Читать книгу "Ласковый ветер Босфора - Ольга Покровская"

Все закончилось. Наверное, так и должно было быть. Их связала постановка, совместная работа над спектаклем. Должно быть, Эртан, отдававшийся творчеству без остатка, невольно спутав личное и деловое, сам поверил, что испытывает к ней какие-то чувства. Но теперь, когда все завершилось, их больше уже ничего не связывало. Это Андреас был в его жизни величиной постоянной. А она, Катя, стала величиной случайной.

Такси умчалось прочь. Катя посидела еще немного. Небо постепенно начинало светлеть. Над горизонтом разгоралась багряная полоса. Где-то запели птицы, и вдруг, словно по волшебству, воздух наполнили глубокие красивые, падающие мерно, как тяжелые капли воды, звуки утреннего намаза. Это мечети просыпались по всему огромному городу, возвещая наступление утра, объявляя, что этой страшной сумбурной ночи пришел конец. И Катя, будто напитавшись силами от этих звуков, нетвердо поднялась на ноги и пошла вдоль по улице, оглядываясь в поисках такси.

Когда автомобиль высадил ее у подъезда «Хилтон Босфорус», было уже светло. Солнце выкатилось из-за горизонта и теперь оглядывало подвластный ему мир, проверяя, не стряслось ли тут чего за время его отсутствия. По-прежнему ли стоят горы, плещутся моря, бегут реки. По-прежнему ли эти букашки, называющие себя людьми, суетятся, решая свои мелкие, не имеющие никакого значения в контексте существования вселенной, проблемы.

Катя, зажмурившись от этого беспощадного яркого света, вошла в холл. Ни на кого не глядя, не разбирая дороги, двинулась к лестнице. И остановилась, потому что проход ей загородила массивная фигура.

– Катюша, – пророкотал над головой голос Павла. – Слава богу! Ты исчезла вчера, я страшно беспокоился. Думал уже по больницам звонить…

Прежде Катя, наверное, едко ответила бы, что в последние три года он не проявлял о ней никакого беспокойства, понятия не имея, во сколько она возвращается домой. Но сейчас, после пережитого этой страшной мучительной ночью, после проклятого фарса, который вымотал ей всю душу, после того, как нелепые смешные мечты ее оказались сломаны, втоптаны в грязь, на сарказм не осталось уже никаких сил. И Павел, огромный, могучий, возвышающийся над ней Павел показался вдруг единственным спасением в этом расползающемся по швам мире. Прижаться к нему, отдаться в его широкие сильные руки, закрыть глаза… И не думать больше ни о чем.

Катя подняла голову, заглянула в покрасневшие от бессонной ночи глаза Федорова и сказала еле слышно:

– Паша, увези меня домой.

Глава 11

Морская гладь была расцвечена полосами – бирюзовыми, небесно-голубыми, насыщенно-синими. Солнечные лучи, дробясь о поверхность воды, вспыхивали золотыми и серебряными искрами, такими яркими, что больно было смотреть. Ветра не было, не было и волн. Море лишь размеренно дышало и чуть плескалось белоснежной пеной у берега, ласкаясь к тяжелым темно-серым камням, как котенок. Воздух пах этими самыми нагретыми солнцем древними, как мир, камнями, сосновой смолой, солнцем и солью.

Катя вдохнула поглубже, и отчего-то ей показалось, что к безмятежно-приморским ароматам примешивается что-то тревожное – запах металла, крови, дымного чада. Она огляделась по сторонам, но кругом, куда хватало глаз, все было залито солнцем, нигде и намека не было видно на какое-то неблагополучие. Затем Катя глянула вниз, туда, где располагалась небольшая деревянная пристань, по сути, всего лишь маленький частный причал, рядом с которым покачивался на воде белый катер. Там, на причале, деловито готовили катер к выходу в море двое. Один – высокий, стройный, удивительно плавно, ладно двигавшийся мужчина в полосатой футболке, второй – вихрастый румяный мальчик лет четырех в белых шортиках. Катерине с ее наблюдательного пункта, из беседки, находившейся чуть выше по берегу, виден был лишь его затылок.

Мужчина опустился на колени, развязывая канат, которым катер привязан был к буну. Мальчик же, устав ждать отца, сбежал с пристани, протопал босыми пятками по деревянным ступеням и махнул прямо в воду. Катя почувствовала вдруг, как ее захлестнуло тревогой. Не просто тревогой – жесточайшим парализующим страхом. Вскинув голову, она заметила, как, словно в мгновение ока, потемнело небо, заволновалось море, и вот уже на горизонте поднялась огромная, темная, шипящая багряным буруном волна и с бешеной скоростью покатилась на мальчика.

Катя вскочила на ноги, чувствуя, как рвется из груди сердце, как немеют от ужасного предчувствия пальцы. Нужно было окликнуть мальчишку, приказать ему бежать оттуда, скорее выбираться на берег. Она открыла рот, но вдруг поняла, что не помнит, как его зовут. Имя мальчика вертелось на языке, но поймать его Катя не могла, как ни пыталась. Тогда она решила позвать его отца, обернулась к нему и изо всех сил выкрикнула:

– Эртан!

Но с губ слетел лишь хриплый сдавленный шепот. Мужчина не услышал ее, не услышал и мальчик. И Катя бросилась вперед сама, сбивая ноги о камни, сорванно дыша и с каждым шагом понимая, что не успевает, что черная монолитная глыба воды все ближе, что еще несколько секунд, и она с ревом поглотит мальчика, утащит его за собой.

Мокрая юбка облепила колени, мешая бежать, рукав платья, разорванный о ветку дерева, хлопал на ветру, но Катя все рвалась, все мчалась вперед, из последних сил успела дотянуться, схватить мальчика за запястье, и в ту же секунду их опрокинуло невероятной, неизмеримой силой, скрутило, потащило, лишило зрения и слуха. Катя оказалась в абсолютной черноте, в толще воды, без начала и конца. Солнечные лучи не проникали сюда, звуки не долетали, и понять, куда грести, чтобы выбраться на поверхность, было невозможно. Беспощадная воронка засасывала их, и Катя, слабея от удушья, от ужаса, билась на пределе угасающих сил, чтобы все-таки выбраться отсюда, вынырнуть, а главное, вытащить мальчика.

Последним рывком, чувствуя металлический привкус крови во рту, теряя сознание от сдавившей грудь тяжести, она все-таки вырвалась на поверхность, жадно глотнула воздуха и выволокла за собой ребенка, чью руку все это время судорожно сжимала, боясь выпустить в сумасшедшем водовороте.

– Малыш, ты жив? Жив? – хрипло крикнула она, тормоша бессильно повисшее на руках тельце.

И в ту же секунду изумилась тому, что тот, кого она из последних сил вытаскивала из бездны, оказался вовсе не ребенком. Теперь руки ее цеплялись за широкие плечи какого-то парня. Перед глазами темнело от сильнейшего напряжения, и, когда парень обернулся, Катя не сразу смогла рассмотреть его лицо. А рассмотрев, отшатнулась в страхе. На нее, скалясь своей глумливой ухмылкой и довольно щуря бирюзовые кошачьи глаза, смотрел Андреас Адамиди. Брезгливым жестом он стряхнул с плеч ее руки и промурлыкал:

– Скучно с тобой. Танцевать хочу.

А затем, отвернувшись, крикнул:

– Эртан, ты готов?

– Готов! – весело отозвался с пристани Эртан.

Катя увидела, как он легко, пружинисто спрыгнул в катер и, склонившись к воде, протянул руку Андреасу. Тот уцепился за нее, подтянулся и тоже запрыгнул на борт. Катя, все еще едва дышащая после пережитого, чувствуя, как в груди надсадно болит, словно там что-то надорвалось, пока ее мотало в водовороте, бросилась за ним и вцепилась в край катера. Пальцы соскальзывали с влажного пластика, промокшая одежда тянула ко дну.