Читать книгу "Украденное лицо - Тара Изабелла Бертон"

Афина фыркает.

– Знаешь, – говорит она, – ты бы поосторожнее. Она же заметит – рано или поздно.

– Ты думаешь, она расходы проверяет?

– А ее родители могут.

– Я тут не виновата, – очень спокойно отвечает Луиза. – Она все время теряет кошелек. Если бы я не подбирала за ней карточки, она бы забывала их в каждом баре по паре. Вот тут на днях оставила «Американ Экспресс» в аптеке.

– Даже трезвая? – вздергивает бровь Афина.

– Именно что, – отвечает Луиза. – Даже трезвая. – Поднимает бокал. – За пробивных девчонок, – говорит она Афине. – Пей.

Афина одним махом выпивает шампанское.

– За пробивных девчонок, – повторяет она.

– Да, я тут вспомнила, – продолжает Луиза. – Ты ведь в оперу хотела сходить, верно?

Афина широко улыбается.

– Я завтра иду туда с Рексом и Хэлом. У нас есть лишний билет (билета нет, но у Луизы есть кредитная карточка). Хэлу нужна спутница.

– Конечно, нужна, – соглашается Афина. – У него жуткий рот. И он придурочный.

– Не хочешь пойти?

– Пойду, – отвечает Афина.

Луиза сглатывает, когда просит счет.

Луиза расплачивается.

Она думает: вот теперь тебе надо бежать. Больше спектакль разыгрывать нельзя, думает она (если начнут подозревать, то отследят карточки, Афина все расскажет, она всегда все рассказывает). Но очень скоро выйдет ее рассказ в печатной версии «Скрипача», и Гевин говорит о том, чтобы пригласить ее на чествование «пятерых до тридцати», что происходит каждую зиму, а в «Макинтайре» намечается празднование Хэллоуина, куда Луиза хочет пойти, а еще Рекс заказал им столик в ресторане «Дед Мороз» и написал, что очень скучает, потому что ему невыносимо спать без нее.

«Еще несколько дней, – думает Луиза. – Только и всего».

«Горящий» билет в партер на «Кармен» стоит двести шестьдесят долларов. Луиза все-таки за него платит.

Лавиния размещает массу фото медитаций в позе йоги: на всякий случай.

Рекс, Луиза, Хэл и Афина отправляются в оперу.

Они встречаются в ресторане «Булуд Зюд» за час до представления. Знакомясь с Хэлом, Афина выбрасывает руку вперед в таком крепком рукопожатии, что Хэл морщится.

– Натали, – представляется она и широко улыбается.

Она произносит это без своего обычного нью-йоркского говора.

Луизе кажется, что раньше она никогда не слышала настоящего имени Афины.

– Рад познакомиться, – отвечает Хэл. – Мы раньше не встречались?

(Вообще-то встречались: она выступала в «МС», но сейчас на Афине гораздо меньше косметики и гораздо больше одежды.)

– Итак, Хэл? – Афина заказывает бутылку шампанского, прежде чем кто-то успевает слово сказать.

– У вас есть фобии?

– Что?

– Ну, типа… страх высоты, боязнь змей или вроде того?

Она подпирает подбородок кулачком. И смотрит Хэлу прямо в глаза.

Хэл пожимает плечами.

– Не люблю ездить на поезде под Ла-Маншем, – отвечает он. – Долгое нахождение под землей дегуманизирует человека. Оно превращает нас в зверей.

– А что вы думаете о метро?

– Я не езжу на метро.

Афина вскрикивает.

– А я боюсь только СС! – заявляет она. – Смерти и смерти.

– Вы просто прелесть, – замечает Хэл.

В такой вечер почти приятно, думает Луиза, обмениваться такими взглядами, как они с Рексом. Словно они знают какую-то тайну.

В тот вечер Роуз фотографирует их квартет для «Вчера вечером в Мет».

На фото они стоят в ряд на главной лестнице и выглядят просто потрясающе.

Теперь Луиза знает, что такое меццо-сопрано. Она видела Леонору до Розину в «Севильском цирюльнике». Она знает, когда кричать bravo, когда brava, а когда bravi.

Они с Рексом держатся за руки. Ее волосы падают ему на плечо. Музыка такая дивная, такая мрачная и такая печальная, и всякий раз, когда она гремит, Луиза гадает, вспоминает ли он то время, когда впервые ее услышал.

Потом они отправляются на квартиру Генри Апчерча в доме «Дакота», потому что Хэл хочет, чтобы все попробовали какие-то особые сорта виски, некогда купленные Генри Апчерчем, касательно которых Луиза почти уверена, что Генри Апчерч не захотел бы подобной дегустации.

– Вам как-нибудь обязательно нужно с ним познакомиться, – говорит Хэл Луизе, когда они собираются под портретами. – Вы бы ему очень понравились. Он обожает истории о пробившихся без чужой помощи. Он был великим собирателем подобных историй. В смысле – чужих историй, но все же. – Хэл широко улыбается. – Вам пойдет на пользу, юная Луиза, если вы собираетесь продолжать заниматься писательским ремеслом.

Афина бросает на Луизу многозначительный взгляд.

– Нет, ты только погляди, – бормочет она.

Она осушает бокал виски так, словно это рюмка.

– Неплохо тут у вас, Хэл.

– Знаю, – отвечает Хэл.

Все они очень много пьют. Пьют виски Хэла и виски Генри, а еще скотч, а потом джин, потому что чем больше они пьянеют, тем развязнее и неряшливее становятся, и хотя они не празднуют что-то конкретное, и хотя они не пьют, чтобы забыть что-то конкретное, они каким-то образом напиваются так, что Афина пробалтывается, что иногда выступает на сцене, и тут Хэл вскакивает на ноги.

– Вот откуда я тебя знаю, – широко улыбается он. – Блин… я же точно тебя узнал. Я видел твои сиськи.

Луиза ахает.

– В «МС», верно?

– Блин, нет, – отпирается Афина. – Я там больше не работаю. Эти козлы пытались развести меня на чаевых.

Она наливает себе еще.

Хэл смеется.

Рекс и Луиза тоже смеются.

В три часа ночи Хэл приносит стимулятор, чтобы они смогли продержаться до утра. Он показывает им все фотографии, которые он сделал телефоном на званых обедах, где он бывал – этикетки на бутылках с вином.

Ни одного человека. Одно вино.

– Собираюсь куда-нибудь пригласить Индию, – говорит он, ни к кому не обращаясь. – Думаю на следующей неделе пригласить ее в Майами. – Он задирает ноги на журнальный столик.

– Ты посмотри-ка, – замечает Рекс. – Серьезные отношения.

– Перестань, – отвечает Хэл. – Я никогда не хочу жениться. – Он растирает еще одну таблетку и втягивает ее через нос.

У него из носа начинает сочиться слизь. Он ее не вытирает.

– Ты знаешь, что мне нужно в жене?