Читать книгу "Быть драконом - Андрей Стерхов"

И я так скажу: виниловые борозды — это тебе не виртуальные нули и единицы, сжатые прессом актуального музыкального формата. Это реальная вещь. Настоящая. Самая что ни наесть настоящая. Как книга. Вот говорят, никакой разницы — что книга, что файл на жёстком диске компьютера. Не верю. Файл стереть с винчестера — любому по плечу, раз плюнуть, а вот книгу в печь кинуть, тут не у каждого рука поднимется. Как говорится, почувствуйте разницу.

Старых винилов у меня полным-полно — с Фёдора Шаляпина начал собирать и на Викторе Цое закончил. Восемь огромных коробок набралось. Ашгарр время от времени порывается выбросить, но я не даю. Для меня в акте выноса на свалку вещи, которая долгие годы служила верой и правдой, присутствует элемент предательства. Буду хранить, пока не истлеют. И пусть Ашгарр всякий раз в разгар генеральной уборки называет меня барахольщиком. Переживу.

Сон я не досмотрел. В какой-то момент там, во сне, чей-то голос сказал: «Слово от бога, цифра от дьявола», я вздрогнул от ужаса и проснулся.

17

Как и планировал, проснулся ровно в полночь.

Запланировать-то запланировал, но вставать жуть как не хотелось. Лежал какое-то время с открытыми глазами, мечтая, чтобы поскорее наступил Новый год. Всегда от католического Рождества до православного устраиваю себе большие каникулы. И в это раз устрою. Буду лежать день-деньской в гамаке, просматривая «Клан Сопрано» в переводе Гоблина, и пальцем не пошевелю. Вставать вообще не буду. Во-об-ще. Разве для того только, чтобы заглянуть в холодильник. И всё. Никаких дел. К чёрту все дела.

Но до рождественских каникул было ещё без малого полгода. К тому же обстоятельства складывались таким образом, что Нового года на этот раз для меня могло и не случится. Поэтому досчитал до трёх, приказал себе: «Рота, подъём!» и выбрался из сетки. Новый день наступил, нужно как можно быстрее избавляться от чужих артефактов. И не спать. Ни в коем случае не спать. Худо, когда дух-мститель является к тебе во сне. Во сне даже и убежать не сможешь. Развоплотит к чёртовой матери, душу в клочья изорвёт и за Пределы выкинет. Не соберёшь.

Уже через сорок шесть минут я ломился в запертые двери третьего учебного корпуса Университета экономики и права, который по старинке именуется промеж людей «нархозом».

Стучать пришлось долго. Минут десять. Наконец фойе пересёк средних лет и плотного телосложения мужик в застиранном зелёном камуфляже. Чуть приоткрыв дверь, он хмуро заметил:

— Глаза разуй, звонок увидишь.

После чего широко зевнул.

«Какой голос гулкий, — подумал я. — Таким хорошо застольные песни петь». А вслух, — помня о том, насколько обидчивы иные сторожа, — стал оправдываться:

— Извини, браток. В следующий раз обязательно позвоню. Обязательно.

Он ещё раз зевнул с возрастающим подвыванием, после чего спросил:

— Чего надо?

Вместо ответа я протянул в щель рекламный календарик Транс Инвест Банка. Охранник машинально взял глянцевую бумаженцию, поднёс к глазам и на удивление быстро нашёл знакомые буквы.

— Служебное удостоверение, «Глобальные Телекоммуникации», техник Сутягин, — прочитал он вслух. Затем посмотрел на бубен, который торчал у меня из-под мышки, на перекинутый через плечо трос, скосился на целлофановый пакет, куда я сунул прикупленные по дороге шесть бутылок пива, вернул мне обманку и запанибратским тоном спросил: — Ну и чего ты, техник Сутягин, тут забыл?

— У меня наряд, — быстро сориентировался я.

Лицо охранника перестало быть каменным и выразило недоумение. Мне пришлось уточнить:

— Наряд на обслуживание антенны. Параболической. Той, что у вас на крыше.

— Дня мало, по ночам работать? — справедливо возмутился он.

— Днём нельзя. Днём трафик обмена плотный, а мне фидер нужно отрубить.

— Фидер?

— Ну да, фидер. Отрублю фидер, буду разъём чистить. Всё в соответствии с технологической картой номер восемьдесят три.

Для большой убедительности, я показал ему (не выпуская, конечно, из рук) чек, который мне выдала кассирша ночного супермаркета. Мол, смотри, браток — вот она, та самая карта восемьдесят три.

Номер прошёл.

Дежурно обронив, что страну, в которой закипает работа с наступлением ночи, по-другому как Страной дураков и назвать нельзя, он всё-таки впустил меня в холл. Закрыл дверь на щеколду и повёл к дежурке.

— А от лифта? — нагло потребовал я, когда цинично обманутый охранник выдал мне ключи от чердака.

— Даже не думай, — не глядя на меня, отрезал он. — Я не лифтёр. В чужое хозяйство не полезу. Права не имею.

Произнёс он это твёрдо. Я бы даже сказал, категорически. Но, приняв от меня через окошко три бутылки тёмного холодного пива, вдруг осознал, что не тварь он дрожащая, что всё-таки право имеет, и ключи от щитовой выдал.

На десятый этаж я добирался как белый человек — на лифте.

Ещё во время вечернего разговора с Ашгарром я решил, что буду дожидаться гостя из Запредельного на крыше третьего корпуса, а не второго. Согласно магической науке на втором было бы, конечно, правильнее. Второй расположен прямо на месте Силы, а такое место в Пределах для духа всё равно, что для человека пятно света посреди кромешной темноты. Там бы рыскающему по Городу духу легче было бы меня отыскать. Всё это так. Но только мне захотелось, чтобы наша встреча произошла на высоте. Высота меня греет. На высоте чувствую себя уверенней. А третий корпус, хотя и стоит чуть в стороне от места Силы, зато выше второго на целых шесть этажей. Поэтому мой выбор и пал на него. А что касается духа, то, как поётся в известной песне, кто ищет, тот всегда найдёт. При правильной постановке дела — даже чёрную кошку в тёмной комнате. Если она, конечно, там есть.

Расположился я на малярной люльке, которая лежала дном вверх в трёх метрах от края крыши. Но прежде, разумеется, выложил вокруг неё круг — кинул трос на залитый смолой рубероид. Особо не старался, потому что знал: нет никакого толку в этом магическом защитном знаке при моём полном бессилии. Привычки в этом действе было больше, нежели смысла. Сравнить можно с тем, как пешеход, переходя улицу с односторонним движением, смотрит не только налево, но ещё и направо. Пользы никакой. Вреда, впрочем, тоже.

Примостившись на заляпанных фасадной краской досках, я положил бубен рядом с собой и вытащил из кармана спичечный коробок с кулоном. Открыл и — оба-на! — обнаружил, что кулона нет. Паниковать не стал — знал, что так иногда бывает. И что делать — тоже знал: быстро закрыл коробок, перевернул и вновь открыл. Вывернутый наизнанку Лабиринт артачиться не стал, вернул артефакт.

Положив золотой челнок на дно бубна, я откупорил бутылку пива и стал ждать.

Шёл второй час, но ночной мрак царил только в узеньких переулках, уползающих от центра к окраинам. Центральные же магистрали города, как и положено, утопали в переливающемся свете фонарей, реклам и автомобильных фар. Машин, разумеется, было значительно меньше, чем днём, зато их скорость увеличилась в разы. Пацаны, кто на дарённых, кто на отцовских, а кто и на ворованных тачках, носились по городу в поисках приключений, выжимая из движков всё возможное.