Читать книгу "Хазарская охота - Арина Веста"

Горестно молчал на тризне Радим, без песен и слав передавал круговую чашу.

И сказал Чурило:

– Не будем унывать, братия. Вспомните завет Святослава: нет большего счастья для руса, чем умереть в походе с мечом в руках. Но чужая жажда испивает ныне нашу кровь! И князь наш поруган печенегами, с коими он бился в степях.

Воздадим же последнюю почесть князю, не оставим его белых костей врагам, чтобы не было стыдно нам перед сыновьями и внуками нашими. Пойдите к печенегам и миром выкупите у них голову князя, а не получится миром, заберите силой.

Со смертью Святослава отступила от русов боевая удача. Тихо и сумрачно стало в киевском тереме на Подоле. Стихли пиры и молодецкие потехи, опостылели охотничьи забавы. Тень Мары кружила над Русью, застила светлое солнце.

Снова объявились в городе хазарские купцы-иудеи, но называли они себя подданными халифа. Вместе с караваном торговых судов пришел в Киев-Саббатай Тоху-Боху и множество его единоверцев. По ночам они собиралось в каменном доме у Жидовских ворот и, ободряя верных, говорил Тоху-Боху:

– Видели мы грозу над Итилем и жестокие истязания, которым подверг князь Рош Избранный Народ. Но Единый, да будет неизреченно имя его, устраивает все к лучшему. Потеряв Хамлидж, хазарский змей обратил свои головы на Запад и Восток. Оглянитесь, братья: повсюду растут наши общины и основываются новые фактории.

Слышал я, что черепная кость князя Рош присвоена печенегами, но этот трофей по праву должен принадлежать нам. Наши единоверцы рассказали Куркуту о княжьем караване. По нашему наущению печенеги продержали русского князя в диком и пустом месте, немалых сил и золота стоило нам удержать на месте русскую дружину и не пустить ее на помощь князю. Если череп станет достоянием русов и будет с почестями предан огню, старейшины Хозарана разорвут свои одежды и сбреют брови в знак величайшего траура.

– Зачем нам этот череп? – стали спрашивать купцы.

– В голове Лучшего Воина таится вся сила северного племени. Тот, кто владеет головой Князя Рош, держит в руках судьбу его народа и может влиять на события, не участвуя в них напрямую. Поспешите к печенегам и выкупите у них голову Князя Рош.

Конный отряд русов двигался по степи тихой рысью. Сняв шеломы, проскакало посольство мимо сторожевых пикетов, выставленных в степи, и пропустили их печенеги. Медленно ступая, прошли Радим и Пребрана сквозь печенежский стан, где дети играли русскими шеломами и обломками мечей. В Ставке Куркута пировали печенежские сотники. Куркут правой рукой черпал плов, а левой держал чашу с кумысом. Увидев русов, он дал им место возле себя. Не скоро расползлись по шатрам и кибиткам печенеги, не скоро стихли в степи хвастливые песни. И дождавшись тишины, повел речь воевода Кречет:

– Куркут, мы пришли к тебе за честным делом: хотим выкупить у тебя голову нашего Князя.

Куркут, щурясь на посланников и поглаживая густую рыжую бороду, сказал:

– У нас в степи говорят: просил верблюд рогов, а ему и уши обрезали. Взяли бы русы Царьград, дрожавший перед ними, как женщина, был бы жив ваш князь. Зачем он повернул коней, зачем пошел на мировую с ромеями?

– Мы пришли за головой нашего князя, – напомнил Радим. – И без нее не уйдем!

– Вы опоздали, нет ее у меня. Сначала я приказал своему шаману сделать из нее чашу…

Дрогнула рука Радима и потянулась к мечу.

– … и еще вчера я пил из нее, – продолжил Куркут. – «Пусть сыновья мои будут похожи на него!», – говорил я своим женам и давал им пить из этой чаши. Я не хотел продавать такое сокровище, но купцы дали слишком хорошую цену.

– Кому ты продал голову нашего князя? – спросил Радим.

– Купцам, бродящим по степи.

– Чем заплатили купцы? – спросила Пребрана.

Показал Куркут мешок-кошель, доверху набитый золотыми монетами. Узнала Пребрана хазарское золото с печатью Иосифа и вскрикнула, зажав рот. Словно кривой хазарской саблей полоснула ее память о сыне.

– На, возьми в подарок! – окликнул Куркут русов, собравшихся уходить, и подбросил в руке золотую серьгу, украшенную жемчужинами и рубином, ту самую, что носил князь.

В ответ сняла Пребрана ожерелье из опалов и отдала Куркуту, зная, как ценят печенеги обмен подарками.

Много дней и ночей искали Радим и Пребрана купеческий караван. Летняя степь надежно скрывала следы. В среднем течении Рас-реки напали на них угры, и много славных витязей осталось лежать под курганом с каменной «бабой». Оставшиеся в живых двинулись на юг, к устью Расы. В Беленджере им указали на хазар, уцелевших после русского набега, золотых и серебряных дел мастеров. Те рассказали, что за одну ночь сделали золотую надпись на чаше из черепа и вывели на белой кости знаки и символы ритуальных проклятий.

Вдали засинело Хвалынское море. На берегу опустили Радим и Пребрана оставшихся воинов обратно на Русь и поскакали вдвоем.

В сырых осенних предгорьях Кафских гор они вышли на след конного отряда и однажды утром увидели в горах, у подножия ледников навьюченных лошадей. Впереди на рослом белом верблюде ехал всадник, закутанный в полосатый бурнус.

Целый день Радим и Пребрана тайно преследовали караван, завязав лошадям морды, чтобы не заржали. На границе ледников в небольшой низине, продуваемой ветрами, остановился караван и рассыпался вспышками костров. Выше простиралась ледяная пустыня, ниже – долина камней. Еще ниже – рыжие осенние леса.

При свете факелов караванщики сняли с лошадей тюки и тороки и отворили дверь в пещеру. Словно духи, обуянные местью, налетели на их стан Радим и Пребрана, и в короткой сечи истребили охрану. Среди шума битвы, бранных криков и стонов раненых всадник в полосатом бурнусе вскочил на коня и попробовал уйти к перевалу. Нагнал его Радим и сбросил пикой на землю. В поверженном беглеце узнала Пребрана Тоху-Боху и прыгнула на него сверху, как разъяренная львица:

– Где мой сын? Где мой ребенок? Говори! Иначе – смерть! – и занесла секиру над трясущейся головой Тоху-Боху.

– Лучше псу живому, чем мертвому льву, – прошипел Тоху-Боху.

– У нас говорят иначе… – усмехнулся Радим.

– Обещайте, что отпустите меня.

– Клянусь своим мечом! – ответил Радим.

И заплакал Тоху-Боху, точно оплакивал грехи всего мира. О, пусть поверят его печали, он уже успел привязаться к Сыну Звезды. Старейшины постановили бросить его в глину, чтобы сделать Итиль неуязвимым для язычников, но в последнюю минуту он подменил его на другого младенца. Мальчик был обрезан на седьмой день по обычаю правоверных, и жена малика Иосифа милостиво приняла его и поручила кормилицам. После крушения Итиля арабский визирь забрал его в Багдад, ибо любит халиф видеть вокруг себя светловолосых отроков.

Пребрана жадно ловила шепот старика. Восемь лет прошло, как разрушен Итиль. Должно быть, сын уже подрос и ходит статным отроком с маленьким мечом на парчовой перевязи. По обычаю магометан на нем пышная чалма и широкие шаровары, но она узнает его в любом наряде.