону признать власть Советов и исходящие от него приказы. Предложение это, носящее ультимативный характер, было выражено в форме обязательного подчинения управлению армии с отрицанием существования казачества. Прежние меры исполнительного комитета, приказы Иркутского военного округа, телеграмма из Петрограда военного комиссара по демобилизации были направлены на разоружение казачьего дивизиона, то есть на демобилизацию его на основаниях, противоречащих закону о войске. Представителям исполнительного комитета было отвечено, что государственная власть может быть одинаково понимаемая, только при условии признания Учредительного собрания.

Поэтому, не признавая Советской власти, как не выражающей воли всего народа, исполнительным комитетом предпринимается ряд мер вооружённого характера: с запада и востока прибывают в Красноярск отряды Красной гвардии. Сознавая, что эти меры имеют цели разоружения казачьего дивизиона и лишение его гражданской и воинской чести, исключения уважения к исторической традиции вместе с неизбежным кровопролитием были бы громадным несчастьем для мирных граждан города, и, при всяких обстоятельствах, истолкованы исполнительным комитетом, как происшедшие по вине казаков.

Казаки дивизиона постановили:

Покинуть на время город, щадя кровь мирных безоружных граждан, женщин и детей и предложить исполкому следующие минимальные требования:

1. Полное невмешательство в жизнь казачества с сохранением за ним права устраиваться и жить согласно постановлениям двух съездов войска и выработанным ими законов.

2. Ответственная гарантия комитета за то, что на казачество не будет произведено никаких покушений и насильственных действий.

3. В отсутствии казаков исполнительному комитету предлагается соблюдать следующее:

а) гарантировать имущество и личную безопасность граждан;

б) гарантировать полную безопасность казаков и Красноярской казачьей станицы;

в) немедленно вывести из Красноярска введенные из двух мест красногвардейские отряды.

4. Дать исчерпывающий ответ не позднее двенадцати часов тридцать первого сего января.

В случае невыполнения предъявленных условий, я, властью, данной законом, объявляю всеобщую мобилизацию войск и объявляю за собой свободу действий».

Ночью казачий дивизион покинул город. Покинул налегке на две недели, пока не получит ответ исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов на предъявленный ультиматум. Уходили в поход, взяв с собой две кухни на колёсах, арсенал с трёхлинейками и патронами, несколько подвод с фуражом, две санитарные кибитки с красными крестами на брезентовых палатках, походный горн с кузницей и фуру с запасными подковами. Впереди и сзади казачьего дивизиона двигались казачьи разъезды, чтобы предупредить командование в случае внезапного нападения красногвардейцев. Верстах в пяти от города, в небольшом распадке, дивизион ждала группа офицеров, семинаристов и гимназистов, поодиночке собравшихся, чтобы уйти с казаками. С дороги виднелись огоньки папирос людей, недовольных советской властью.

Сотников окликнул ординарца Ивана Перепрыгина:

– Мы идём без остановки! Пусть пристраиваются к нам в хвост. Кто устал, того посади на подводы. В Торгашине всех проверим и составим список.

– Понял, Александр Александрович! – ответил ординарец, развернул лошадь и поскакал в хвост колонны.

Морозно, но безветренно. Над дорогой туман от дыхания людей и лошадей. С двух сторон чернела тайга и только с пригорков просматривался темнеющий скалами обрывистый левый берег Енисея.

Вернулся ординарец:

– Александр Александрович! Все пристроились. На подводы сесть желающих нет. Говорят, пешком теплее. Там один маленький еврейчик спрашивал о вас! Представился Штибеном.

– Скажи ему, встретимся завтра в станице. Тоже мне, ополченец! Он только языком может воевать! Оратор – любого заговорит! – засмеялся атаман.

К Торгашино подошли к утру. Станичники не спали. Светились в избах окна. Весёлые дымки пробивались сквозь марево просыпающегося дня, звали к себе вошедшее в село войско теплом и уютом. Казаки просили у хозяев дров, разжигали костры, доставали из вещмешков съестные припасы и подкреплялись после долгой дороги. Ординарец собрал командиров эскадронов в избе сельского старосты.

– Значит так, командиры! – начал Сотников. – Торгашино не сможет всех нас расквартировать. Здесь остаётся дивизион и человек двадцать офицеров. Остальных развести в Лукино и Есаульское. Командиру первого эскадрона выставить казачьи разъезды в Торгашине со стороны красноярской дороги, в Лукино и Есаульском. Да, проинструктируй, как положено. А ты, Перепрыгни, сегодня организуй семинаристов и гимназистов на обучение стрельбе из трёхлинейки. А то, не дай бог, перестреляют себя ненароком. Да с уличными кострами поосторожней. А то сожжём станицу. Как с питанием, интендант?

– Сегодня расквартированных кормят хозяева, а завтра – кочегарим кухни. Завтра всё по-походному, – ответил кругленький красноморденький казак.

– Добро! И смотрите с самогоном! Ни глотка! Город рядом. В любое время можно ждать прихода совдеповцев. Сегодня отдыхаем. Завтра с утра – сельский сход, а затем – заседание штаба. Остальные вопросы через ординарца.

А в Красноярске, в клубе эсеров на Воскресенской улице, появилось Воззвание казаков, ещё не вручённое исполкому Красноярского Совета. Совдеповцы, встревоженные ультиматумом казачьего дивизиона, срочно предприняли ряд упреждающих мер. Председатель городского Совета Григорий Вейнбаум немедля направил донесение в следственную комиссию Красноярского революционного трибунала.