Читать книгу "Век чудес - Карен Томпсон Уокер"

— А она думала, что вы на работе!

Сет весь кипел, готовый к бою.

— Смени, пожалуйста, тон. И вообще, я обращаюсь к Джулии, — ответил папа.

Неожиданно он заметил открытые ворота и явно встревожился: если мама проснется и выглянет на улицу, то заметит нас во дворе.

— Черт, — сказал он.

Тогда я впервые заметила отличие между отцом и мужчиной. Сейчас перед нами находился именно растерянный мужчина. Даже сторонний наблюдатель заметил бы обычный человеческий гнев в той стремительности, с которой отец кинулся закрывать ворота.

— Ты куда-то уезжаешь? — спросила я.

— Нет, никуда, — ответил папа. Но стоящие на земле чемоданы красноречиво опровергали его слова.

— Скажи мне правду, — попросила я.

Сильвия постепенно отходила от нас все дальше и дальше. Как-то незаметно она оказалась уже у двери.

— Я хочу, чтобы ты прямо сейчас пошла домой, — сказал отец и указал на наш грустный дом, который виднелся над забором. Его непритязательная штукатурка почти сияла на солнце.

— Нет, — просто ответила я.

Сильвия скрылась внутри дома. Я услышала, как она запирает дверь.

— Сию минуту, — повторил папа.

Но я не сдвинулась с места. То ли из-за Сета, то ли из-за солнца. Говорят, солнечный свет возбуждает нас гораздо сильнее, чем темнота.

— Я не пойду домой, — отрезала я.

Сет схватил меня за руку и сказал:

— Он не может заставить тебя. Или ты обо всем расскажешь маме.

На папином лице отобразилась злость. Злость и недоверие.

— Мы с твоей мамой уже все обсудили, — заметил он.

— Я тебе не верю, — ответила я и заплакала. Рука Сета лежала на моем плече.

— Если не хочешь возвращаться домой, иди хотя бы к Сету.

Папин тон стал просительным. Он впервые так со мной; разговаривал.

— Пожалуйста, послушай меня. Сейчас опасно выходить на улицу, тебе нельзя находиться на солнце.

В конце концов, после долгих уговоров, мы согласились уйти, хотя отказались от папиного предложения подвезти нас. Он все равно поехал за нами на машине. Дорогой я думала о том, что соприкоснулась со взрослым миром, со странной драмой, которая возможна только глубокой ночью.

Когда мы добрели до дома Сета, папа сказал:

— Я не скажу маме, что ты наврала про Ханну, — он помолчал. Несколько секунд слышалось только урчание мотора. — Хорошо?

— Из нас двоих врун — ты, — ответила я.

— Джулия, — снова окликнул он меня, но я больше не хотела с ним разговаривать. Когда мы теперь увидимся, я даже не представляла.

Взявшись за руки, мы с Сетом прошли по пыльному пространству, некогда называвшемуся лужайкой, поднялись по ступенькам и тихо, чтобы не разбудить его отца, зашли в дом.

Потом немного посидели на диванчиках в гостиной. Из-под опущенных штор пробивался мягкий свет. Было уже поздно, около двух.

— Тебе надо сказать маме, — сказал Сет, зевнул и лег на ковер.

Я растянулась на диване и уставилась в потолок. Прошло несколько минут. Где-то капала вода. Гудел холодильник. Солнце снаружи жгло землю.

— Она сама все равно узнает, — ответила я.

Я взглянула на Сета: он уже уснул, свернувшись калачиком на полу прямо в майке и шортах. Его сонное дыхание меня успокаивало. Я смотрела, как вздрагивают его закрытые веки. Но мне хотелось не только находиться рядом с ним. Я мечтала видеть его сны и путешествовать в них вместе с ним.

31

И только на следующее утро мы увидели на себе ожоги. Таких сильных ожогов мы не получали никогда в жизни.

Нас била лихорадка, мучила жажда. Вся кожа покраснела. От боли мы не могли согнуть колени и повернуть голову. Сет бросился в ванную, и его вырвало. До сих пор помню, как он вернулся в гостиную и, продолжая надсадно кашлять, рухнул на диван. На глазах у него выступили слезы. А еще я увидела в них страх.

Когда я приплелась домой, мама пришла в ужас. С моих щек уже начали слезать лоскутки белой кожи.

— Боже, я же просила тебя не выходить на солнце! — воскликнула она.

В тот день, благодаря моему ожогу, мама словно забыла о своей болезни. Она долго протирала мне лицо соком алоэ. Прикосновения ее пальцев, мучительные, но целебные, превращали меня в маленькую девочку.

— Кому принадлежала идея, тебе или Ханне? И куда, черт побери, смотрели ее родители?

Я не могла поднять на маму глаз.

— Отец осмотрит тебя, как только вернется, — сказала она. В свете лампы я видела снегопад из крошечных хлопьев моей кожи, который сыпался с ее рук. — Он придет с работы через час.

Я надеялась, что она окажется права, хотя помнила о том, что случилось ночью. Произошел какой-то последний толчок, приведший к сбору двух чемоданов и их погрузке в багажник автомобиля Сильвии. Возможно, папа с Сильвией уже доехали до Невады или побережья Калифорнии. Я держала язык за зубами и гадала, чем же все кончится.

Мама наклонилась, разглядывая мои щеки. Вблизи она выглядела еще старше, чем всегда. Морщины вокруг глаз углубились, теперь ее лицо напоминало засохшие цветочные лепестки, которые мы с Сетом собирали весной.

Она перевернула меня на живот, закатала на спине майку и увидела простой белый спортивный лифчик, который я купила тайком от родителей. Я закрыла глаза и приготовилась выслушать ее комментарии. Но мама ничего не сказала. Она только вздыхала и рассматривала мою кожу.

— Боже мой, ты что, без майки гуляла?

На самом деле хитрое солнце просто сумело обжечь нас сквозь одежду.

Тем же утром к дому Сильвии подъехал мебельный грузовик. Сквозь шторы я видела, как грузчики таскают по пыльной лужайке ящик за ящиком. Они погрузили напольные лампы, вязаные коврики из грубой шерсти, две корзины пряжи, многометровое макраме. Затем последовала мебель: простой обеденный стол, коричневый вельветовый диван, пара мягких кресел, остов кровати, птичья клетка. Погрузка шла все утро, но сама Сильвия не показывалась. Ее машина исчезла. На подъездной дорожке подсыхало масляное пятно.

Через некоторое время уехал и грузовик.

Время приблизилось к полудню, затем наступил первый час. Папа не появлялся.

Мама безуспешно пыталась ему дозвониться.

— Его смена уже должна была закончиться, — сказала она.

Внешне я хранила спокойствие, но внутри, как грозовая туча, зрела уверенность: папа не вернется. Осознание этого факта влекло за собой осознание и других вещей: любовь проходит, люди умирают, время летит, эпохи сменяют друг друга.

Около половины первого снова начались перебои с электричеством. Спустя несколько минут свет погас.