Читать книгу "Прошедшее время несовершенного вида… и не только - Гриша Брускин"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут один хуй звонит: «Хочу сделать выставку в музее в ноябре. Я ему: «Поздно. Даже девушку так быстро не выебешь. Раньше где был? Хули два года яйца тянул? А теперь, пардон, к ноге? Цу фус!» Ну он и понес: организовал слухи, организовал удар по глазу. Всю морду искромсал. Я человек прямой. Не девочка. Ломаться не хочу. Подожди, говорю, вот встретимся и в шесть глаз продолжим разговор. Но если, к при меру, пуговицы на ширинке честно не расстегнешь, уговаривать-хуяривать не буду. Сначала – карты на стол. После – зеленый свет. А то игра в одни ворота получается. Переговоры должны быть прямые. А не кривя душой. И не через Фиму-Хуиму. И не в порыве пьянства. Надо же определиться! Хочет, чтоб по маслу. А сам мечется в негативе. Не знает, как говорится, кого сначала: мамку, бабушку или внучку? Рассказываю крик души. Кстати, где душа у человека находится? Не знаешь? В мочевом пузыре. Почему? Да потому что, когда поссышь, на душе легче становится. Чувствую, тебе мой юмор нравится. Необычно, да? Не поддается ощущению.
В Париже получаю протокол о намерениях. По-русски составляют безграмотно. Кто чего оплачивает – ни хуя нет! Пишет: «Плачу», а сколько – не пишет. Дорогой Старик Иванович, пора бы уже знать: за три копейки никто не дает. Спросите у Соломоныча. Говорит, чего не достает, возьмет в музеях! В музеях-локомотивах? Это что ж: из Третьяковки – Рабиновича, а из Русского – Хуёвича? Кабакова не хочет, подай ему Какашкина! Бред! Я ему говорю:
«Не пори холоймес (хуйня по-русски). Будь проще. Купи, еб твою мать, заплати и успокойся». А как же! За вкладывание интеллектуальных средств платить надо. Это тебе не цех на трусы.
«Я через вас буду действовать». Через хуяс! Разбежался! У меня все-таки ответственность: я жопу свою подставляю. «Хочу Помпиду, Белый дом, МОМУ. Соедините меня с МОМОЙ». C МОМОЙ-ХУЕМОЙ! А ты кто такой?.. Клуб завода Лихачева! Такая ситуация не проходит. Ведь всем же объяснил. И Фиме, и Хуиме. Дождетесь: МОМА, Помпиду, Белый Дом соберутся вместе и скажут хором: «В ЖОПУ!». Ситуация для размышления Конечно, хорошо, что он не замкнулся, хочет что-то сделать в искусстве. Но надо же его направить правильно. Как хуй. Встал, а что дальше?
Русского искусства ведь никто не хочет. Ты, предположим, вякаешь: «Я – русский художник. Гений завтрашнего дня. Нарисовал картины: “Марь Ивановна со сковородкой” и “Марь Ивановна описалась”. Сру в коммуналке. Хочу срать по всему миру». А музейные западные сикухи, которые не любят русское искусство, в ответ тебе – хуяк: «Прекратите сейчас же! Это режет, ссыт и срет. Это – этнография, тройка с бубенцами, лапша с медом. Где уровень?». Или ты говоришь: «Я – русский художник. Делаю абстракции». А они тут же тебе: «Говно-абстракции. У вас не висит и не стреляет» (по Станиславскому, ну ты понял).
Коллекция должна быть полноценная, а не фовизм-хуизм какой-нибудь. И не сладкая хуйня: Жмеринка превыше всего – в огороде бузина – принеси то, не зная что – и вперед на Берлин! А название-то?! Ё-моё!
Мама родная! Назови еще «Солнце радости». Не название, а хуйня-провокация. Полный колбасоворот! Конечно, хозяин-барин – верх-оставим-низ-уберем-шапку-поменяем! Но ведь обосрут же. Любая девка, блядь прыщавая на конференции – протокол-магнитофон-круг-лый стол – будет смеяться. Вот что: щеки – хуй не надувай. И не диктуй свой вульгаризм, сын Галилео Галилея! Инициативщик-любитель! Илья Предтеча хуев! Ноги коротки. Надо людям доверять. Профессионалам, конечно. Соломоныч подтвердит: хочешь, чтоб тебя выебли (позитивно, ну ты меня понял) – расслабься!
Скажу откровенно: трясет от полусельпо! Дорогой Гондон Иванович прекрасный, не можешь срать – не мучай жопу! Ни один серьезный Меерсон не возьмется писать искусствоведение об этом. И наш музей, хоть и провинциальный, позориться не будет. Или стань серьезным и еби или…или флоп! Пукнешь, вылетело на хуй и поминай, как звали. Говорит, пригласили. На заборе тоже написано «пизда». Тоже приглашение. А сунешь хуй – в занозах.
Видишь ли, Гриша, я не хочу никого обижать. Но есть люди, у которых теряется чувство, что они говно. Думают, насрали – это и есть удобрения! Появляются Наташи, Гали, да Люси-бабы. Которые их окружают. Они его бздят. Советчиков вокруг до хуя. Тянут примитивно одеяло на себя. Кусают. Используют и в хвост, и в шею. Под конец ситуация накалится. Может и пиздец случиться. А ведь если экспозицию грамотно сделать: с картинами, книгами, виртуальными хуями… Люди толпой поперли бы. Жаль, все пропадает у него дома на мраморном полу с рюшами.
Ну ладно, Гриш, вся эта хуйня рассосется. Встретимся, посидим-попиздим. Кофе выпьем. Хотелось бы, чтобы наших встреч было чаще. Ну а если начнется, скажем, опять двадцать пять, Соломоныч, если что, поправит: что у меня хуй полметровый, или, что вообще хуя нет, то извините. Мы, блядь, в одной лодке, на одной пристани. Времени нет. А эти из Перми, из Томска растаскивают, на хуй. Я тебя понимаю. Ты был у истоков, а я не пришей пизде рукав. Полный, блядь, Футбол Иванович. Проинформируй. Напиши хоть от руки, хоть от ноги. Я посмотрю. Кстати, ты мою емелю знаешь? Первая буква «Е», как «еврей», а на конце…
…что у вас, евреев, на конце? Ну, ты меня понял, как в анекдоте: «Хуй Иванович ебал не ебал…» Забыл, как дальше.
Критиков, к сожалению, в стране нет. Только то, что на поверхности плавает. Всякие Тютькины-Мутютькины, да Кати-хуяти правят балом. Вот, в Берлине – это ж хуй знает что – набирают все, что скажет эта пизда гремучая. Результат – послевоенная хуйня! Надо же скромно дело делать, без пиздежа, без красных слов. Надо понимать. Вот я говна, извините за выражение, наелся чуть-чуть, теперь понимаю. А геморроя навалом! Ветры донесли, начальство приезжает. Надо танцевать, жопу лизать. А тут еще таможня мудирует. Положение усугубляется. Лютуют, блядь! Наши проблемы им до Фонаря Ивановича. А музейные Даши-Маши бздят. Дурдом. Арт-Манеж открылся. Негативно прошло. Опять базар-вокзал. Статьи в «Коммерсанте». Koe-кто норовит, как говорится, кота за яйца поймать.
Знаменитый Харри Абрамс пиздой накрылся. Атас-матрас! D. A. P. – полные пидарасы – снова заигрывают. За три копейки начинают судебный процесс. Очковый мир. Очко жим-жим. Не знаешь? Очко – задний проход называется. Дорогой Гриша! Если
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Прошедшее время несовершенного вида… и не только - Гриша Брускин», после закрытия браузера.
