Читать книгу "Скрытые пружины - Уолтер Кенни"

Спустившись в холл, мы услышали голоса мистера Вордсворта и его гостя, доносившиеся из столовой. Их разговор более походил на ссору, чем на утреннюю беседу, но когда мы вошли, то они тотчас же замолчали, а мистер Крингель вскочил на ноги и с фальшивым участием принялся расспрашивать кузину о её самочувствии.

Во время завтрака я подчёркнуто холодно отвечала на прямые вопросы мистера Крингеля о вчерашнем недомогании Маргарет, надеясь, что он осознает неуместность этого разговора. Отчуждение, ясно сквозившее между ним и мистером Вордсвортом, подарило мне надежду на то, что скоро мы лишимся его неприятного общества.

Маргарет же, напротив, раскраснелась и вела с мистером Крингелем бессодержательный, на мой взгляд, разговор о том, когда же английский парламент пойдёт на уступки женщинам, именующим себя суфражистками. Интерес кузины к подобным темам, возросший в последнее время, вряд ли можно было считать разумным, и это начинало меня тревожить.

Внезапно отец Маргарет издал удивлённый возглас, после чего, увидев немой вопрос на наших лицах, встряхнул газетой и с досадой швырнул её на стол.

– Докатились! Морская держава, называется. Полюбуйтесь-ка, Крингель, – пророкотал он гневно, подавившись кашлем и передавая своему гостю свежий выпуск «Дейли мейл».

– Если вы про катастрофу Титаника, мистер Вордсворт, то я уже видел эту статью и могу уверить вас, что это весьма прискорбное событие, хотя и ожидаемое, – Крингель с высокомерным выражением на лице принялся загибать пальцы, перечисляя, почему для него не явилось неожиданностью крушение самого большого и безопасного трансатлантического лайнера Британии.

Мы же с кузиной были чрезвычайно поражены случившимся. Маргарет даже позволила себе перебить мистера Крингеля, кичившегося своим всезнайством, взволнованно спросив:

– И что же, есть пострадавшие в этой кошмарной катастрофе? Как, должно быть, это ужасно! Ведь на борту было множество людей!

– Ну, как писали в газетах, треть билетов на первый рейс была раскуплена иммигрантами и прочим сбродом, так что в случае катастрофы жалеть бы стоило только человек семьсот, не более, – резко ответил мистер Крингель, раздосадованный, что его речь прервали, но тут же умолк, заметив выражение наших с кузиной лиц. – Прошу прощения, я вовсе не имел в виду…– принялся он оправдываться, не сводя глаз с кузины. – Извольте убедиться, в газете пишут, что жертвы отсутствуют. Всех пассажиров приняло на свой борт судно «Карпатия».

Отец Маргарет никак не прокомментировал жестокие и недопустимые слова своего гостя, он бросил на стол скомканную салфетку и быстро, насколько позволяло его больное колено, удалился. Бегло просмотрев газетную статью, Маргарет без слов вернула её мистеру Крингелю и вместе со мной покинула столовую. Надеюсь, что это мерзкое и недостойное заявление гостя мистера Вордсворта открыло Маргарет глаза на его истинную сущность.

После завтрака я надеялась уединиться с Маргарет в гостиной, где заранее велела Абигайль разжечь камин, но она выразила категоричное желание отправиться на прогулку. Солнечное утро давало надежду на весеннее тепло, поэтому я не стала спорить и мы, облачившись в плотные накидки, отправились в сторону холмов.

После известия о крушении Титаника и мерзкой выходки мистера Крингеля мы обе были подавлены, но поднявшись на холм, покрытый цветущим дроком и вереском, я всё же задала Маргарет терзавший меня со вчерашнего дня вопрос. Медлить я больше была не в силах, ведь мысль о том, что она в одиночку терзается неизвестными мне переживаниями, была непереносима.

К моему облегчению, Маргарет не стала увиливать и скрытничать. Мне даже показалось, что она давно ждала возможности поделиться со мной этой болью. Лицо её стало напряжённым, бледные губы сжались, как будто она говорила против своей воли.

– Знаешь, Бетти, тебе это будет сложно понять. Ты намного сильнее меня и твоя вера в божественное провидение поддерживает тебя даже в минуты скорби и уныния. Тебе, наверное, сложно представить, что других людей могут терзать страхи, которым нет точного названия в нашем мире. Иногда мне кажется, что мы с тобой совсем разные. Испытываем приязнь к разным вещам, опасаемся разных обстоятельств. И ещё, иногда мне кажется, что я намного хуже тебя.

– Маргарет, не говори так, прошу тебя, – запротестовала я. – Мы выросли вместе, у нас с тобой нет никого ближе друг друга. Ты знаешь, что я всегда готова уберечь тебя, защитить, сделать всё, что в моих силах, чтобы ты была счастлива…

– Я знаю, Бетти, знаю, – перебила меня Маргарет и я умолкла, давая ей возможность говорить дальше. – Понимаешь, мне нелегко говорить об этом. Нелегко потому, что долгие годы, с самого детства, я скрывала этот факт из страха, что меня сочтут помешанной. Мне и сейчас трудно признаваться в этом, тем более тебе, самому здравомыслящему человеку, которого я знаю! Но эта вещь в сундуке… Она абсолютно реальна, ведь ты тоже видела её.

Кивнув, я погладила руку Маргарет в тонкой перчатке, поощряя её продолжать, но кузина замолкла, прикрыв глаза и часто дыша. Из-под полумесяца золотистых ресниц выкатилось несколько слезинок, они быстро пробежали по её лицу и пропали в высоком воротнике накидки.

– Много лет, с самого детства, меня является одно и то же ужасное существо, притворяющееся птицей, – Маргарет произнесла это свистящим шёпотом, не открывая глаз, и шумно сглотнула. – Оно постоянно преследует меня. Как только ложусь в постель, на какой-то зыбкой границе между сном и явью я начинаю чувствовать его приближение. Оно медленно, но неуклонно стремится ко мне, превращая всё окружающее в труху, в серую пыль. Как бы быстро я ни бежала, как громко ни звала бы на помощь – нет никого рядом, кто помог бы мне. Это так ужасно, Бетти, если бы ты знала, как это ужасно!

Шёпот Маргарет оборвался, её лицо, как она ни сдерживалась, исказилось от слёз. Достав из кармана большой платок, я передала его ей, а потом обняла и, ни слова не говоря, позволила кузине самостоятельно справиться с эмоциями, нежно поглаживая её по худеньким плечам. У меня в голове не укладывалось: как, при условии, что мы с нею были так близки все эти годы, я не узнала об этих навязчивых кошмарах раньше?! Почему она скрывала это от меня? Ведь я никогда в жизни не посчитала бы её сумасшедшей!

Успокоившись, она подняла заплаканное лицо и, прерывисто вздохнув, произнесла:

– И в ту ночь, когда исчезла моя мать, я тоже видела птицу. Только не во сне, а по-настоящему. Помню, что я проснулась среди ночи от храпа Абигайль, которая сидела на стуле рядом с моей кроватью. Уснуть у меня больше не получилось, и я пробралась к окну, чтобы посмотреть, скоро ли рассвет. Тогда я и увидела…Это длилось совсем недолго, но в мою память эта картина врезалась навсегда. Как бы мне хотелось забыть об этом, ты не представляешь, Бетти!

Кузина прижала к горлу сжатые ладони и задышала часто-часто. Взяв её за руки, я заставила их разжаться и мягко спросила:

– Что ты увидела, Маргарет? Расскажи мне. Расскажи, тебе станет легче, обещаю!

– Птица, Бетти, большая, больше даже, чем обычно. Она низко летела, пересекая лужайку наискосок. У неё в лапах была моя мать, она прижимала её к себе, как прижимают ребёнка. В ярком свете луны я отчётливо видела свою мать – распущенные волосы, закрытые глаза. Птица двигалась рывками, будто ноша её тяготила, будто она искала силы для того, чтобы взмыть в небо. Как ты думаешь, я смогу когда-нибудь забыть об этом?