Читать книгу "Неизлечимые романтики. Истории людей, которые любили слишком сильно - Франк Таллис"

Если я скажу что-то неуместное, то сеанс завершится и я, скорее всего, больше никогда не увижу Джима.

– Вы одержимы демоном. И именно он заставляет вас посещать проституток. – Я условно согласился с его взглядом на ситуацию, чем ослабил напряжение и вернул беседу в привычное русло. Мы снова были всего-навсего двумя мужчинами, которые сидели в кабинете и вели разговор.

Джим расслабился и расправил плечи.

– Да, так и есть…

– Хорошо, – сказал я. – Понятно.

И мы оба вздохнули свободней.

Демоны занимают особое место в истории психиатрии. Самая первая «теория», объяснявшая душевные болезни, подразумевала одержимость демоном, о чём свидетельствуют археологические находки: черепа времён каменного века, на которых видны маленькие отверстия. Предположительно, они остались после простейшей операции, в ходе которой просверливались костяные пластинки. Скорее всего, данная процедура должна была помочь выпустить злых духов.

Случаи демонической одержимости классифицируются по-разному, но базовое разделение строится на том, насколько одержимый осведомлён о действиях поселившегося в нём демона. В случае сомнамбулической одержимости демон полностью завладевает человеком и говорит от первого лица, а сам одержимый совершенно не помнит, что происходит. В случае люцидной одержимости у пострадавшего отсутствуют провалы в памяти, в то же время одержимый осведомлён о независимой воле, которая сидит у него внутри, и старается противостоять ей.

Случай Джима относился к люцидной одержимости.

Когда мне было пятнадцать лет, я просто умирал от желания увидеть фильм Уильяма Фридкина «Изгоняющий дьявола». В газетных статьях его описывали как жутчайший фильм за всю историю. Ясное дело, что ему поставили рейтинг 18+, и такому безусому подростку, как я, не на что было надеяться. Когда фильм показывали в нашем местном кинотеатре, я отправился туда с другом, который был выше меня ростом и выглядел почти как взрослый, и, пока он покупал билеты, я сумел прошмыгнуть мимо кассы. Полный безразличия билетёр махнул нам в сторону кинозала, и я уселся в кресло в предвкушении фильма. Всё, что писали в газетах, оказалось правдой. Фильм держал в напряжении, не отпуская. Один раз мне даже пришлось закрыть глаза. Я просто не мог смотреть на экран.

Как же мне было лечить Джима? Как изгнать его демона?

Шумел дождь, слышалось цоканье каблуков.

В подвале урологической клиники, на моём рабочем столе, горела лампа. Она обволакивала Джима и меня светом, а вокруг нас сгущалась темнота. Джим сидел на границе света и тьмы, что хорошо подчёркивало его лиминальность. Большинство врачей и медсестёр уже ушли домой, и здание почти что пустовало.

– Как долго вы одержимы? – спросил я.

– С тех пор как у меня случился срыв, – откликнулся Джим.

– Срыв, который был в школе?

– Да. Простите меня, я тогда сильно приуменьшил то, что случилось на самом деле. Всё было намного серьёзней, чем я вам рассказал. Наш врач даже подумывал отправить меня в больницу. Я не мог всё это вынести. Совершенно не мог. – Послышался шум автомобиля, пронёсшегося по луже. – Но дело было вовсе не в учёбе, не в том, как я упорно работал. Я не мог справиться, потому что жутко себя чувствовал: головные боли, усталость, странные ощущения.

– Вы можете вспомнить конкретный момент, когда стали одержимы?

– Да, хотя до этого была своего рода предыстория. – Я попросил Джима рассказать подробней. – Головные боли появились в начале лета, затем я стал плохо видеть: всё плыло перед глазами, потом появилась тошнота. Я пошёл к врачу, и он сказал, что, возможно, у меня начались мигрени. Он выписал таблетки, я их принимал, но они не помогли. Боли только усилились. Я постоянно чувствовал себя уставшим, с трудом поднимался по утрам. Мама думала, что я просто ленюсь, но я в самом деле чувствовал сильнейшую усталость. – Он замолчал, коснулся краешка моего стола и уставился на свои пальцы. Каждый его ноготь был аккуратно подпилен. Не поднимая глаз, Джим добавил: – И ещё я видел сны, чудовищные сны.

– О чём?

Он вышел из задумчивого состояния, посмотрел на меня и сказал:

– Мне снились эротические сны, но в них не было ничего приятного. Они были отвратительные. – Мне подумалось, что Джиму не хочется обсуждать свои сны, содержание которых – даже спустя десять лет – пугало его, и мой интерес может быть истолкован как назойливость. Джим убрал пальцы со стола и положил руки себе на колени. – Я знал, что что-то не так. То есть совершенно не так, будто со мной происходит что-то… противоестественное. Я чувствовал, будто что-то пытается управлять мной и копается у меня в голове. Все эти сны – эти кошмарные сны, – они словно принадлежали кому-то другому.

– Вы плохо себя чувствовали… и вас мучали кошмары. Даже если они были очень яркими, почему вы решили, что объяснение лежит в области сверхъестественного?

– Моя мама по воскресеньям обычно ходила в церковь, иногда и папа с ней ходил. Но мы никогда не были сильно верующими, не молились все вместе; у нас даже Библии не было. В детстве я часто ходил в церковь, но когда подрос, то стал всё реже туда заглядывать. Мама относилась ко всему этому спокойно и никогда не заставляла меня посещать церковные службы. – Джим оттянул горловину футболки, как в жаркий летний день, когда хочется прохлады. – Я уже долго не бывал там – много месяцев, – и вот однажды в воскресенье, уж не помню почему, я решил туда пойти. Но запах свечей был настолько невыносим, что мне стало дурно. Мне казалось, что меня вырвет. Я не мог там оставаться – чувствовал, будто неведомая сила тянет меня оттуда прочь.

– Представляю, как было страшно.

– Да… да, очень страшно. – В глазах Джима читалась благодарность. Его переживания наконец-то серьёзно выслушали – выслушали и поняли.

Каково человеку жить в мире, где обитают демоны и каждое утро приходится в ужасе просыпаться от тошнотворных снов?

– Вы говорили, что можете припомнить конкретный момент…

– Как-то раз друг позвал меня выпить. Он сдал на права и теперь катался на отцовской машине. Мы поехали в паб у известковых холмов – тихое местечко с садиком и прекрасными пейзажами. Погода начала хмуриться, и вскоре разразилась жуткая гроза. Гром, молнии – настоящий потоп. Я хоть и сразу вбежал внутрь, но всё равно промок до нитки. Вернулся домой я где-то в десять или половину одиннадцатого, не позже. Гроза уже утихла, но на улице всё ещё шёл дождь. Я открыл окно и лёг спать. Я почти уже заснул, как вдруг ощутил, что в комнате кто-то есть. Я не мог пошевелиться, как будто был парализован. Вот тогда я и ощутил, как затылок пронзило острой болью. – Джим завёл руку за спину и помассировал заднюю часть головы. – Вот здесь. В основании черепа, где будто бы изгиб кости. Ощущение было такое, будто что-то проникает внутрь. Это и есть тот самый момент. Вот тогда, я думаю, всё и случилось. – Его глаза блеснули, когда он наклонился чуть вперёд. – Кошмары в ту ночь были хуже, чем все предыдущие. Когда я проснулся, голова была тяжёлой и раскалывалась. К полудню я смог кое-как выбраться из кровати, но чувствовал себя так, будто у меня грипп или что-то подобное. Я пошёл чистить зубы, а когда взглянул в зеркало, то не узнал себя – я изменился.