Читать книгу "Белый ворон Одина - Роберт Лоу"

Немудрено, что в глазах Торкеля зажглись жадные огоньки.

— Тебя следовало бы окрестить Счастливчиком! — говорит Финн, и Торкель смеется — с излишней готовностью, на мой взгляд.

Он изо всех сил старается выглядеть вежливым, но я-то знаю цену такой предупредительности. Ясно как день: он просто стремится вернуть себе место в Обетном Братстве. Торкеля тоже манит греза отправиться за сокровищами Атли и обрести богатство, от которого он когда-то отказался. Уж теперь-то он не повторит прежнюю ошибку.

— С тех пор как он вернулся, — говорит Квасир, — наши парни стали заметно клониться влево.

Я непонимающе смотрю на Квасира, который невозмутимо подбрасывает тонкие щепочки в огонь. Поймав мой удивленный взгляд, он поясняет:

— Как будто на поясе у них подвешены мечи и боевые топоры.

Произнеся эти слова, он слегка отодвигается в сторону, и его место тут же занимает одна из охотничьих сук. Псина кладет голову мне на колено и грустно смотрит в глаза.

— Рано или поздно, — продолжает Квасир, — каждому мужчине приходится делать выбор. Мы достаточно послужили ярлу Бранду — без малого пять лет бороздили с ним реки Гардарики. Долгих пять лет, Орм!

— Но мы делали это по доброму согласию, — возражаю я, чувствуя, как почва уходит у меня из-под ног (знакомое ощущение — оно возникает всякий раз во время подобных разговоров). — И потом… ведь наша служба щедро оплачивалась! Что-то я не припомню, чтобы ты — или кто-нибудь другой — отказывался от награды.

— О, да, — соглашается Квасир, — первый год с ярлом Брандом оказался урожайным… да и все остальные были неплохи. Но вот что я тебе скажу, Орм: так на так оно и вышло! Сколько нашли, столько и потеряли. Недаром ведь про таких, как мы, говорится: трудно достается, зато тратится легко. И все же в то время мы верили: ты обо всем позаботишься. Раздобудешь для нас снаряжение и поведешь обратно в Травяное море — разыскивать могилу Атли. А ты вместо того зачем-то принял землю от ярла…

— Но нам прежде всего следовало построить драккар, ведь своего-то корабля у нас не было, — говорю я и чувствую, как предательская краска горячей волной заливает мне лицо и шею (эх, не привык я все-таки врать!). — Для этого нам требовался…

Я чуть было не сказал: «Нам требовался дом». Но вовремя осознал неуместность этого слова для людей, которые привыкли считать своим домом студеное море.

Тем не менее сдаваться мне не хотелось.

— Да ты сам припомни, — упрямо продолжал я, — пока шла война, нас с радостью принимали в любом доме, где жили сторонники ярла Бранда. Когда же война окончилась, мы стали никому не нужны. На всем побережье едва ли сыщется хоть парочка мест, где люди не разбегутся при нашем появлении. И я их не осуждаю… Кому это нужно — чтобы шайка отпетых разбойников вторгалась в их безоблачную жизнь? Так скажи мне, Квасир, ты что, предпочитаешь ночевать на снегу и питаться овечьим дерьмом?

— Да, третий год войны выдался тяжелым, — согласился Квасир. — Настолько тяжелым, что поневоле пришлось задуматься о собственной берлоге. Тогда мы были рады любому месту, которое могли бы назвать своим домом.

Вот так так! Нам действительно тяжело достался тот проклятый третий год войны против врагов ярла Бранда. Мы теряли боевых товарищей, пролилось немало крови… Но мне бы и в голову не пришло заподозрить своих побратимов в подобных мыслях. Я бросил испытующий взгляд в сторону Квасира (не шутит ли?). Но тот не смутился, не отвел глаз. Уж что-что, а в гляделки он играть умел — даром что одноглазый.

— И лишь в прошлом году мы окончательно поняли: ты цепляешься за любой предлог, ищешь причину, чтобы не идти туда, куда все мы рвемся, — в голосе Квасира послышались обличительные нотки. — Пока мы транжирили, ты старательно приумножал свои богатства. Все копил и копил… А это, согласись, странно — для такого молодого ярла, как ты.

— А что мне оставалось делать! — с жаром возразил я. — Потому и копил, что все остальные бездумно тратили. Ярл обязан кормить и вооружать свою дружину. А оружие, как ты знаешь, нынче недешево.

— О да! — усмехнулся Квасир. — Твою щедрость никто не подвергает сомнению, она давно уже вошла в поговорку. Вот только… В этом году, когда Эйрик стал риг-ярлом, тебе надо было выбирать между постройкой «Сохатого» и твоими лошадьми. И нам кажется, Орм, что ты сделал неверный выбор.

Ох, как меня задели его слова…

— Такой корабль, как «Сохатый», стоит больших денег! — вскинулся я. — Не говоря уж о том, что придется заново набирать команду… Или, может, ты собрался идти в поход за серебром пешком и в одиночку? Позволь напомнить, что от нашего Братства остались жалкие крохи — всего-то какая-нибудь дюжина человек… И двое из них в Хедебю: один начисто лишился мозгов, а другой вынужден за ним присматривать. Едва ли этого хватит, чтобы вывести в море кнорр. И уж тем более — чтобы отправиться в дальний поход!

Я разошелся не на шутку. Но Квасир легко выдержал всплеск моего негодования и, похоже, остался глух к ноткам сарказма в моем голосе. Смачно высморкавшись, он смахнул приставшую к носу соплю и безразлично пожал плечами. В его взгляде мне почудилась некая непонятная печаль, и это еще больше разожгло мой гнев.

— Беда в том, что ты пытаешься превратить оставшихся побратимов в пастухов для своих чертовых скакунов, — сказал он с презрением в голосе. — Будто у нас других дел нет, как косить для тебя сено да собирать рассыпавшихся по всему двору цыплят.

— Оно и видно, какой из тебя хозяин, — злобно огрызнулся я.

Мне и самому стало смешно: сижу, как обиженный ребенок, упорно ковыряю кончиком меча дырку в земляном полу. Тем не менее я упрямо закончил свою мысль:

— Если б ты больше обращал внимание на домашнее хозяйство, то знал бы, что цыплята у нас не бегают по двору, а сидят в курятнике!

Квасир вытер пальцы о штаны и заявил с вызовом:

— Да, не знаю… и знать не хочу, коли на то уж пошло. И никто из наших побратимов не желает разбираться в твоих цыплятах, лошадях и сенокосах. Зато они хорошо разбираются в кораблях! И именно поэтому каждый день валят лес и таскают бревна для Гизура. Ребята участвуют в строительстве нового «Сохатого фьордов». Это единственное, что их здесь держит. И не надо кивать на сложности с командой, Орм. Думаю, Торкель — лишь первая ласточка. Да у тебя отбоя не будет от желающих сесть на весла! Прошедшие пять лет не погасили блеск серебра в той чертовой куче.

— У тебя ведь теперь есть женщина!

В отчаянии я цеплялся за последний довод, ибо чувствовал: Квасир прав, и не мне спорить с его правотой.

— О чем ты думал, когда брал ее в законные жены? Или тебе так же легко уйти от Торгунны, как от лошадей с цыплятами?

Квасир поморщился, и я внутренне возликовал — видать, задел-таки его за живое. Тем неожиданнее были для меня его последующие слова:

— Как я уже говорил, Торгунне придется полюбить море.