Читать книгу "Реанимация судьбы - Марина Крамер"

Оказавшись в магазине, я почувствовала некоторое облегчение – тут, в конце концов, люди, да и камеры видеонаблюдения тоже, так что со мной ничего не произойдет. Толкая перед собой тележку, я рассеянно оглядывала полки и никак не могла сообразить, что же нужно – растерялась и не могла собрать мысли в кучу.

– Так, Надя, спокойно, – пробормотала я вполголоса. – Начнем сначала. В холодильнике вареные грудки и рис, немного грибов… так… это начинка для блинов. Молока нет, муки тоже… идем в молочный отдел.

Мне всегда помогало, если я произносила что-то вслух – даже работая, старалась использовать эту особенность, на слух любая проблема воспринималась иначе, и решение находилось почти сразу. Я работала редактором в одном интернет-издании, это давало мне возможность не выходить из дома, а отсылать материалы по электронной почте. Деньги небольшие, решить с их помощью свалившиеся на мою голову проблемы, конечно, невозможно, но хоть что-то… Это, плюс поддержка Светки и ее мамы, давало мне возможность выжить.

В тележке оказался пакет самого дешевого молока, килограммовый пакет муки, маленькая баночка сметаны. Страшно хотелось мармелада «лимонные дольки», но это, увы, было уже расточительством. Зарплата придет только через неделю, и надо как-то еще до нее дотянуть.

Я уже направилась к кассам, когда путь мне преградил тот самый мужчина в голубой ветровке. Я почти уперлась в него тележкой, отскочила, пробормотав извинения, а он, перекидывая из руки в руку пачку перетертых томатов, вдруг ухмыльнулся, сделал шаг и сжал пачку в кулаке так, что она лопнула, а содержимое выплеснулось на мои белые кроссовки отвратительной красной жижей. Бросив пачку мне в тележку, мужчина развернулся и спокойно пошел к выходу, а я, как завороженная, смотрела на испорченные кроссовки и прикидывала, сколько могла стоить эта клятая пачка томатов. Наверняка больше, чем я готова заплатить…

– Алло, деятель! – вдруг раздался мужской голос. – Я тебе, тебе! – Меня обогнул высокий широкоплечий мужчина в толстовке и спортивных брюках. Он догнал моего остановившегося обидчика и произнес: – За хулиганство хочешь присесть?

– Какое хулиганство? – широко улыбнулся тот. – Деваха пачку помидоров раздавила, я-то при чем?

– Я спросил – извиниться за хулиганство не хочешь?

– Да пошел ты! – огрызнулся мой преследователь и повернулся, чтобы уйти, но тут же оказался на полу, придавленный сверху коленом мужчины в толстовке. – Ты че?! Отпусти, сказал!

– Безусловно, – кивнул он. – Только сперва ты извинишься, а потом рассчитаешься за то, что испортил. Внятно объясняю?

– Да тебе что надо-то?

– Не люблю, когда девушек обижают – так устроит?

Мужчина в толстовке помог моему преследователю подняться и повел его к кассе, прихватив мою тележку и кивком головы велев идти следом. Я так оторопела, что послушно пошла, не понимая, что вообще происходит. У кассы, произведя все расчеты, он выпустил руку обидчика и посоветовал:

– В другой раз хорошо подумай. А теперь быстро скройся, чтобы я тебя через минуту не нашел.

Мой преследователь не заставил себя упрашивать и покинул супермаркет, даже не оглянувшись в мою сторону.

– Ну, давайте я вас провожу, что ли, – предложил мужчина, когда я сложила в пакет свои покупки и наскоро вытерла кроссовки влажными салфетками.

– Спасибо… вы мне и так помогли. Я рядом живу, дойду.

– Нет уж, я привык доводить начатое до конца. Кстати, меня Максим зовут, – представился он. – Вы не бойтесь, я приставать не буду, просто провожу до подъезда.

Я пожала плечами. Наверное, в моей ситуации лучше было бы не доверять незнакомцам, пусть даже они помогают в чем-то, но этот Максим внушал доверие. Ну, проводит он меня до подъезда – в чем проблема? Еще светло, на улице народа полно. Да и этот обиженный в голубой ветровке может ждать меня на крыльце магазина, например. Или кто-то из его напарников…

– Ну что, идем? – предложил Максим и подхватил с кассы мой пакет. – Выпечку любите?

– Не особенно. Хотела блинов вот… подруга придет в гости.

– Я почему спрашиваю… – выпуская меня из магазина и придерживая дверь, объяснил Максим, – сейчас редко девушки что-то пекут.

– Ну да! Вы в Инстаграм загляните – там же сплошь кондитеры.

– Нет, я не про тех, кто этим зарабатывает. Вот просто так, дома, в выходной, например… Я с детства привык, чтобы в субботу в квартире пирогами пахло или тортами какими-то. Мама моя это очень любит.

– Она кондитер?

– Она? Нет, она бухгалтер. Между прочим, я так и не узнал, как вас зовут, – без перехода заявил Максим.

– Надя. А вы каким видом единоборств занимаетесь?

– С чего вы решили, что я чем-то занимаюсь?

– Очень профессионально уложили того парня на пол.

– Никогда не думал, что девушка способна понять разницу между профессиональным захватом и просто ударом в драке.

– Ну, если у нее отец был тренером – то способна.

Максим слегка замедлил шаг:

– То есть?

– Мой папа всю жизнь занимался карате, даже в тюрьме в свое время отсидел за это – ну, знаете, когда оно было запрещено, сроки давали за преподавание. Его друг выручил. Потом папа долго в своем клубе подростков обучал и даже нескольких чемпионов вырастил.

Максим замер на месте как вкопанный:

– Постойте… ваш отец – Евгений Закревский?

– Да. А как вы догадались?

– Да я с пацанов еще в его клубе занимался! Я же под его руководством и пояс черный получил! Надо же! – Он радовался так искренне, что даже при самой высокой степени подозрительности невозможно было подумать, что он не искренен. – Надо же… – повторил Максим и добавил, чуть успокоившись: – Для меня было большим ударом, когда я из армии пришел и узнал, что он погиб.

– Да, случайность… пьяный водитель, лобовое столкновение… – пробормотала я. – Он мгновенно умер, даже, наверное, понять ничего не успел…

– Простите, – огорченно произнес Максим. – Не хотел напоминать…

– Ничего… это уже давно было, почти не больно… – но я, не сдержавшись, всхлипнула.

Максим решительно потянул меня за руку к скамейке:

– Давайте-ка посидим, успокоимся, хорошо? То-то я и подумал, почему мне кажется таким знакомым ваше лицо, хотя я мог поклясться, что никогда прежде вас не видел.

– Да, я очень на папу похожа, говорили – одно лицо.

– Ваш папа очень хороший человек был, – серьезно сказал Максим, глядя мне в глаза. – Он меня, можно сказать, от тюрьмы спас, когда мне шестнадцать исполнилось. Я с компанией связался… стыдно сказать – мелочь отжимали. Евгений Михайлович к участковому сам ходил, на поруки меня брал. Заставил в зале вкалывать с утра до ночи, из школы под конвоем забирал. И своего добился – я начал соревнования выигрывать, пояс за поясом получал. И в армию он меня идти уговорил. Я в десантных войсках служил, там вся его наука пригодилась.