Читать книгу "Реанимация судьбы - Марина Крамер"

Я невольно поморщилась – иногда Иващенко, что называется, «заносило», и он начинал нести какую-то антинаучную, с моей точки зрения, ерунду. Такое впечатление, что перечитал статусов в какой-нибудь соцсети.

– Иван Владимирович, может, вы зайдете в седьмую палату? – попросила я, чтобы он не забрался совсем уж в дебри. – Мне было бы интересно послушать ваше мнение.

– История на посту?

– Нет, у Василькова, он лечащий врач.

– Хорошо. Аделина Эдуардовна, скажите, а как попал в клинику доктор Авдеев?

Так, а вот и причина визита. Значит, сегодня у него была первая беседа с новым хирургом, и что-то там пошло не так, раз Иван не стал дожидаться второй и пришел ко мне.

– По рекомендации.

– А конкретнее?

– Басалаев порекомендовал, это его приятель, учились вместе. А что?

– Пока рано делать выводы, но мне показалось, что у Авдеева есть проблемы.

– Ой, покажите, у кого их нет!

– Но обычно люди на сеансе у психолога говорят о них, а не пытаются сделать вид, что это не так.

– Бросьте, Иван Владимирович. Вы же первый и являетесь довольно яркой иллюстрацией того, что не все и не всегда склонны говорить о своих проблемах.

Иващенко покраснел, вспомнив, как сам признался мне в том, что его пациентка выбросилась из окна, только в тот момент, когда ситуация повторилась уже в моей клинике. К слову, это была моя подруга Оксана, которой Иващенко потом здорово помог, словно компенсируя себе то, первое, самоубийство пациентки.

– Здесь немного другой случай. Мне кажется, корни его проблем лежат в детстве.

– Типичная реакция психолога, – улыбнулась я. – Во всем, что с нами происходит, виновато наше детство.

– Не совсем так. Но в ситуации Авдеева именно в детстве случилось что-то, о чем он до сих пор не хочет говорить. И это его гнетет. Но говорить об этом Авдеев не хочет.

– Может быть, ему просто нужно время? Все-таки новый коллектив, новые условия работы, да и специализацию он получил не так давно, переквалифицировался с кардиохирургии. Кстати, а вам не кажется странным такой поворот? – вдруг спросила я, глядя на Иващенко в упор. – Проработать несколько лет в такой перспективной области, считаться одним из лучших – и вдруг взять и уйти в пластику?

– История знает массу примеров, – улыбнулся Иващенко. – Да вот хотя бы супруга вашего взять.

– Матвей был общим хирургом.

– А я не об этом. Ведь он был блестящим пластиком, насколько я понял из разговоров в ординаторской. К сожалению, я мало знаком с вашим супругом, чтобы знать его с профессиональной точки зрения. Но коллеги-то врать не станут. И променять практическую деятельность в области, где у тебя все было отлично, на преподавательское кресло в академии… – Иващенко развел руками. – Тоже странно, правда?

У меня внутри снова всколыхнулось то, что я так старательно давила все два года с того момента, как Матвей после ранения в грудь принял решение больше к столу не вставать. Надо же – только на днях об этом думала, кажется, даже сегодня с утра…

– Это решение не было спонтанным. Физическое состояние не позволило продолжать работать, потому Матвей и ушел.

– Но вам-то это кажется неправильным?

– При чем тут мое мнение? Он взрослый человек, вправе выбирать, где работать и кем.

– Вы лукавите, Аделина Эдуардовна, – уличил меня психолог, и я подумала, что все время в наших разговорах забываю о его специальности. Врать я умею довольно плохо, и ему не составляет большого труда эту ложь заметить. – Вы до сих пор не можете смириться с тем, что супруг бросил то, что получалось у него практически безупречно. Вам кажется, что принятое им решение неверно, и вы подсознательно пытаетесь повлиять и заставить его изменить.

– Ну, неправда! Я ничего не пытаюсь изменить, да это и бесполезно. Матвей так решил – мне осталось только принять.

– Принять – да, но смириться… – Иващенко покачал головой. – Смириться с тем, что лично вы считаете неправильным, вам, Аделина Эдуардовна, никак не удается.

Я вдруг разозлилась. Манера Ивана вот так бесцеремонно порой влезать в мою голову во время разговоров за чашкой кофе раздражала с первого дня, я неоднократно просила его не превращать наши беседы в сеансы психоанализа, но Иващенко нет-нет да и забывался, что вызывало у меня приступы гнева и паники одновременно. Как будто я боялась, что почти прозрачные глаза психолога видят меня насквозь, а это крайне неприятно.

– Иван Владимирович, – начала я, закипая.

Иващенко уже довольно хорошо меня изучил, а потому поднял вверх руки:

– Я понял, Аделина Эдуардовна. Закругляюсь. А насчет Авдеева… думаю, мне удастся со временем его разговорить.

– Постарайтесь. Будет жалко, если из-за каких-то детских травм мне придется попрощаться с перспективным хирургом.

Иващенко поднялся с дивана, забрал обе чашки и поднос и покинул кабинет, оставив меня вновь давить в себе негодование, досаду и – что греха таить – обиду на Матвея за принятое пару лет назад решение.

Надежда

Август

– Ну что, курица, когда деньги возвращать начнешь?

Я ускорила шаг, втянула голову в плечи и пожалела, что не взяла наушники – могла бы сейчас включить музыку на всю громкость и не слышать противного голоса за спиной.

Молодой мужчина в голубой ветровке и синих джинсах шел за мной от самого подъезда и то и дело произносил какую-то угрожающую фразу.

Он не приближался ко мне настолько, чтобы я могла расценить это как домогательство и закричать, но шел на таком расстоянии, чтобы я могла отчетливо слышать то, что он говорит.

– Думаешь, у нас терпение железное? Погоди, вот надоест базарить, начнем действовать.

Какого черта я вообще вышла на улицу?! Ведь Светка сказала, что приедет и привезет продукты, зачем было идти самой? Не сделала бы мне погоды эта бутылка молока, из которого я собиралась испечь блинчики и нафаршировать их остатками вареной курицы и рисом. Хотела встретить подругу горячим ужином, а как же…

Мужчина не отставал от меня, так и держался на расстоянии трех шагов – наверное, со стороны ничего необычного в этом не было, ну, подумаешь – идет мужчина по своим делам позади женщины. Если бы не то, что он говорил… Из переулка показался наряд полиции, и я решилась. Ускорив шаг, я направилась к ним и попросила:

– Помогите, пожалуйста. Меня преследует вот этот человек. – Обернувшись, я поняла, что выгляжу дурой – моего сопровождающего нигде не было. – Ой…

– Неудачный способ завести знакомство, девушка, – хохотнул один из патрульных. – Но оригинальный. Телефончик оставите?

– А… что? Извините, – опомнилась я. – Извините, мне показалось…

Я обогнула патрульных и устремилась к крыльцу супермаркета, надеясь, что ни они за мной не пойдут, ни тот мужик не объявится – наверняка понял, что я за помощью, и свернул то ли в табачный магазин, то ли просто в подворотню.